«Российские погранцы отказались от сникерсов, казахские — взяли, не раздумывая» 

История Артема, бывшего креативного директора Tanuki Family, который боролся с «Мужским государством» (признано экстремисткой организацией, его деятельность запрещена на территории РФ*), а после начала «частичной» мобилизации две недели добирался из Москвы до Ереван, угощал пограничников сникерсами и создал по пути мини-комьюнити.

_{Автор: Екатерина Малышева}

«У тебя полчаса»

Как только началась война, мы на семейном совете приняли жесткое решение: если объявят мобилизацию, мы будем уезжать.

21 сентября — в день объявления мобилизации —  купили билеты на ближайшие доступные нам даты, на 7 октября в Ереван. Они обошлись в 50 тысяч рублей на двоих.

Но с 21 сентября я перестал спать по ночам. Каждый день смотрел на свою полуторагодовалую дочку и вместо того, чтобы радоваться, хотел плакать, не знал, что делать.

Через несколько дней, 26 сентября, мы семьей гуляли с коляской на ВДНХ.  Неожиданно мне позвонил мой близкий друг и сказал: «Я прямо сейчас еду на своей машине на границу с Казахстаном. Если ты со мной, у тебя полчаса». И я побежал собираться.

Жена была рядом, и я сразу все понял по ее взгляду. Знаю, что она не хотела меня отпускать, но твердо сказала: «Уезжай».

Несмотря на то, что у меня категория В, ограниченно годен в военное время, и я не служил, мне 34 года. Призывной возраст.

Я кое-как собрал сумку вещей — кроссовки, футболки, пара книг: Чингиз Айтматов «Плаха» и Александр Энгельгардт «Письма из деревни». И мы отправились в путь. 

«В Пензу к теще»

До границы нас с другом вез его старший брат — ему под 50, и он считает, его мобилизация не коснется. 

Мы ехали 20 часов без остановки, один раз поспали полтора часа.

Один раз, примерно на полпути, нас остановил ГИБДД-шник. У нас на этот случай была легенда: говорим, что едем в Пензу к теще. 

И дальше был такой диалог брата друга с сотрудником:

— Куда едете?

— К теще.

— А теща где, на границе?

— Нет, в Пензе.

И дальше полицейский посетовал, даже как-то незлобно: «Вал народу уезжает…» Трое молодых мужиков с измученными лицами — все ему было понятно.

Доехали до КПП Маштаково, брат нас высадил и уехал обратно. Смотрим в карту: пробка на 26 километров — огромная очередь убегающих из России на авто. 

Я считаю именно это слово подходящим: мы убегали от войны, от возможной мобилизации. А как еще это можно назвать? 

Для кого-то это может быть некорректным, но не для меня. Не вижу в нем ничего постыдного. Смотря от чего бежать. Если ты бежишь от своих убеждений и не готов их отстаивать — наверное, это стыдно. Но если на тебя выходят четверо с ножами из переулка — это уже не очень стыдно, ты спасаешь свою жизнь.

Те, с кем я встречался, говорили, что они либо «беженцы», либо «уклонисты».

«Эмигранты последней волны»

Первую часть пути до КПП мы шли пешком. 

Постепенно вокруг нас стал собираться «клубочек» людей: кто-то пополнял нашу компанию, кто-то отваливался. Кто-то садился в попутные машины, а кто-то, наоборот, выходил и присоединялся к нашей пешей процессии. 

И пока этот «клубочек» катился, я не встретил ни одного неприятного человека: все были прекрасны и объединены общим порывом.

Вначале мы были в нем вдвоем с другом, в конце пути нас было семеро.

Всех, кого встречали и с кем проходили какие-то отрезки пути, я добавлял в чатик, в котором мы до сих пор переписываемся. Этот чат создал я и назвал его как-то трагически – «Эмигранты последней волны», потому что вся очередь гудела, что «вот прямо сейчас в полночь закроют границы».

Из 26-ти километров мы прошли пешком примерно четыре. 

