Ирина Семенчук — пиар-менеджер из Украины. Пять лет живет в Казахстане, на родине мужа. Но войну встретила в Киеве. Три дня ночевала вместе с мужем в подвале. Потом эвакуировались при помощи казахстанского посольства. В Казахстане с единомышленниками Ирина запустила акцию «Ангелы свободы», которая вскоре превратилась в фонд помощи — на деньги фонда в украинских школах и детсадах оборудуют убежища. Без них учебным заведениям сейчас работать нельзя.

На собранные за год 20 млн тенге (более 43000 долларов) уже помогли двум садам и трем школам, которые посещают 2800 детей. О больших делах, которые делаются маленькими шагами, о покаянии, без которого не будет возможно примирение, Ирина говорит в проекте «Очевидцы».

Расскажите о себе.

— Меня зовут Ирина Семенчук. Я украинка, гражданка Украины. Пять лет живу в Казахстане. Мой муж гражданин Казахстана, вот с тех пор здесь и живу, работаю. Очень рада, что могу быть полезной этой стране.

Помните 24 февраля 2022 года?

— Конечно, эти жуткие три дня я запомнила на всю жизнь. Так сложилось, что когда началась война, я была в Украине, в Киеве, и сама прочувствовала, что такое война. В Киеве у нас есть квартира, куда мы периодически приезжаем. Конечно, когда ты просыпаешься от взрывов и бомбежек — это жутко. Первые три ночи мы провели в подвале. Мы там ночевали, потому что это было страшно. Потом мы эвакуировались благодаря посольству Казахстана: мой муж гражданин Казахстана, посольство эвакуировало его и меня вместе с ним.

Расскажите о вашем благотворительном проекте.

