«Путинизм заразен»

Денис Педяш – активист с Дальнего Востока. По профессии синолог (исследователь Китая). 20 лет прожил в Китае, защитил докторскую диссертацию, до 2020 года был профессором Харбинского технологического университета. Консультировал российские компании, работающие в Китае. Из-за пандемии Денис вернулся в Россию. Активно участвовал в митингах в поддержку Сергея Фургала, подвергся преследованиям со стороны спецслужб и в сентябре 2021 года экстренно покинул страну. Сейчас живет в Чикаго, где организует антипутинские протесты и акции, а еще поддерживает других российских бежанцев в США.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Денис Педяш, я 20 лет прожил в Китае, и когда меня спрашивают: «Откуда ты?», я говорю: «Я из Китая». Я работал в образовательной сфере, был профессором одного из китайских университетов. Так получилось, что когда начался ковид, я очутился в России, и вернуться обратно в Китай не смог. Полтора года я жил в России, на Дальнем Востоке. Я не могу сказать, что в каком-то конкретном городе. В конце сентября 2021 года мне пришлось бежать из России, и я не знал куда. В последний момент я выбирал: ехать в Грецию или в Штаты через Мексику? Решился на трудный, чисто эмигрантский путь в Штаты через Мексику.

Как вы проявляли свою гражданскую позицию в России?

— Мы выступали в первую очередь в поддержку Фургала. В Хабаровске меня на протестах окружали прекраснейшие, очень интеллектуальные, здравомыслящие люди. Мы, естественно, выступали против режима Путина и в поддержку ФБК, в поддержку команды Навального. В связи с этими протестами меня стали продавливать органы безопасности — на меня стали вешать финансирование хабаровского протеста из-за рубежа. И, естественно, зная, чем это может закончиться, буквально за сутки я собрался и уехал. Меня стали вызывать, говорили: «Нам не надо тебя ловить с плакатиком. Ты сам должен к нам прийти и написать то, что мы хотим. И ты придешь». Это немного неприятно вспоминать. Они угрожали, что надолго меня закроют, ведь я долго жил за границей, что я под госизменой и по ней меня и закроют.

На ваш взгляд, протест в Хабаровске вызван локальными причинами или обстановкой в стране в целом?

— Началось все, конечно, с локального, но перетекло в протест против режима в целом. Не зря же был лозунг: «Просыпайтесь города, с нашей Родиной беда». Хабаровск буквально умолял о помощи в течение года чтобы другие города его поддержали. Была локальная поддержка, особенно на Дальнем Востоке — выходили активисты из Владивостока, Благовещенска. Но, к сожалению, Россия как спала, так и спит. Ее не разбудила даже война.

Почему хабаровский протест удалось подавить?

— Кого-то посадили, кого-то разогнали. Костяк в основном выходит, правда уже с более лояльными лозунгами, хотя наиболее постоянные активисты, естественно, до сих пор держат политическую повестку и против войны. Его не столько раздавили, сколько экономически подавили пропагандоны. Пропаганда говорила, что там какие-то сумасшедшие ходят, а вы люди работающие, зачем вам туда ходить? И, к сожалению, это повлияло на народ. Если бы в свое время были какие-то деньги хотя бы на штрафы, чтобы не мы сами их собирали со своих зарплат, а более-менее централизованно, то всё, конечно, было бы совсем по-другому.

Как вы добирались из Мексики в США?

