Русские ищут себе царя

Алексею – 31. Жил в Воронеже, работал в журналистике, занимался предпринимательством и маркетингом. В начале 2022 решил уехать из страны, чтобы начать новую жизнь – в Киеве. Но случилось 24 февраля. И Алексей уехал в Стамбул. О том, почему он сторонник коллективной ответственности россиян за происходящее, и почему с уходом Путина вряд ли что-то изменится, он говорит в новой серии «Очевидцев».

Расскажите о себе.

— Меня зовут Алексей Николенко, 31 год. В принципе, я не делю жизнь на прошлую и настоящую. Я занимался журналистикой, далее предпринимательской деятельностью, потом меня все называли маркетологом. Чем увлекался? Я катастрофически не умею отдыхать, поэтому увлекался своей работой.

Как ты узнал о войне в Украине?

— О войне в Украине я узнал ещё до того, как она началась. У меня очень тесные связи с Украиной и украинцами, в том числе по работе, и в плане дружбы. Когда абсолютно все говорили, что нет, войны точно не будет, я был одним из немногих, кто был абсолютно уверен, что война как раз- таки будет. А все говорили: «Ну, это безумие. Это абсолютно не рациональное действие, здесь нет ни одного бенефициара. Полетят катастрофические санкции. Выиграть эту войну невозможно». Но приходит опрос Левада-Центра, где у Путина растет рейтинг на 4 процентных пункта, и становится абсолютно очевидно, что война точно будет. Потому что Путин всегда делал все исключительно ради рейтинга. Первую четверть суток я, наверное, не спал в принципе. 24-го числа я утром понял, что уезжаю из России.

Почему ты уехал из России?

— В двадцатом году мне стало очевидно, что если я хочу просто жить, а не заниматься политикой, то мне надо уезжать. И я был готов уехать в этом году. Правда я хотел переехать в Киев, и за две недели до войны я звонил друзьям и просил их о помощи с ВНЖ. Они ответили: «Приезжай, всё решим. Через бизнес, еще как-нибудь, все будет хорошо». Мне всегда очень нравился Киев и люди в Киеве — они максимально открытые. В принципе, морально к эмиграции я был абсолютно готов, но я не был готов к тому, что произошло дальше. 24-го числа у людей как будто включился какой-то тумблер, и они начали кричать про нацистов в Украине. Сначала мне казалось, что их не так много, но, когда я начал встречаться с людьми, общаться с ними, оказалось, что даже опросы ВЦИОМа близки к реальности, что 80 процентов людей поддерживают то, что сейчас происходит. От этого действительно стало страшно.

Почему в России многие поддерживают войну?

— Во-первых, никто не хочет быть на стороне зла. Признать, что война в Украине — это агрессивная война, фактически геноцид, это признать, что ты на стороне зла. Мне сложно понять, почему на идею фашизма люди так легко клюют. Много стран через это проходило, но Россия через это не прошла. Может быть это наша судьба, мы должны были с этим столкнуться, пройти через это, и потом, может быть, наступит все-таки какое-то народное покаяние за это. Но, честно говоря, я не очень в это верю.

Как отнеслись к отъезду близкие?

— Мама не то чтобы поддержала, она с этим смирилась. Все-таки это моя жизнь, мое решение. Отец абсолютно не понимал, он спрашивал: «Зачем уезжать?» Друзья… Я сейчас очень осторожно начал относиться к этому слову в силу того, что как называть друзьями людей, которые говорят: «Все правильно в Украине происходит». Если можно воткнуть нож в спину украинцам, почему нельзя воткнуть нож в спину мне? Конечно, все говорят, что в России всё хорошо, всё просто замечательно, а санкции — это классно. И как объяснить людям, что в ограниченной, сжатой, скукоженной экономике, во многом плановой, не может ничего развиваться. Наверное, никак. По-прежнему Россия — это лучшая страна для жизни, больше мы нигде не были, и никуда мы больше не хотим.

Общаешься с друзьями в Украине?

