«Общаться с русскими – как теребить угли»

Нику Федяеву 57 лет. Сейчас он в Новой Зеландии. С начала войны Ник пережил настолько сильный стресс, что некоторое время не мог писать картины. Затем обрубил почти все русские контакты. В соцсетях пишет только на английском, жертвует в пользу украинцев деньги от продаж своих картин, предпочитает говорить: «Actually, I was born in Kazakhstan»,  и рассуждает об «отмене русской культуры» не на официальном уровне, а внутри самого себя – как художника.

– Мы раньше с русскими друзьями травили друг другу анекдоты, а теперь, едва начавшись, общение переходит на тему войны. Поэтому, чем меньше вокруг меня этого контекста, тем лучше. Общаться с русскими – это все равно, что теребить старые угли. Поэтому я стараюсь этого не делать.

24 февраля я улетал из Европы в Новую Зеландию,  включил в Сингапуре Интернет –  и вижу, что 2–3 часа назад началась бомбежка Киева.

Мне показалось, что я вижу сон, в котором совершаю убийство. Я подумал, что это я сделал такую подлость. Мне стало за себя так стыдно, показалось, что на меня все смотрят, тыкают пальцем: «Это ты говно». Мерзкое чувство. Такого я ни разу в жизни не испытывал. От того, что я русский. У меня ушло много времени, пока я нашел способ от этого чувства уходить, потому что жить с ним невозможно.

Но нельзя сказать, что война стала такой уж неожиданностью, потому что накануне войны в Европе уже говорили: что-то будет, будет… Авиакомпания Люфтганза уже сменила маршрут, и мы летели не над Украиной, а вокруг. С другой стороны, я тоже считаю, что развал Советской империи  должен был когда-то продолжиться. 90-е были шоком, но бескровным. А сейчас началось всерьез.  И это только начало. Еще много чего произойдет.

Я уехал из России 25 лет назад, но у меня много чего оттуда осталось: книги любимые, ностальгия,  музыка, кино, друзья. Целая куча всего. А сейчас все это вдруг разбилось. Я не смогу сейчас сесть и заставить себя пересмотреть старое советское кино. Новую книжку на русском прочитать не смогу. Я проанализировал, что меня раздражает. У меня был большой Фейсбук, половина которого была русской. Когда я написал, что мне стыдно за происходящее, большинство на меня набросились. И за пару месяцев я почистил круг общения.

Я вообще, как только вижу, что кто-то радуется жизни,  вычеркиваю из друзей. Некоторые люди даже еще ничего не сказали, а я чувствую, что они скажут. Я их не хочу слушать, мне не важно, за кого Вася Пупкин – за Зеленского или за Путина, или за «все не так однозначно». Или кто-то готовит пельмени, или пригласил кого-то в гости и радуется, пока на Украине бомбят, мне это видеть не хочется.

Из бывших русских контактов у меня осталось 5–6 человек. Потому что мне натурально становилось дурно, когда я слышал от людей, с которыми над чем-нибудь постоянно ржали или обсуждали творчество, что они отправят сына с фашизмом воевать.

Летом меня спасали книги. Я взял с полки воспоминания Палеолога, посла Франции в России в 1914–1917 годах. Он описывал смуту в России, Распутина. Я увидел очень сильные аналогии с современностью. Но как художник, я не мог ничего сделать. Ничего нарисовать. У меня в мыслях была только одна кровь. Образы, которые мне как художнику не присущи. Я не тот, кто рисует горе. И я тупо два месяца подходил к мольберту и занимался раскрашиванием каких-то полос. Поэтому сейчас я по-другому стараюсь жить. Всех послал.

Я не отрицаю, что я русский. Однако, когда меня спрашивают на выставках: «У тебя интересный акцент, ты откуда?» (а проходит через выставку, допустим, 30 тысяч человек, и многие хотят познакомиться), и я отвечаю, что я русский, то реакция некоторых бывает прямо резкой: «Фу, прокаженный».

Поначалу я пробовал их переубеждать: «Да, я русский, но я Путина не люблю». А сейчас, когда спрашивают «откуда?», отвечаю: «Actually, I was born in Kazakhstan».

Раньше я на выставке стоял и ржал, а теперь приходится быть очень осторожным. Жизнь изменилась, но это фигня по сравнению с тем, что происходит в Украине. У моего украинского друга, например, сын погиб на фронте. Он сам русский. Живет в Киеве. А дети его воюют за Украину.

Я одинаково хорошо говорю на русском и английском. С детьми, например, по-английски. И думаю, что теперь надо щепетильно выбирать. Я не хочу нести за собой хвост с Путиным и клише этой нации.

Чувство стыда, которое немцы испытывали после войны, сейчас будет у русских. Лучше не кичиться происхождением, «Чайковским-Достоевским». Даже если ты знаешь, что  лично ни в чем не виноват.

Я поддерживаю Украину финансово. С начала войны я рисовал грустные душещипательные картины, например, с ангелом, или зверями, пронзенными стрелами. Они были такими кровоточащими… Во время аукциона, когда я продавал свои картины в пользу  украинского народа, из ста комментариев всего один был такого рода, что «раз ты русский, ты по определению говно». Меня все равно вина гложет.

Если взять количество русских книг, которые я читал и количество русских фильмов, которые я смотрел, то после начала войны оно уменьшилось. Возможно, кто-то придет на протестный русский концерт, вот, например, приезжает к нам сейчас Семен Слепаков. Но я не пойду. Потому что я просто не хочу быть в этой теме. Раньше у меня были в творчестве русские темы, матрешки всякие, то теперь, даже если попросят, то вряд ли у меня выйдет. Официально отмены русской культуры я не вижу.  У меня же проходят выставки, фамилия у меня русская, в буклете написано «Russian born».

Никто меня не «кэнселит». Более того, я продаю картины как русский. У нас тут эмигрантские страны. Фамилии странные. До национальности нет дела. Отмена происходит внутри самого себя.

Логически я понимаю, чего добивается Путин в войне – пытается взять Украину измором. Я, с одной стороны, желаю Украине победы, а с другой – не понимаю, что должна означать эта победа. Вернуть свои территории к границам 2014 года? Мне кажется, этого мало. Вот как Германия вторглась в 1941-м на территорию Советского Союза, а потом СССР дошел до Берлина. Вот это значит победить. Но вряд ли Украина будет вторгаться на территорию России. Вопрос победы в войне – сложный. Другое дело, что Россия продолжит распадаться, возникнут, наверняка, экономические зависимости от Китая. А Украину отстроят еще лучше прежней.