«Россиянам все вернётся бумерангом»

Татьяна Делик – психолог из Николаева. После начала войны она дежурила на телефоне психологической поддержки для жителей города. Потом уехала из Украины ради внучки. В Болгарии Татьяна стала координатором восстановительного центра “Железничар” для беженцев-инвалидов. Об отношении к россиянам и о том, как сохранить здоровую психику в военное время, она рассказала в проекте «Очевидцы 24 февраля».

Расскажите о себе.

— Зовут меня Татьяна, я из города Николаева, я работала психологом и декоратором. Мне 60 лет, исполнилось уже здесь, в апреле месяце. Это называется ПВЦ «Железничар». Вот здесь у нас база особая. На ней мы собрали только инвалидов и людей с очень тяжелыми заболеваниями. Это ДЦП, это аутисты, люди после инсультов, колясочники. Я человек, который им помогает выжить в этих условиях. Не просто выжить — жить нормальной жизнью.

Как для вас началась война?

— Утром я спала и мне сын позвонил, разбудил меня и сказал: «Мама, срочно вставай, война». Это был даже не просто страх — ты не понимаешь вообще, что происходит. И самое главное, не понимаешь, что тебе надо делать, как с этим жить. Николаев начали бомбить сразу, в первый же день. Когда начались сообщения, где бомбили, что люди реально погибли, пришло реальное осознание, что да, это вот самая настоящая война. Появилась такая мысль: хорошо, что мои родители не дожили до этих дней. Они оба были дети войны в свое время. Мама мне очень много рассказывала о войне. И мама всегда говорила, что: «все можно пережить, какие бы трудности ни случались, это все проходящее. Вот самое главное — самое главное, чтобы не было войны. И дай бог, чтобы вы никогда не узнали то, что узнали мы». И вот когда война теперь коснулась наших детей, наших внуков, я поняла очень хорошо мамины слова.

Что вы делали после начала войны?

— У нас в первые же дни организовали службу психологической помощи онлайн. Иногда по 40 звонков в день — практически круглосуточно мы все дежурили на телефонах. Мы помогали людям пережить этот шок, стресс. У многих началась депрессия, у многих началась паника. И, честно говоря, оттого что я работала 24 часа в сутки на этой линии психологической поддержки, не было мысли думать как-то о себе. Бомбоубежища очень у многих были не приспособлены к долгому сидению, поэтому да, советую сейчас, пока у вас есть свободное время: организуйтесь своим подъездом или домом, своей группой, наведите порядок в бомбоубежищах на всякий случай. Сделайте там запас воды и лекарств. Элементарно, при панике они не знают куда побежать, что им купить. Пойдите в аптеку, купите такие-то лекарства, чтобы у вас дома были. Сделайте запас воды, сделайте запас продуктов.

Какая атмосфера царила в городе?

— При звуках сирены город пустел. Люди стали ходить за продуктами только раз в неделю. Уже не было просто гуляющих по улицам, по паркам. Появилось такое ощущение тревоги — все ждут. Естественно, ожидают плохого. Все насторожились.

Как оказались в Болгарии?

— Мне надо было вывезти обязательно внучку. У нее начались очень сложные психические проблемы в связи с постоянными обстрелами, постоянно мы бегали в бомбоубежище. Ребенок вообще перестал спать, есть. То есть я поняла, что надо спасать ребенка. Вопрос о стране не стоял, так как я когда-то 15 лет прожила в Болгарии. Я очень хорошо знаю болгарский, в совершенстве им владею. Ехали в расчете, что это буквально 2-3 недели, практически без вещей, без ничего: сейчас чуть-чуть постреляют и мы все вернемся домой. Денег не было на дорогу, мы на перекладных все время, чтобы бесплатно сюда добраться. Пару дней мы отдохнули, а потом появилось такое чувство вины перед теми, кто остался там. У меня очень много осталось там друзей-волонтеров. И когда я смотрела ленту фейсбука — как они помогают, как они развозят гуманитарку, как они вывозят наших из этих сел, где постоянные обстрелы — чувствовала, что я виновата. Они там этим занимаются, а я тут отдыхаю. Поэтому я тоже начала сразу волонтерить. Жили мы в отеле, где было 250 человек. В основном все были такие, кто приехал на неделю-две. То есть не было у людей ни вещей, ни обуви, ни памперсов — очень много было маленьких детей. И я благодаря своему болгарскому языку сразу начала писать посты в фейсбуке. Зарегистрировалась во всех группах «Варна помощь», «Болгария помощь» и так далее. Начала рассказывать о нашем отеле, начала просить помощь для всех, кому что надо было. И таким образом, так сказать, действительно обрела значимость, что ли.

