Вера Шапиро: «Мне жутко, как люди могут быстро переобуваться»
Вера Шапиро родом из Тюмени, сейчас живет в Тбилиси. В 2019 году Вера проходила свидетелем по уголовному делу о сотрудничестве с нежелательной организацией, которое возбудили против её друга. У самой Веры дома проходили обыски. В том же году ей пришлось уехать из России. Об исторических параллелях, сторонниках войны, расчеловечивании и подмене реальности Вера Шапиро рассказала «Очевидцам».
Расскажите о себе.
Меня зовут Вера. Сейчас я живу в Тбилиси. Работаю в театре. Мы ставим спектакль «Сталин 24». Занимаюсь уже около шести лет около политической и активистской деятельностью.
Почему вы уехали из России?
— Я уехала давно, еще в девятнадцатом году. Тогда, помимо моей активистской деятельности, я работала full-time на работе — управляла онлайн-журналом. Не могу сказать, что компания слишком пророссийская, но, тем не менее, руководитель компании поддерживал различных депутатов. Я говорила про свою деятельность, про вещи, которые мне не нравятся: как относятся, как продавливают какие-то решения. Не то, чтобы среди самых верхних руководителей, но где-то на некоторых уровнях, среди части руководства, я натыкалась на камни преткновения. Я понимала, что так не могу.
Я была свидетелем по уголовному делу моего друга. По делу о сотрудничестве с нежелательными организациями. У меня в квартире был обыск в момент, когда я была здесь, в Грузии, в отпуске. У меня изъяли всю технику. До сих пор мне ее, конечно, не вернули. И через какое-то время я уехала. Распрощалась с той компанией и распрощалась с Россией. То есть, я собрала все вещи в один чемодан. И с этим чемоданом и с рюкзаком, я вот езжу с конца 19-го года.
Ваши первые мысли и чувства 24 февраля?
— У меня очень много друзей и родственников в Украине. Когда я услышала эту новость, я была, можно сказать, парализована. Даже не понимала, что мне нужно сейчас сделать. Мне нужно либо с родственниками и друзьями начать связываться, то есть, что было важнее на тот момент, или же начать работать с этой повесткой, потому что очень много стало фейков со стороны пропаганды. Как раз наша активистская деятельности с друзьями — это работа с медиа-чекингом, больше чекать фактов, чтобы меньше пропаганды просачивалось в ряды наших, моего хотя бы как минимум, круга близких людей.
Есть ли близкие, которые поддерживают войну?
— Моя сестра работает в полиции, в Ханты-Мансийске. После этого мы с ней перестали общаться. Есть несколько причин, по которым, наверное, перестали. Возможно, она перестала общаться из-за того, что ей запрещено. А может быть второе — может быть, я ее своим высказыванием обидела. Я не знаю. Но когда она только уходила в полицию работать, она была тогда еще не при погонах, она, наоборот, вступалась за всех сослуживцев, не выполняла никаких приказов, часто возмущалась, почему их заставляют голосовать за тех или иных людей и отчитываться за это. У нас с ней начался разговор еще в двадцатом году, когда был референдум по поправкам в Конституцию. В этом году я ей пишу: «Теперь ты понимаешь, что, как минимум, обнуление Путина не стоило поддерживать?» Она сказала, что она не может говорить на эту тему, потому что она госслужащий. Но потом, через какое-то время, она мне сама написала и отправила видео какого-то американского военного.
Сестра мне отправила видео американского и сказала: «Вот видишь, даже зарубежные люди поддерживают Путина». В тот момент моя подруга в Украине попала под удар и… летальный исход. Я говорю: «Не могу на эту тему говорить, потому что у меня там умирают друзья, не говоря уже о тысячах людей, мирных жителях, не военных, детей». Просто не знаю. У меня даже слов нет. Сейчас я пытаюсь как-то сформулировать, но нет. И на тот момент не могла. У нас была такая длительная переписка с ней, и в какой-то момент она сказала: «А это вообще как-то задевает твои личные границы безопасности?» И это меня потрясло. Я выложила этот маленький скриншот. Конечно же, я всё затерла, чтобы не было понятно, что это она мне написала, но она на меня обиделась. С марта месяца мы с ней не общаемся. Никак не поддерживаем связь.
Вы принимали участие в постановке спектакля в Тбилиси «Сталин 24». В чём его актуальность сегодня?