— Просто так приехать в Казахстан и дальше жить обычной жизнью я не могла. Хотелось кричать всем: «Посмотрите, что творится в Украине. Как вы можете ходить на работу, как вы можете просто пить кофе, просто обедать, завтракать, ужинать, если там умирают люди, их бомбят? Это ужасно». Я украинка и, наверное, просто не могу иначе. Мне даже было бы стыдно просто спокойно спать, жить в другой стране, ничего не делая, не помогая в то время, когда на родине идет такая война. Первое, что я сделала, пошла в посольство. При посольстве Украины собирался какой-то актив волонтеров, там собирали гуманитарную помощь. Тогда меня очень сильно удивило то, что были огромные очереди, чтобы принести гуманитарную помощь в посольство. Казахстанцы удивительные люди, они несли все и в огромных количествах. Бабушки открывали свои аптечки и несли последние лекарства, чтобы передать Украине гуманитарку. Это, конечно, очень трогало. Образовался своеобразный штаб гуманитарной поддержки Украины при посольстве Украины. Он до сих пор существует, и всё ещё отправляется гуманитарная помощь. В этом штабе мы познакомились с Евгением, с которым через полгода с начала войны запустили акцию «Ангелы свободы» — помощь украинским школам и детсадам. Сейчас уже у нас есть фонд «Ангелы свободы» — двухмесячная акция переросла в полноценный фонд, в юрлицо, которое уже почти год занимается сбором средств на обустройство убежищ в школах и детсадах в Украине. Что такое «Ангелы свободы»? У каждого нашего волонтера есть свой ответ на этот вопрос. Каждый слово «свобода» объясняет по-разному. Конечно, это название придумали не мы. Все началось с призыва черниговских волонтеров. Чернигов — это самый северный областной центр Украины, очень сильно пострадавший от военных действий в феврале-марте 2022 года. Это мой родной город, я там родилась, выросла и до 20 лет жила. Там до сих пор живут мои родители, семья, близкие друзья. Я очень сильно переживала за то, что происходило с городом. Когда были жестокие военные действия под Черниговом, мои родители были там целый месяц, жили в подвале без воды, без электричества. Я очень хорошо знаю степень разрушений, которые произошли в этом городе, и как пострадали именно учебные заведения. Из 34 школ города 27 получили повреждения от военных действий. 5 школ разрушены прямым попаданием авиабомбы — то есть самолет скинул авиабомбу прямо на них, и там сейчас руины, не подлежащие восстановлению. Слава богу, прошел год, и большинство учебных заведений восстановили: на это выделяются деньги из госбюджета, да и весь мир помогает восстанавливать школы. В Украине сейчас есть одно очень важное правило — ни одна школа не может работать, даже если она не пострадала, если в ней нет оборудованного убежища. В Украине воздушная тревога звучит практически каждый день, и учителя обязаны в течение 10 минут после того, как она прозвучала, спустить детей в убежище. Вот такие регламенты. Воздушные тревоги длятся от 20 минут до 4 часов. В Чернигове за последний год было более тысячи воздушных тревог, и каждую воздушную тревогу дети проводят в подвале. Если был какой-то урок, то они спускаются, а после должны продолжить учебный процесс. Если в детском саду был тихий час, то они спускаются, и маленькие детки должны доспать. Это важно, ведь они все плачут, им хочется доспать. Для этого в убежищах нужно оборудовать хотя бы элементарные условия. Сейчас самая большая проблема подвалов Чернигова — вентиляция, потому что в основном это подвалы, в которых хранили овощи для столовой. Никто не собирался проводить там время. Мы осознали эту проблему, и по обращению черниговских волонтеров активно помогаем положить плитку, провести нормальную вентиляцию, чтобы детям было чем дышать, оборудуем раскладными стульчиками и партами, потому что за бюджетные деньги провели ремонт, но нет элементарно удобных парт, которые можно быстро сложить или разложить, чтобы разместить большое количество детей в подвале. По запросам школ мы закупаем подобное. Ещё закупаем обогреватели, микроволновки, удлинители. Самое жуткое, когда страдают дети. Они вообще ни в чем не виноваты, они иной раз даже не понимают, что происходит. Мы уже два раза ездили в Чернигов после того, как началась война, я посещала детские сады. Ты заходишь в это убежище, а там висят тревожные рюкзачки, лежат тёплые кофты, лежат печеньки на случай, если воздушная тревога будет достаточно продолжительной, чтобы можно было перекусить и не замёрзнуть. Непонятно же, какая там будет температура. Дети гуляют на площадке, прозвучала воздушная тревога и воспитатель говорит: «Всё, спускаемся в убежище». У детей это как игра: «О, класс, пойдём сейчас есть печенье». Они знают, что у них в рюкзаке есть печеньки, и что в убежище его можно съесть. Это же настолько ужасно, что они не понимают, что такое убежище, почему они туда идут, но ассоциируют это с печенькой. То есть это хорошо, что у них в голове не остаётся того, что это именно война, что на нас сейчас летит бомба, но мне кажется, уже не осталось ни одного ребёнка в Украине без психологической травмы. Звуки воздушных тревог жутки сами по себе, и даже если ты не слышал самой бомбёжки, звук тревоги звучит на весь город каждый день. Мне кажется, он останется в памяти каждого ребёнка надолго, если не на всю жизнь.

Вы предчувствовали войну?

