Виктор Рау:«Вот мы и стали фашистами»

Виктор Рау — активист, общественный деятель из Барнаула. Баллотировался на пост губернатора Алтайского края, выдвигался в Госдуму. В 2021 году вместе с внуком уехал в Тбилиси после того, как на него завели уголовное дело, а его внука поставили на учет в отделе полиции из-за его оппозиционной деятельности. Рау выходил с плакатами на центральную площадь Барнаула вместе с другими активистами в поддержку бывшего губернатора Хабаровского края Сергея Фургала, на публичные акции в защиту Алексея Навального, провел пикет в день приезда в город Михаила Мишустина.

В 2019 году Виктор Рау получил медаль движения в защиту прав избирателей «Голос» — за то, что на президентских выборах 2018 года в Барнауле он обнаружил 200 подозрительных бюллетеней. При пересчете наблюдатели ОБСЕ нашли еще 100 лишних бюллетеней «за» Владимира Путина. О том, когда в России случилась точка невозврата, как наша страна превратилась в фашистское государство и что должно произойти, чтобы общество проснулось – об этом мы поговорили с Виктором Рау в проекте «Очевидцы».

Расскажите о себе.

– Я из города Барнаула, Алтайский край, Сибирь. Общественник, уже более 10 лет занимаюсь общественной работой в России. После того, как понял, что Россия идет не туда, что у нас складывается авторитарный режим, начал заниматься общественной деятельностью. Был членом Общественной наблюдательной комиссии по правам человека, неоднократно пытался пойти в депутаты. Я шел в губернаторы Алтайского края. То есть такая вот фигура: кому-то может заметная, а кому-то незаметная, из Алтайского края.

Почему уехали из России?

– Навального мы встречали. Когда его зеленкой обливали, я стоял спиной, и на меня полетели брызги. Может быть, если бы стоял лицом, успел бы догнать и поймать. И мы участвовали в митинге. Ну, как участвовали… я сходил на митинг, а потом меня посадили.

Когда я сидел в следственном изоляторе, то написал про второй митинг, что он будет. И меня потом обвинили, в том, что я организатор этих митингов, призывал на эти митинги. 

Я пошел кандидатом в Госдуму от партии «Яблоко», хотя сам не член этой партии. Но я за демократические принципы. Один депутат от «Справедливой России» подал на меня заявление (Молотов такой есть). Такая фамилия совпадающая с неким Молотовым, известным со времен Второй мировой, Великой Отечественной войны – был еще один чудик. Через суд меня сняли, обвинили меня, хотя официально не было признано, что я участник [митингов] или содействовал Навальному. Тем не менее, меня сняли с выборов. А в апреле на меня было возбуждено уголовное дело, которое, кстати, прикрыли в январе этого года. Потому что не доказали ничего. Короче, мозги компостировали, но прикопаться не к чему. Следователи попались порядочные, скажем так. 

Самая главная причина: у меня погибла дочь 11 ноября 2012 года, она в аварию попала между Омском и Новосибирском. Остался четырехмесячный сын у нее, и я был его опекуном. И у меня была такая перспектива – если меня заберут, то, в принципе, я думал, что можно и отсидеть. Только за что? Сидеть за что? За правду, за то, что они просто пристраивают? Если меня заберут, внука в детский дом могли передать. Я решил судьбу не испытывать. То есть практически из-за него больше. Хотя, по большому счету, может быть, даже если бы не он, я бы тоже, наверное, такое решение принял. Смысла нету. Издеваются сейчас над Навальным,  над Кара-Мурзой, издеваются сейчас над  Яшиным Ильей. Я считаю это не решение. Но они герои. Они молодцы, они стойко стоят. У меня больше склонность к тому, что надо, чем смогу, помогать своей стране против этого авторитарного режима, со стороны.

Когда в России случилась точка невозврата?

– Точка невозврата расплывчатая. Они где-то в каких-то местах душили, в каких-то местах делали видимость, что все нормально. Она постепенно со всех сторон нарастала. Авторитаризм сейчас уже перешел медленно, но верно, в фашизм. Когда Путин сказал: «Вперед! Украинцы оказались бандеровцами. Оказывается, там все нацисты». И уже есть доля общества, которая кричит: «Да, да, убивать, убивать, вешать, стрелять их – и все». Так же было при Гитлере в Германии, когда люди постепенно с ума сходили, и потом еще 20 лет часть общества не могла от этого Гитлера отойти. Еще верили в этого Гитлера. Одной точки такой нету. Она как-то постепенно образовывалась, в разных местах. Она шла, шла, шла – и в конце концов, превратилась в такую вот ситуацию, когда весь мир уже с ума сходит от этого «Путлера«» и от этой российской власти. А страдает весь народ.

Что должно случиться, чтобы общество опомнилось?

– Выстреливает идея. Все поддерживали идею, что война там, где-то в Украине, у нас войны нету, слава Богу, войны нету. «Отряды Путина» вещали: «У нас войны нет, у нас тишина».

То есть в Сирии война, где наших убивали и где наши убивали других людей, мирных граждан – это нормально. Теперь зашли в Украину, стали убивать детей, женщин, просто людей, бомбить города – это тоже нормально. А вот сейчас – раз, объявили мобилизацию. Как говорили. «придет время, когда холодильник будет пустой, тогда начнут думать люди». 

Здесь – бах! Лично коснулось. Что-то не захотелось многим воевать, уже на сегодня, вот как я прочитал, 700 тысяч, по разным оценкам, за этот период, за эти 10 дней после 21 сентября, выехала за границу. Вот оно, уже начинается это дело, уже люди перестраиваются. Там какие-то смешные цифры, что 80 с лишним процентов поддерживали Путина, а сейчас на 8 процентов меньше, – это все, конечно, смешно. А вот то, что в целом в обществе начался такой вот переворот и уже какие-то веяния пошли, – вот это другое.

Ваши первые мысли и чувства 24 февраля?

– Мысли были, что вот мы и стали фашистами, реальными фашистами. То мы в теории были, как например, фашистская Германия ненавидела евреев, а мы в теории с 2014 года кричали, что там бандеровцы, там нацисты. В принципе, с этого уже началась война. 

В то время она просто такая вялотекущая была. А вот она продолжилась.  Там-то была война. Она происходила, это Европа не замечала, не хотела замечать, мир это не хотел замечать. Все старались ублажить этого Путина, чтобы успокоился. Потому что, чуть что, он кричал: «У меня атомная бомба!». Дубинка у него есть. Вот эти споры когда шли, я говорил, – ну нет, Путин на это не пойдет, он же не сумасшедший. Я был не прав, он все-таки сумасшедший.

Вернетесь ли вы в Россию?

– Да, у меня планы есть. Я понимаю, что я российский немец. Мне проще всего уехать в Германию. И там своей семье, своим детям, своему внуку будущее сделать. Но я понимаю, что нужно вернуться и нужно помогать своей России, моей Родине, где я родился. И что-то нужно там менять. В том числе, чтобы не как раньше было: чтобы вы не делали, коммунизм все равно будет процветать. Конкретные люди всегда что-то решают. Не как раньше это было, что есть задача, установка, идеология, будет идеология побеждать. Не идеология, а конкретные люди что-то решают. Поэтому, конечно, я мыслю  вернуться и помогать на каком-то своем уровне. Помогать своей стране.