Что сейчас происходит в Николаеве?

— Николаев сейчас, к сожалению, очень сильно бомбят. Это очень важный стратегический город. Херсон захвачен, и Николаев является той точкой, которая не позволяет пойти на Одессу, продвинуться вглубь Украины, не позволяет выйти к Черному морю. Поэтому у нас были такие ночи, когда за одну ночь случилось по 40, по 48 прилетов. Разбомбили очень много промышленных зданий, инфраструктуру — огромное количество школ, садиков, институтов. Три самых крупных университета в городе полностью сейчас уничтожены. И, к сожалению, очень много домов. По последним сводкам, у нас по Николаевской области и по Николаеву уже 440 человек погибших, среди погибших есть и дети. К сожалению, не все люди смогли оттуда эвакуироваться по разным причинам. Кто-то не смог физически, кто-то морально не смог себя пересилить, потому что все-таки уехать в другую страну, вот так вот в никуда, где тебя никто не ждет, особенно если у тебя нет денег — ну, на это тоже очень трудно решиться. И Николаев продолжают обстреливать каждый день. Сейчас мы наступаем и пытаемся выбить врага из Херсона. И так как мы ближе всего, в ответ очень сильно страдает Николаев.

Как сейчас живется украинцам?

— Очень трудно тем, кто уехал в эмиграцию, потому что они оторваны от дома. Какие бы условия ни создавались, кто-то живет в семье, кто-то в отелях — это же все равно не дом. То есть это везде у нас временное пристанище. У нас нет своих вещей — мы носим то, что нам дают волонтеры. Мы не можем, как говорится, есть то, что мы хотим. Мы не можем жить так, как мы хотим. Мы живем так, как мы вынуждены жить. При этом полная неизвестность, когда мы сможем вернуться и куда. Ведь очень у многих уже просто нет дома — то есть людям реально возвращаться некуда — неизвестность, бессилие как-то повлиять на ситуацию и боязнь за всех. Тут у всех есть близкие, которые остались на Украине — мужья, отцы, дети, родители. Все, естественно, очень сильно переживают. Нельзя назвать это вообще полноценной жизнью. Все равно это временное выживание. Тем, кто остался там, очень трудно, потому что на фоне всех смертей и разрушений, которые происходят каждый день и буквально ежечасно, ежеминутно, они подвергают свою жизнь опасности. То есть каждый из них прекрасно понимает, что следующий прилет может быть вот в этот дом, и завтра их уже может не быть. Очень трудно, опять-таки, с финансовой точки зрения. В Николаеве сейчас практически нет работы. Тем, кто остался там, жить не на что. Люди ищут всевозможную работу, подработку, устраиваются кто, где и кем может. У нас там сейчас очень большие проблемы с водой. К сожалению, вода, которая подавалась в город, шла из Херсона. После того как взорвали водопровод, у нас нет питьевой воды в кранах. То есть это надо ходить за питьевой водой, выстаивать огромные очереди, получать гуманитарную помощь. Это вообще не жизнь. Это опять-таки, вынужденное выживание, потому что деться им просто некуда. К сожалению, статистика говорит, что процентов 80 людей не смогут на 100% изжить то, что с ними произошло. Все равно это останется травмой, она отразится на характере людей, и на образе жизни, и на взаимоотношениях. Но хотя бы остальную часть мы должны будем восстановить.

Как сохранить здоровую психику во время войны?

— Нельзя сейчас впасть в депрессию, поддаться такому состоянию, что жизнь кончена. Да, жизнь уже никогда не будет такой, как она была. Это надо понять. Есть две категории людей. Одни очень настроены пессимистично, то есть всё, война, все разрушено, жизнь у нас закончена, жить незачем. И такие люди впадают в очень глубокую депрессию. И потом с ними очень тяжело работать, выводить их из этой депрессии. А вторая крайность: «Ну, ничего. Да мы выстоим, мы выдержим. Сейчас война закончится, мы вернемся, и все будет как прежде». Это тоже очень плохая крайность, потому что как прежде не будет. Как прежде — не будет ни у кого. И надо понимать реальную действительность. Эти разрушенные дома, эти ваши погибшие сослуживцы, соседи, знакомые — это надо будет тоже как-то принять, пережить. Когда ты вернешься, когда ты узнаешь, что там погиб, например, твой сосед или кто-то с работы, у тебя уже будет совершенно другое отношение к жизни, и к тебе будет другое отношение. Начнется, как бы это ни было печально, психологический конфликт между теми, кто был там и теми, кто сейчас вернется. Потому что многие из тех, считают, что им легко там, за границей — они вот уехали, там теперь живут, наслаждаются, а мы тут мучаемся. И идет неприятие тех, кто уехал.