— Нет, я абсолютно не ждала её. Несмотря на то, что я по профессии пиар-менеджер, мне всё время казалось, что эти угрозы для того, чтобы всех запугать. Я, конечно, знала, что мои коллеги в Украине активно обсуждали, что всем надо собрать тревожные рюкзаки. Была какая-то нервозность в обществе. Многие мои друзья действительно собирали тревожные рюкзаки, сумки, потому что ожидали этого, но мне в это просто не верилось. Это было из области фантазий. Неужели по Киеву начнут танки ездить? Разве такое вообще возможно? Это же из другого мира, из фильмов. Но они начали ездить. Произошел какой-то сюр, но это реальность. Вы знаете, дом моих родителей до сих пор в осколках и пробоинах. Когда танки ездили по соседним улицам и раскидывали снаряды, наш дом, слава богу, не был разрушен. Но один из осколков до сих пор торчит в крыше, и папа его не внимает. Он говорит: «Вот я сейчас этот осколок выломаю, и будет дырка, крышу надо будет ремонтировать. А вдруг сейчас будет дождь? Пусть он там и торчит». Он очень сильно напоминает об этих жутких временах, и ты понимаешь, что это реальность. Ты это слышал, ты это пережил, а очень многие люди переживают это до сих пор. Самое жуткое, когда ты уже вроде бы привык к тому, что происходит, привык к звуку воздушной тревоги. В Чернигов долгое время ничего не прилетало, но 19 августа опять случился прилет ракеты в центр города. Опять 180 раненых, опять семь погибших, были погибшие дети — шестилетняя девочка. Ты вроде чуть-чуть привык, вроде подстроился под ритм войны. Кафе и рестораны работают, потому что экономика должна развиваться, должна поддерживать страну, но во время воздушной тревоги они закрываются. Я, например, пошла с подругой пить кофе в Чернигове, зазвучала воздушная тревога и официанты попросили пересесть в дальний угол зала подальше от окон, чтобы не пораниться, если будет взрывная волна. Мы привыкли, приспособились ко всему этому. Но когда опять прилетает ракета, когда опять есть жертвы, опять огромное количество раненых и погибших — это жутко. Как будто опять все были не готовы. Для всех это большая трагедия.

Какую историю с этой войны вы никогда не сможете забыть?

— В первый раз я приехала в свой родной город, в Чернигов, после того как отошли российские войска. Это было в августе, город уже привели в порядок и более-менее восстановили. У нас в центре Чернигова есть отель «Украина», и в него прилетел снаряд. Это самый центр. Всю нашу жизнь, в детстве, в молодости, когда мы встречались в центре, мы с друзьями говорили: «Встретимся возле Украины». Никто не говорил слово «отель». И это место сейчас, как место памяти об этой войне. Сейчас это полуразрушенное здание, его не восстанавливают, и я не знаю, что с ним будет дальше. Еще и символично, что прилетело прямо по «Украине». Этому отелю, наверное, досталось из-за его названия. Это и была цель — разрушить Украину, а этот отель был символом, что «мы бомбим Украину».

Можно ли восстановить отношения между Россией и Украиной в будущем?

— Уверена, что можно. Я, наверное, сейчас очень сильно удивлю многих соотечественников. Конечно, я понимаю все настроения и внутреннюю ненависть, которая сейчас у украинцев. Сейчас в Украине нет ни одной семьи, которой не коснулась бы война, у которой никто из близких не погиб. Это уже как данность, после почти двух лет войны. Пусть это будет не родной человек, не мама, папа или муж, но обязательно сосед или кто-то из друзей. Все пережили это горе, все пережили горе смерти близкого человека. Но через покаяние, наверное, через всепрощение… Если мы будем милосердными друг к другу, то обязательно найдем выход. Возможно, не сразу.

А вы нашли в себе это милосердие?