— Мы, естественно, продолжаем общаться, мы продолжаем работать вместе. Понимаете, здесь вопрос уже не только их отношения, но и нашего отношения к тому, можем ли мы сейчас свободно общаться с украинцами. Потому что, когда люди начали писать, что им стыдно, я понял, что нет, это не стыд. Это абсолютно другая эмоция. Представьте: вы познакомились летним днем где-то в парке с прекрасной девушкой. У все завязались какие-то отношения, все прекрасно, вы понимаете — вы хотите прожить с ней всю жизнь, знакомите ее с родителями, приводите её домой, а она белеет, у нее начинается тремор, она кричит, убегает, и выясняется, впоследствии, что ваш отец маньяк, который за пару лет до этого ее изнасиловал. И можете ли вы дальше смотреть ей в глаза? Ведь она все время будет вспоминать эти ужасные сцены. Мне кажется, с украинцами сейчас то же самое. Каждый раз, когда мы будем с ними говорить на русском языке, говорить, что мы из России, они будут вспоминать картинки из Бучи, из Краматорска, из Бородянки. Выпишут ли мне, не мои знакомые, а другие украинцы персональную индульгенцию? Думаю, что моя бы нервная система не выписала на их месте.

Кто виноват, что жизнь миллионов разрушена?

— Конечно, хотелось бы отметить, что виновато правительство Российской Федерации. Я всегда был против какой-то общности, коллективизма, но в текущей ситуации я за коллективную ответственность. Когда я прилетел в Стамбул и оказался в неоплаченном отеле, с невозможностью снять деньги со своей банковской карты, я начал думать, правильное ли это решение Запада или нет. Чисто политически оно, конечно, неправильное, потому что это дополнительная возможность российским пропагандистам говорить: «Ну, видите, весь мир против нас». А с точки зрения этики, я думаю, правильное. Потому что мы заслужили. Некоторые кричат: «Я за Путина никогда не голосовал». Но вы же и против Путина никогда не голосовали, и на митинги не ходили. Мы любим кричать, что в России что-то лучше, чем на Западе, или в Америке, или еще где-то. Но во многих странах, когда люди видят на улице перед их домом мусор, они его убирают. Почему-то в России мы начинаем в эту свалку кидать больше мусора. И эта парадигма почему-то во всем у нас. Её нужно изменить. Нельзя быть вне политики, потому что политика напрямую влияет на твою жизнь.

Есть ли смысл в протесте?

— Я не имею морального права, с учетом того, что я нахожусь в Стамбуле, говорить: «Да, в этом есть смысл, выходите на улицы». В России, конечно же, много смелых, идейных и прекрасных людей. К сожалению, все больше и больше получается так, что они находятся или где-нибудь здесь, за рубежом, или где-нибудь в ИВС. Для меня то, что я сейчас делаю — это возможность через пять лет не хотеть плюнуть в свое отражение. Каждый человек должен поступать по своей совести, брать на себя только те риски, которые он готов понести.

Почему власть так легко подавила инакомыслящих?

— А легко ли? По-моему, это было абсолютно не просто, с точки зрения цены, которую пришлось заплатить будущему России, а она катастрофическая. Это десятки лет развития, отобранного у людей, это миллиарды долларов, которые тратятся на пропаганду, это триллионы украденных из бюджета и розданных ментам и ФСОшникам денег. Я не думаю, что это легко. Давайте мы вернемся к началу правления Путина и вспомним, что было с ценой на нефть и газ в тот момент времени. Конечно, людям, которые не разбираются в экономике, было легко навешать лапши на уши, что это наш великий царь сделал Россию такой успешной, что вы стали жить намного лучше. Конечно же, его заслуг там нет от слова «совсем».

Как думаешь, что ждёт Россию?

— Я думаю, что неминуем развал страны на отдельные государства, отдельные междоусобные войны. Невозможно на имперских замашках очень долго одурманивать людей в тот момент, когда они начнут голодать, а это уже не за горами. 2−3 года и появятся карточки, фиксированные цены. Все здесь говорят: «Ну, вот это закончится, мы вернемся в Россию, будем строить счастливую, успешную Россию». Я думаю, что в этом не будет смысла, потому что в тот момент, когда все будут отмечать смерть русского царя, у нас в России уже будут искать нового диктатора. Российскому народу нужен настоящий царь, они его обязательно где-то найдут и это, наверное, не страх, но какой-то экзистенциальный вакуум, с которым придется смириться.

Вернёшься если режим падёт?

— Мне спокойней думать, что я уехал навсегда. А когда это закончится — посмотрим, потому что все очень сильно зависит от того куда и как падет режим Путина. Представьте, что сегодня Путина не стало, и власть переходит к Мишустину. Режим Путина вполне может работать без Путина, и работать он может точно так же долго, как при нем. Поэтому в ближайшие годы, я считаю, возвращаться в Россию будет бесполезно и бессмысленно. Это не значит, что я стараюсь оторваться от российской повестки. Это не значит, что я не планирую ничего делать. Нет, я как раз планирую, и даже больше, чем я делал, когда был в России, потому что нахожусь в условной безопасности.