Встретили мужиков на абсолютно полностью залитых грязью «Нивах» — от колес до крыши, — за шесть тысяч рублей с человека они предложили объехать очередь по полям.
С нами сели также айтишник, бизнесмен, у которого свой магазин обуви на Wildberries, и отец с сыном лет 18-ти.

«Всех можно понять»

Поездка была похожа на сафари, но вместо львов и тигров были стоящие в пробке дальнобойщики, которые закидывали машины камнями. Водитель первой «Нивы» их увидел, и мы успели объехать облаву.

Говорили, что они выходят с арматурами на тех, кто ехал по встречке или по обочине. Их можно понять, я люблю и уважаю дальнобойщиков, считаю, что они правы.
Ребят, которые зарабатывали в эти дни извозом, тоже можно понять: нам нужна была услуга, а они могли заработать за пару дней столько же, сколько за пару месяцев.

На «Нивах» мы проехали почти в начало очереди — пешком шли еще километра четыре.

У КПП была очередь человек 150, которая быстро выросла до трехсот. Мы поняли, что эта очередь не движется, а очередь из авто медленно, но движется. К тому же, уже смеркалось, а в казахской степи, как только заходит солнце, становится очень холодно. Решили, что лучше раскошелимся и посидим в тепле.

Мы прыгнули в другую машину — водитель джипа Армат взял с нас тоже по шесть тысяч с человека. Пару раз читал в чатах, что кто-то бесплатно сажал в машину погреться, но лично не встречал.

В машине мы двигались со скоростью полметра за полчаса — этот отрезок занял часов 15. Стояли весь вечер и всю ночь.

Весь наш путь из дома до границы занял полтора суток.

Сникерсы для пограничников

В Москве я работал в BTL-рекламных агентствах и делал всякие сэмплинги, часто что-то оставалось и доставалось сотрудникам. У меня была коробка немного просроченных сникерсов, но просрочка никак не влияла на их вкусовые качества.
Эту коробку в самый последний момент мне вручила жена. В сумку помещалось уже что-то одно: или костюм Boss и рубашка Gucci, или сникерсы.

И я выбрал шоколадки. Они стали ключевым связующим звеном во время нашего пути: я предлагал их всем, кого встречал, и все брали. Их было штук 30, и до границы коробка еще не успела закончиться. 

Мы предлагали сникерсы и сотрудникам КПП: российский таможенник не взял, а казахский взял, не раздумывая.

Я прошел весь путь на бутылке воды и паре шоколадок. Но начал курить, спустя десять лет после того, как бросил — как увидел впереди себя 26 километров, которые нужно преодолеть с вещами.

Но больше всего помогало в пути общение: для меня это самый главный элемент гражданского общества, а не еда или вода.

Дом — это не географическая локация, дом — это люди. Попутчики временно становились моим домом за счет того, что мы рассказывали друг другу о себе и бежали от общей беды. Так я восполнял ощущение дома, из которого меня резко выдернула мобилизация.

«Мурыжили тех, кто нервничал»

Российские погранцы вели себя очень строго. Когда мы подъехали на машине с Арматом, я видел, как один из погранцов, как на плацу, орал гопническим языком на толпу растерянных и испуганных людей: «Вы что, на физкультуру не ходили? Выстроились по двое!»

КПП проходили дружно всемером: у пятерых была категория В, у одного – Б, еще у одного  – А. Наш водитель был очень активным, суетился, ходил «по лезвию ножа», общаясь с пограничниками и в приподнятом настроении. Наконец, мы прекратили стоять в пробке, и что-то начало происходить. Он повел нас, как цыплят, за собой.

Сотрудник погранконтроля с каждым из нас вел себя по-разному: сразу же «выкупал», где у тебя слабые стороны, где можно надавить, и чем больше ты нервничал, тем больше он тебя мурыжил.

Я настроил себя на бодрый и уверенный лад. Продумал формулировку, в которой были ответы на все его последующие вопросы. Диалог был такой:
— Военнообязанный?
— Категория В, не служил, военной специальности не имею… По зрению, минус шесть.

