«Пропаганда опирается на худшие черты национального сознания постсоветской эпохи»

Нам написал Артем из Красноярска (имя и город изменены). Ему 45 лет. Госслужащий. Он рассказал в своем письме, что осуждает войну, но что так было далеко не всегда, что когда-то даже выпускал газету, в которой писал про «предателей-хохлов», которых тогда по его мнению нужно было вернуть в состав России.

— Я понял, что мирное время заканчивается и мы вступаем в страшную эпоху еще до 24 февраля — в декабре 2021-го. Когда от Запада потребовали так называемых гарантий безопасности. Хорошо помню чувство сначала недоумения, когда я читал пункты заведомо невыполнимых требований, а затем — ужаса от заверения, что дать согласие надо в течение нескольких дней по всем требованиям сразу, и при отказе Россия оставляет за собой право на «военный или военно-технический ответ». Стало ясно, что это откровенный ультиматум, за которым неминуемо последует война. Так что 24 февраля беспросветный мрак надвигающегося будущего лишь сменился беспросветным мраком происходящего.

Придает силы то, что среди моего узкого круга знакомых есть люди, безусловно осуждающие войну. Что особенно для меня важно, среди них и моя жена — без ее поддержки было бы намного тяжелее. Есть и те, кто меня приятно удивил, — например, некоторые священнослужители, один из которых даже хорошо отозвался на проповеди о Евгении Ройзмане. Но угнетает то, что столь несправедливую войну, как и террор против несогласных и удушение остатков свободы поддерживают многие умные, порядочные и дорогие мне люди. Как могут они не видеть очевидного? 

Дело в том, что пропаганда опирается на худшие черты национального сознания постсоветской эпохи. Шовинизм и реваншизм. Некритическое отношение к своей стране. Великодержавная спесь к бывшим «братским» народам. Культ «сильной руки». Равнодушие к покушениям на собственную свободу и ненависть к свободе непохожих. Приоритет государства перед человеком. И умение отключать мозги и совесть при столкновении с фактами, не вписывающимися в эту психологически уютную картину мира. 

Я хорошо понимаю такое мировоззрение, потому что, к стыду своему, сам в 90-х — начале нулевых придерживался подобных взглядов. И даже пропагандировал их в газете, которую издавал с тогдашними единомышленниками. Писал, например, про «предателей-хохлов», которых мы когда-нибудь обязательно вернем в состав России. А значит, в происходящем есть и моя личная вина. От этого тяжело на душе. Но то мое имперское прошлое внушает и надежду — если изменился я, то могут измениться и другие. Тогда у нашего народа появится шанс преодолеть уродливые комплексы, приведшие к нынешней трагедии.