— Сейчас для меня это очень сложный вопрос. Вы знаете, у меня тоже есть родственники в России: моя мама родилась в Красноярске, сестра моей мамы до сих пор живет в России, под Москвой, в Ногинске. Мы не общаемся. Я не могу сказать, что мы поссорились из-за войны. Мы в принципе не общались на эту тему, потому что я очень сильно боялась услышать то, что может меня развернуть не той стороной. Мне очень страшно услышать какие-то слова. Конечно, это тяжелый процесс. Не знаю, сложно ответить на вопрос, нашла ли я выход из этой ситуации, прощение или какой-то мостик взаимодействия. Но, знаете, у нас в проекте очень много людей из России. Мы вместе делаем ангелов, мы вместе занимаемся развитием проекта. И я вижу, когда у людей есть желание помочь Украине, когда люди четко обозначают свою позицию: «Я против войны, я сделал все, что мог, чтобы она не произошла». «Все, что мог» — это может быть какое-то маленькое действие. Понятное дело, что это не значит выходить с транспарантами на улицу и кричать. Мы же понимаем, что в России сейчас это смерти подобно — выйти с транспарантом и кричать «освободите Украину». Я никогда в жизни не потребовала бы этого ни от кого, потому что безопасность наших волонтеров — это самое главное для нас. Мы понимаем, что несем ответственность за людей. Конечно, хозяин барин, и каждый наш волонтер сам решает, что и как делать. Я очень хорошо отношусь ко всем россиянам, которые приходят помогать. У нас есть одна девушка-волонтер, которая помогает нам из Челябинска. Мы против, чтобы в нашем проекте были люди, физически находящиеся в России. Не потому, что мы не хотим, чтобы они помогали, а потому что считаем, что это в первую очередь небезопасно для них. Эта девушка сказала: «Это мой выбор. Я хочу. Я не могу сейчас выехать по определенным обстоятельствам, но я буду знать, что сделала хоть что-то, что бы показывало мою позицию и желание помочь Украине». Было время, когда она пропала на три недели, и мы не могли ей дозвониться. После этого она вышла на связь и рассказала, что у нее действительно были какие-то проблемы — приходил следственный комитет, проверял ее ноутбук. Человек каждый день рискует, находясь там. Это вызывает очень большое восхищение.

Что лично вам дал проект «Ангелы свободы»?

— Больше всего этот проект научил меня тому, что объединившись, люди могут очень многое. Я бы никогда не подумала, что буду заниматься восстановлением украинских школ. Это кажется неподъемной глыбой. Ну что могут сделать волонтеры? Нужен серьезный донор, суперфинансирование. А что можно сделать этими маленькими пожертвованиями? Некоторые жертвуют 70 тенге. Мы даже видим, как к нам приходят донаты, с «Каспи ред» в долг — люди берут в долг на своем каспи, чтобы сделать донат. Вот этими маленькими-маленькими суммами мы собрали уже 20 миллионов тенге. Мы помогли двум детсадам, трем школам. В общей сложности в них обучается 2800 детей. Сейчас 2800 детей благодаря этим сборам легче дышат в убежищах. У них более комфортные условия, они могут находиться в школе. Например, две школы, которым мы помогли, не могли открыться, потому что не было оборудовано убежище, и дети учились онлайн. Когда они открылись 3 апреля 2023 года, была уже четвертая четверть — хотя мы очень хотели, чтобы они пошли в первой четверти, как все — но для них это был большой праздник, как 1 сентября, только 3 апреля. Благодаря тому, что есть оборудованное убежище, они смогли оффлайн начать обучение. Для меня до сих пор удивительно, что мы это делаем маленькими донатами. Был один суперкрупный донат в размере 10 тысяч долларов, но всего один за все это время. Даже мелкими шажками можно делать большие дела.

О чем вы мечтаете?

— Мы все сейчас мечтаем, чтобы война закончилась, чтобы Украина победила. Нельзя просто так приходить на территорию чужой страны и убивать людей. Ну, нельзя. Все должны это осознать. Мы же изначально думали, что на самом деле люди это не поддерживают. В первые дни войны мы думали, что это выбор высшего руководства. Я не знаю, как для других, но для меня это было большим открытием, особенно когда я начала читать отдельные телеграм-каналы, смотреть, что пишут люди, и поняла, что огромное количество людей в России поддерживает войну. Откуда это вообще рождается в пенсионерах, в молодых людях, которые только начинают свою жизнь? Откуда рождается чувство войны? Для меня это большая загадка. Я мечтаю, чтобы все люди, которые поддерживают войну, осознали, насколько это ужасный внутренний выбор, и покаялись.