Смотрит в глаза, бахает штамп — у меня был загранник, — и я прохожу.

У друга, который сильно нервничал, попросили военный билет, и он отдал — его тут же увели в закрытую будку для допроса. Там, по его словам, под лупой изучали его военник и паспорт, сравнивали фотографии, не говоря ни слова. А он стоял и трясся. Но в итоге его пропустили. Всех семерых пропустили — только одного спросили, в курсе ли он, что есть уголовная ответственность за уклонение от мобилизации.

Казахи были намного милее: во-первых, один из пограничников взял сникерс, во-вторых, наш водитель общался с ними на казахском. Легенда была: едем в Алма-Аты к другу, у которого родилась дочь. Но и это не понадобилось.

«Сейчас нас повезут на органы»

На рассвете мы въехали в Уральск и передохнули дома у нашего водителя. 

Он вручил мне как «главарю банды» бутылку коньяка и предложил работу: «Поедешь в Ереван — смотри битые тачки, будешь переправлять мне их по воде, а я буду здесь их ремонтировать и продавать». 

Я пока планирую работать по специальности, но готов и на другие варианты, если понадобится. Мне семью надо кормить. Очень тяжело было бросить ипотечную квартиру, быт, календарь прививок ребенка. Но мне очень помогало в пути разделять свою тревогу на кусочки. Всю тревогу, вместе взятую, никак не победить, а по кусочкам — можно. Например, осталась квартира в ипотеке в Москве, и тут надо на что-то жить. Значит, надо пытаться сдать ее или взять ипотечные каникулы. 

Рядом со мной не было моей семьи, но и это было решаемо.

В Казахстане передо мной встала первоочередная задача: попасть в Ереван, чтобы там через десять дней воссоединиться с семьей. Я купил ближайший доступный мне по цене билет из Алма-Аты с пересадкой через Франкфурт-на-Майне. Он стоил 60 тысяч рублей, свой старые ереванский билет из Москвы я сдал.

Мне предстояло доехать до Алма-Аты с запада на восток через весь Казахстан. Мы ехали в машине по степям около двух суток, отдали 15 тысяч рублей.

За обедом в столовой увидели в окно, как наши вещи из одной машины перегружают в другую. И водители поменялись на молодых и борзых. Мы не очень соответствовали их понятиям о «настоящих мужчинах». Начали «бычить» на нас на тюремном жаргоне. В первое время было стремно, что нас сейчас повезут сдавать на органы. Но  в итоге все-таки мы нормально доехали до Алма-Аты.

Неделю я прожил у друзей в Алма-Аты и вылетел в Ереван 3 октября. Пересадка во Франкфурте-на-Майне длилась 12 часов. 

В кассах аэропорта Алма-Аты, несмотря на то, что я летел транзитом, меня заставили купить также обратный билет из Еревана, потому что у меня нет шенгенской визы. Якобы меня там развернут и депортируют обратно, а их оштрафуют. Нужно было купить билет либо в страну проживания — в Россию, либо в страну вылета — в Казахстан.

Собирал ночью на билет по родным. Купили возвратный билет из Еревана в Москву на 7 ноября за 15 тысяч рублей. Потом я его вернул с комиссией в две тысячи рублей.

Я летел с португальцем, который держал путь в Бразилию. У него не было шенгена и обратного билета, и его реально депортировали назад в Португалию.
У него совсем не было денег, он ходил в транзитной зоне и с такой тоской смотрел на  автомат с кока-колой, что я побежал, разменял деньги и купил ему колу. 

---

Весь путь занял у меня в итоге две недели.

Но неизвестно, как сложилось бы, если бы не мама моего друга Феликса. Именно она уговорила его ехать на границу. Моя мама и почти 90-летняя бабушка тоже меня поддерживают. Бабушка читает оппозиционные медиа и кидает мне ссылки на них.

Роль женщин вообще сейчас неоценима: они и создают импульс, и сохраняют баланс. И те, кто выходит на протесты, и те, кто остается в одиночку вести быт или экстренно решает все проблемы, чтобы лететь в неизвестность за своими мужчинами.