— Три дня я побыл в Мехико-Сити как турист, посмотрел его. Я планировал проехаться по своим друзьям, по латинским странам, заехать в Эквадор, может, до Аргентины доехать. Но в России события стали развиваться тяжелее, стали прессовать родителей. К ним приходили, постоянно спрашивали: «Где Денис? Что Денис?» и так далее. Стали дергать отца. Я принял решение поехать в Тихуану и проходить границу. Приехал туда, там мне дали машину пересечь границу с Мексикой и сказали, куда ехать. Я еду, и меня останавливает первый мексиканский полицейский: «Куда едешь?» А я посмотрел на карте, что там есть какая-то достопримечательность в парке. Я говорю: «Ну вот, я в парк еду». Он говорит: «Тебе в другую сторону». Я развернулся, еду дальше. Впереди несколько полос и американская граница. Смотрю, та полоса, по которой мне сказали ни в коем случае не ехать, совершенно свободная. Я потихонечку развернулся, выворачиваю и еду по ней. Меня пытаются останавливать мексиканские полицейские, но я на них не реагирую, еду к шлагбаумам. Они за мной гонятся, мне даже показалось, что стреляют — не знаю, может это от страха. Я подъезжаю, меня опять останавливают полицейские. Я думаю, что все, уже шлагбаум, не прорвусь. Вроде как американская граница рядом. Полицейский говорит: «Куда едешь, что ты тут делаешь?» Я говорю по-испански с ним: «Да вот в парк еду, заблудился, извините» — «Да? Точно в парк» — «Точно в парк». Тут до меня начинает доходить. Смотрю — у него жетончик USA, поднимаю глаза — граница Штатов. До меня доходит и говорю: «Я прошу политическое убежище» — «Наконец-то, — говорит, — а то ты мне „Парк, парк“ какой-то. Думаю, может код какой-то». Пришли ребята, из них практически все, кстати, по-русски говорили, кто-то хорошо, кто-то похуже, в основном поляки. Все очень вежливо, просили выйти из машины, сняли отпечатки пальцев, досконально обшмонали, спросили: «Что случилось в России?», перевезли в Сан-Исидро, и вот там уже стало тяжело: народу много, холодно, надо снять ремень — вот это вот все. Посадили в камеру, а камеры переполнены. Шесть дней пришлось немножко пострадать, но потом нас вывели, дали документы, повезли в отель — все как в YouTube говорят. Из камеры привезли в пятизвездочный отель, там все шикарно, хорошая еда — а в детеншене на границе она была ужасная. Накормили, напоили, сделали анализы на ковид, сделали прививки тем, кто хочет, и все — отпустили, так сказать, по домам.

Чем вы занимаетесь в Чикаго?

— С работой тяжеловато. Я пытаюсь преподавать, заниматься репетиторством. Я не оставил свою политическую деятельность, организовал в Чикаго шествия и митинги против Путина. Последний был 20 августа, его инициировал ФБК. Митинг прошел шикарно, было очень много людей, очень зрелищно. Ну и, помимо этого, я пытаюсь мигрантам оказывать помощь юридически, советами, может, психологическую, потому что финансово мы ничего не можем сделать. На первые митинги, которые я начал организовывать в январе 22-го года, я сам рисовал плакатики, потому что денег не было даже на фломастеры. Потихоньку идет.

Вы помните свои ощущения 24 февраля 2022 года?

— Несмотря на то, что я практически всю свою жизнь полупрофессионально занимался политическим анализом — нравится мне политика, люблю я это дело — я до последнего не верил, что эта плешивая тварь все-таки решится на войну. Я тогда еще работал на грузовиках, машины возил, и очень хорошо помню тот день, точнее, ночь. Сначала, конечно, я не поверил. Потом позвонил своим знакомым студенткам, которые учились в Китае, а сейчас учатся и живут в Украине: «Что, как?». Они говорят: «Нас бомбят, мы взяли свои рюкзачки и бежим». Я, в принципе, довольно-таки солидного возраста, не считаю себя мягкотелым человеком, у меня большой бэкграунд, но у меня были слезы. Я рыдал из-за того, что в 21 веке какая-то тварь бесноватая, долбанутая и, возможно, обдолбанная, начала эту бомбежку мирных городов. Для меня это был шок.

Какой смысл в протестах россиян за рубежом?

— Когда я общась с американцами, с людьми, которые около политики, либо сами политики, очень часто встречается такая реакция: «А, вы украинцы?» — «Нет, мы русские» — «Вы русские и против Путина?» Американские люди из свободного общества не могут поверить, что есть русские, которые против войны, против Путина. Мы своими митингами, другой деятельностью — у нас не только митинги — объясняем общественному мнению за рубежом, что такое Путин, что такое война, и что не все русские за войну и любят Путина. Есть те, которые минимум 23 года его ненавидят. Поэтому я считаю, что это очень важно.

Китай помогает России в этой войне? Если да — зачем?

