Денис Михайлов: «Россия — дрейфующий подбитый корабль»
Денису Михайлову — 26 лет. Родился в Приморье, там же — во Владивостоке — выучился на юриста. В 2017 году переехал в Санкт-Петербург. Занялся политикой. Стал координатором питерского Штаба Навального. 24 февраля 2022 написал в своем твиттере, что надо выходить. Люди вышли — по оценке Дениса, на площади перед Гостиным двором тогда собралось от 4 до 5 тысяч человек. После этого митинга, обысков и перспективы новых уголовных дел Денис понял, что у него две дороги — или за границу, или в тюрьму. Он выбрал первое. О том, почему Россия сегодня — это «дрейфующий подбитый корабль», и какое будущее ждет страну, Денис Михайлов рассуждает в проекте «Очевидцы».
Расскажите о себе.
— На сегодняшний день мне 26 лет. Родился я в Приморском крае, в небольшом городе между Владивостоком и Хабаровском. Последние годы жил во Владивостоке и там получил образование юриста. Получается, в 2017-м переехал в Питер, и с 2017-го буквально до момента выезда из России я занимался активной политической деятельностью, достаточно много преследовался властями России, буквально все это время. И уже когда началась война, были большие проблемы, были обыски, были новые уголовные дела. Я принял решение, что нужно уехать все-таки, потому что здесь я могу делать гораздо больше и говорить то, что я считаю нужным, в отличие от России, где тотальная цензура и много других вещей.
Ваши первые мысли и чувства 24 февраля?
— Проснулся я примерно в 8 утра, открываю телефон свой, и у меня вот так все завалено письмами, пушами из Telegram каналов. Я смотрю видео, как в Киев прилетает. Я понимаю — это финиш для России, и в этот же день я написал в Twitter: давайте выходить. 24-го я сам вышел в центр Петербурга и это стало началом окончательной точки отсчета для меня, когда нужно было уже либо готовить вещи к отъезду, либо готовиться к тюрьме.
В Питере много людей вышло против войны?
— В Петербурге площадь перед Гостиным двором вся была в людях. То есть это примерно, по моим оценкам, 4−5 тысяч. Объявили в обед, вечером уже вышли люди. Я писал, еще ряд людей тоже из Питера писали, тот кто за границей тоже поддерживал, призывал. И Владимир Зеленский даже публиковал это видео, и до сих пор его где-то вставляют, именно из Петербурга.
Почему многие поддерживают войну?
— Они, во-первых, многого не знают, во-вторых, влияет очень сильно пропаганда на них. Ну и в-третьих, это нежелание что-то узнавать, потому что так проще. Остался советский пережиток от этого сознания в обществе, к большому сожалению, когда начальство сказало — все под козырек и вопросов не задают.
Зачем Путину война?
— Я думаю, у него есть какая-то внутри себя установка, которая, наверное, появилась уже на втором его сроке, что нужны территории. Тут объяснений может быть несколько — либо он хочет уже основательно войти в историю России, либо он просто… Просто хочет это сделать. Он хоть и популярен, но эта популярность в любой момент может уйти от него и, соответственно, они дожидались эффекта Крыма, как в четырнадцатом году, когда действительно Госдума в большей степени честно избралась. По-моему, в 15 году тогда выборы были, буквально через год. Это бешеные рейтинги, это поддержка населения, большей его части. Нужно это признавать, что Путина и сейчас поддерживает больше половины России, и, соответственно, тогда это тоже был огромный процент, за счет этого даже фальсифицировать выборы особо и не надо было. Я думаю, они подобного эффекта дожидались. Ну и они действительно думали, что за три дня Киев возьмут и народ будет в ладоши хлопать.
Чего вы боитесь большего всего?
— Когда я был еще в России, когда началась война, у меня был высокий уровень, я не знаю даже как это назвать… Назовем своеобразным порывом, чтобы с этим как-то поквитаться, с теми, кто это организовал. И в тот момент я вообще об этом не думал. Посадят и посадят. Потом, когда мне уже друзья из Европы пишут, что, не засиделся ли я случайно, не хочу ли уже уехать. А я уже после обысков, после новых двух уголовных дел, День ВВС просидел в Петербурге. И тогда я понял, что как-то я отвлекся немножко от действительности. Здесь же, находясь, в Европе, есть все-таки некая опаска, потому что нельзя чувствовать нигде себя безопасно против такой серьезной сети вот этих подонков, которые себя ФСБ называют, потому что их очень много. Мы даже видели, как Скрипалей убивали. Спокойно они туда приехали, в Англию, а здесь, в Евросоюзе, мне кажется, даже еще более опасно, потому что, получая одну визу, какую-нибудь греческую, они могут перемещаться по всей Европе. Поэтому здесь тоже на сто процентов безопасно себя невозможно ощущать. А в остальном — нет страха какого-то, нет за что-то переживаний тоже.