Есть ли универсальный совет?

— Самое главное — это реально смотреть на вещи. Жизнь такая, какая она есть. Да, война — это страшно, это ужасно, это катастрофа. Но мы должны ее пережить. Мы должны ее пережить и жить дальше, только жить дальше мы будем уже совершенно другой жизнью. И какой — это выбор каждого. Можно ходить потом плакать и все время вспоминать, как было хорошо до войны, но это же ничего не изменит. А можно найти в себе силы приспосабливаться к новым условиям. Да, ты работал инженером на предприятии, сейчас этого предприятия не существует — иди переквалифицируйся в строителя, которые сейчас нужны будут для того, чтобы восстанавливать разрушенные города. Психологически самое главное — это позволять себе расслабляться. Вот у нас здесь каждую пятницу посиделки: едим блинчики, поем песни под гитару. Это нужно. Очень многие не могут себе разрешить даже смеяться. Я слышала такие слова: «Как можно смеяться?! Там идет война, а мы будем смеяться?». Да, нужно смеяться. Нужно радоваться тому, что есть сейчас. Мы все, особенно те, кто как мы, находится сейчас за границей, должны вернуться туда психически нормальными людьми. Чтобы освободить тех, дать им возможность отдохнуть. А наша задача теперь будет — восстанавливать эти города. Для этого мы должны быть нормальными.

Как сейчас относитесь к россиянам?

— Ну, если первые дни войны я писала, что я ненавижу всех россиян — у меня даже есть посты в фейсбуке, то сейчас я делаю исключение только для тех людей, которые не побоялись уехать из России, не побоялись противостоять Путину и его власти, всему, что происходит. К сожалению, эти россияне тоже очень пострадали. Эти люди сознательно уехали из России, потому что они не могут теперь там жить. Таких я, конечно, очень уважаю. А ко всем остальным россиянам отношусь крайне отрицательно. Вы убиваете население, вы убиваете женщин, детей, вы отправляете спокойно своих сыновей на эту войну и совсем спокойно все это воспринимаете. И большая часть даже не пытается протестовать. Они, наоборот, все приняли эту спецоперацию. И, конечно, как мы к ним можем относиться? Вот только ненавидеть.

В Украине притесняли русскоговорящих?

— Западная Украина вся говорит только на украинском языке. Восточная — Николаев, Одесса, Херсон — это русскоязычные города. Мы все говорили на русском, учились в школе на русском языке, при этом у нас были уроки украинского. То есть мы владели и русским, и украинским: кто-то хуже, кто-то меньше, но никто нас не заставлял. Я говорю на русском, напротив меня подруга, которая говорит только на украинском. Мы отлично друг друга понимаем, и вопрос языка не стоял вообще. То есть это придуманный вопрос, это придуманное оправдание, почему нас надо освобождать. Что вот нам якобы не разрешают говорить на русском языке, насаждают украинский. Ничего этого нет.

Откуда берутся коллаборанты?

— Были люди, недовольные жизнью в Украине. Им всегда казалось, что в России лучше, там зарплаты выше, и то там лучше, и другое. Очень мало кто там за идею — это в основном за деньги. Половина коллаборантов — это те, кому пообещали при новой власти хорошие должности, хорошие зарплаты, всевозможные льготы — то, чего они не получали здесь. Поэтому они быстренько переметнулись. Тебе не нравится? Ну, так уезжай. Поезжай в Россию и живи себе в России, если тебе там больше нравится.

Что пожелаете украинцам и россиянам?

— Всем украинцам — держаться. Держаться, верить в лучшее, знать, что мы все равно победим, однозначно победим. Найти в себе силы — и моральные, и физические, и духовные — дождаться вот этого момента победы. Ну, и потом всем вместе нам Украину возрождать. Це буде Україна. Россиянам… Говорить им: «одумайтесь» — бесполезно, если они за столько времени не одумались. Но все всегда возвращается бумерангом. Неся беду, горе, смерть другим, ты не становишься от этого лучше, человечнее. Кто-то наверху все это видит. И когда-нибудь все вернется к ним. Я не знаю, как и каким образом, но эти люди уже никогда не смогут жить нормальной счастливой жизнью. И в этом они виноваты только сами.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Translate