— Китай, конечно, помогает России. Это идет серыми, черными схемами. Это, к сожалению, есть. Сблизятся ли они? Я не думаю, потому что Китай более прагматичный, более успешный игрок на мировом рынке, он сильнее интегрирован в американскую и европейскую системы, поэтому я не думаю, что Китай когда-либо официально признает, что он помогал или помогает. Но вот так — втихую… У китайцев есть поговорка [говорит по-китайски] — прикрыть один глаз на что-то. Они завозят туда микрочипы, какие-то запчасти от дронов, а где-то и дроны, скорее всего, даже собирают их в приграничных городах. Слава богу, что Китай не помогает так, как мог бы помогать. Автократ помогает автократу, потому что путинизм заразен. Посмотрите, кто окружает Путина: слаборазвитые страны, кроме Китая, у которых нынешнее руководство хочет править вечно, как Путин. Он им помогает. Почему Си Цзиньпин поехал в 13-м году, буквально на следующий день после того, как стал официальным председателем КНР, к Путину в Москву? Потому что его интересовало подавление внутренней оппозиции, подавление мощных оппозиционных политиков, что он и сделал на последнем съезде. То есть технологии владения массами, прихода к власти, изменения Конституции — прежде всего его интересовало это. У меня просто есть свои инсайдерские ребята, которые где-то переводили или смотрели эти переводы, я обладаю этой информацией. Путинизм заразен и, к сожалению, даже санкции плохо протекают, потому что он успел заразить европейских чиновников. Может быть, даже не может быть, а скорее всего, кто-то из американских чиновников заражен постоянным нахождением у власти, получением денег от путинского режима, взяток.

Правда ли, что Китай ждет развала России, чтобы захватить ее восточные территории?

— Ещё в начале 2000-х годов, когда я приехал в Китай, мы обедали с китайскими военачальниками, политиками — им всем было интересно: приехал русский человек. Они очень охотно со мной общались. И вот мне говорят: «Денис, слушай, а почему русские считают, что мы хотим захватить ваши территории, Сибирь? У вас же там нет нормальных городов, дорог, коммуникаций. Ваша нефть тяжелая — ее очень тяжело переработать. Она, по сути, нужна только тем, кто может ее переработать. Газопроводы строить — тоже тяжело. Допустим, мы заходим — в 90-е годы мы могли просто прийти и все, у вас там ни армии, ничего не было при Ельцине — представляешь, как тяжело заставить работать население? Пригнать русских никто не сможет. Китайцев тоже — мы Хунзах не можем свой развить и северные территории заселить. Представляешь, сколько нам надо вбухать денег, чтобы сделать там дороги, железные дороги, аэродромы построить. Да, может быть, у вас хорошие ископаемые, но как их вывозить, как их обрабатывать? Нам это экономически никогда не будет рентабельным. А просто так захватить территорию… Ты же летал над Россией? Мы летели в Москву над Россией — одно белое поле, ни одного города. Зачем нам белые поля? Ты летал над Китаем? У нас все в огнях, везде города». Им это просто невыгодно. Поэтому, когда говорят, что Китай хочет нас захватить, что до Урала будет Китай — это просто конспирология на очень примитивном уровне.

Зачем Путину эта война?

— То, как преподносит это пропаганда Путина: «Мы сейчас всех завоюем, всех порвем. Мы с Путиным, мы крутые» — русскому человеку очень важно быть крутым. Сами они, естественно, крутыми быть не могут, поэтому, когда они поддерживают Путина, они думают, что крутые. Путин это прекрасно понимает и, чтобы сохранить свои диктаторские полномочия (не хочу называть его президентом), он работает на быдло. Посмотрите на его речь — она же не рассчитана на нормальных, цивилизованных людей, она рассчитана на быдло.

Вернетесь в Россию, если режим Путина падёт?

— Я считаю, что если режим Путина падет, то я смогу быть полезным России не в России. Даже если, допустим, у меня будет какая-то хорошая должность в новом правительстве — я не смогу принести столько же пользы, сколько в том же Китае.

Чего вы боитесь?

— Я боюсь экономических, финансовых проблем, которые могут быть. Я верующий человек, поэтому ко всему остальному я отношусь спокойно.

О чём вы мечтаете?

— Каждый нормальный человек мечтает, чтобы закончилась война. И не просто закончилась благоприятно для Путина, а закончилась так, чтобы этот режим пал. Я мечтаю, чтобы в России к власти пришли те люди, которые хотя бы попробовали сделать из России нормальное, современное, экономическое, политическое, социальное государство. Это даже не столько мечты, сколько интересный исторический этап. И мне, конечно, интересно принять в этом участие.

Какие последствия будут у этой войны для России?

К сожалению, Россия ведет эту войну долго, и финансовые возможности у неё безграничны — ее финансируют самые богатые люди мира. Конечно, хотелось бы верить, что война закончится полной победой Украины, ей были бы возвращены все территории, включая Крым. Очень хочется верить, что эта война пробудит население России, и оно наконец-то свергнет режим Путина и выберет хороший экономический и политический путь развития. Но учитывая историческое и социологическое развитие России, в это тяжело поверить. Но за это надо хотя бы попробовать бороться. Бороться надо однозначно.