— Когда я смотрю этот спектакль, я ощущаю такую жуть. Мне жутко. Вот даже взять пример с моей сестрой. Мне жутко от того, как люди быстро могут переобуться, как они быстро меняют свою позицию, свою точку зрения, чтобы выжить. И ты никогда не знаешь, как далеко человек способен зайти. Этот момент с моей сестрой: мне кажется, я тогда впервые за 2 года прослезилась, потому что я не знала, насколько далеко она готова будет зайти. Потому что это такой момент, что это близкий тебе человек, ближе него у тебя никого нет. Это самый близкий родственник, с которым мы прямо очень хорошо общались. И тем не менее, она сейчас поддерживает российское государство. И словами, и делом поддерживает. И ты не знаешь, куда это приведет.
Мне кажется, это прямо иллюстрация того, что мы сейчас наблюдаем в России. Это прямо краткая выжимка. Показываются самые тяжелые моменты в жизни людей. Это один из поинтов актуальности этого спектакля.
Почему многие в России так покорно приняли мобилизацию?
— Мы записывали несколько подкастов записывали про маленькие города, даже поселки. Не знаю, как это вообще назвать, там буквально несколько домов. Мужчины пьют, избивают своих женщин и не работают. Женщина управляет всем домом, хозяйством, воспитывает детей и еще должна за мужем смотреть. Мы потом общались с журналистами, которые пишут эти материалы. Жены часто толкают своих мужей на эту мобилизацию: «Идите! Ну убьют вас, зато нам деньги дадут!» Это, конечно, сейчас я очень грубо говорю, но это одна из причин. Есть, конечно же, люди, которые поддерживают. Таких тоже много, которым промыли мозги. Люди образованные есть. Люди, которые попали в кабалу кредитов, Россия же очень закредитованная страна. Люди разные. И мы никогда не можем сказать на сто процентов, почему тот или иной человек пошёл.
Что должно произойти, чтобы люди в России очнулись?
— Когда только ввели санкции, я думала, что людей сейчас прижимают, прижимают, прижимают и они в какой-то момент поймут, что все общество мировое пытается показать, что вы сейчас останетесь одни, если вы не встанете, не выйдете. Вы не можете ничего поделать. Вам нужно просто встать и пойти против своего государства. Но люди все смиряются. Это как, я недавно вспоминала этот момент, когда лягушка, которая постепенно сваривается в чане закипающей водой. Возможно она сварится и все, а возможно что-то произойдет. Я не знаю, что должно произойти.
Чего боитесь больше всего?
— Я боюсь, что люди так и останутся так жить. Боюсь, что в России останутся только те, которые либо боятся возражать, либо согласны. И все. И страна останется только из этих людей. Это страшно.
Вы занимались фактчекингом для российских медиа. Можете привести какие-то примеры фейков?
— Если вы спрашиваете именно про российские фейки, то это вся повестка. Я не знаю, как из этого всего выбрать что-то конкретное.
Они же не конкретно выбирают какой-то момент и говорят, что это неправда или показывают какую-то обратную сторону. Они просто подменяют реальность. Они говорят какую-то часть факта. Потом они часть делают фейком. И они просто меняют всю реальность. И это очень сложно, когда тебе меняют реальность. На то, чтобы это исправить, чтобы выстроить себе снова нормальную реальность, уйдут годы работы с психотерапевтом.
Каким видите будущее России?
— Мне бы хотелось, чтобы была смена власти. Я не знаю каким образом, но чтоб была смена власти. Конечно бы хотелось, чтобы это было демократическим способом, а не революционным. Потому что мы знаем, что революции не всегда приводят к хорошему.
В моем идеальном мире люди должны учиться, как быть правильным гражданином, как принимать участие в том, чтобы быть гражданином своей страны. Потому что многие говорят, что ой, да мы вообще ничего не должны. Мы же тут просто работаем, платим налоги и все. Что мы тут должны еще делать? Вы, как минимум, можете пойти в свою администрацию и сказать, если вас что-то не устраивает. Или, как минимум, убрать свой двор. С каких-то малых шагов начать: поставить светофор, сделать переход и потом дальше, дальше, дальше и больше что-то делать.
Если бы с самого детства людям рассказывали, что они могут принимать участие и их будут слушать, все было бы не так запущено.