Что не так с Россией?
— Это глубокий вопрос, потому что изначально Российская Федерация создавалась на коленке, потому что не было стратегии. Ну не агитировали ни Ельцин, ни кто-то другой за какую-то новую Россию. Это по сути остался тот же Советский Союз, только какие-то более жесткие ребята, которые работали и в КГБ, и в партии состояли — они под корягу спрятались до 2000 года примерно. По факту никакого понимания, что это за страна, ни у кого нет. Были советские люди — стали россияне. Те же республики остались встроенными в вертикаль власти. Наверное, Чечня более автономно работает, но это какой ценой, во-первых. А во-вторых, какими деньгами все-таки она пичкается, ничего в ответ не производя, ничего не делая. Во всем остальном концепция СССР точно такая же, как говорили, тюрьма народов — здесь абсолютно то же самое. То есть сложно сказать, что этот регион русский, а этот нет. Карелия, допустим… В Карелии на карельском-то никто особо не говорит, только улицы, таблички, дублирующие какие-то языки. И про русский регион точно так же сложно сказать. Просто обычная территория, никем особо не управляемая, с народа которой собирают дань, и которая просто существует, потому что пока существует. В какой-то момент перестанет существовать — все сделают вид, что так и задумано было. То есть буквально — эта страна просто дрейфующий корабль в открытом море, довольно печальный и подбитый весь.
Каким вы видите будущее России?
— Это может быть как и та же Российская Федерация, так и что-то поменьше, потому что этот вариант вполне реализуем. Даже сейчас, в той же республике Тыва, на сегодняшний день уже народ задумывается, что происходит? Почему тувинцы гибнут больше, чем москвичи или петербуржцы. И, соответственно, когда гробы и похороны каждый день почти в каждом крупном городе, они, конечно, уже начинают задумываться: «Надо ли оно нам?» Они находятся достаточно далеко, рядом там и Монголия, и другие страны. Зачем им это? Там уже действительно такие дискуссии идут, в отличие от многих других регионов, которые уже в большей степени потеряли свою идентичность. Те, у кого есть понимание самоидентичности, своей нации, своей истории, они уже об этом задумываются. Я уверен, что как только в России что-то пойдет уже основательно не так, Кавказ тоже всполыхнет весь, и это будет процесс достаточно болезненный. Но это будет уже не та Россия, которую мы знаем.
Вы готовы вернуться в Россию если режим падёт?
— Даже уход Путина не изменит в России вообще ничего. У них, я думаю, уже на 20 лет вперед все пропланировано после смерти Путина. То есть уйдет этот, поставим следующего и будем коллективно руководить. Политбюро какое-то. У них дети там есть, у Патрушева, у многих. Я не верю, что уход именно Путина поменяет ситуацию. Может быть, какие-то послабления будут, но это не значит, что я смогу приехать и жить какой-то жизнью, заниматься политической деятельностью. Нет, это вообще не так. Никто мне не даст. Либо дадут год-два, потом по-тихому как-нибудь прикроют. Если думать, как можно было бы вернуться, то я честно, шутя, говорю ребятам: «Мы наверное на БТРе туда заедем через границу», потому что на самом деле, навряд ли все вот так вот падет. Много людей повязанных в этом. Уйдет Путин, уйдет часть этих, оставшиеся начнут биться за свое выживание. А биться они будут серьезно. В любом случае, даже при политической борьбе, даже если это будет длиться три дня, как было в России уже, в девяносто первом году, всё равно это будут самые страшные три дня для всей страны, и к чему они приведут по итогу тоже никто знать не может. В 91 как-то все обошлось вроде бы, но опять же — как обошлось? Куча этнических войн на бывших территориях республик, Приднестровье и так далее… До сих пор кое-где дымит, Нагорный Карабах, например. То есть здесь тоже сложно, но, это нужно понимать, это будет происходить уже внутри нынешней территории.
