Максим Покровский из «Ногу свело!»

Максим Покровский еще в начале «спецоперации» в Украине предложил всем музыкантам вместе исполнить песню «Нам не нужна война!». На призыв лидера группы «Ногу свело!» откликнулся лишь один Дмитрий Спирин, лидер группы «Тараканы!». Максим считает, что если бы тогда музыканты смогли объединиться, то власти вряд ли решились запретить всем популярным артистам концерты, и тем более посадить кого-то в тюрьму. Но не случилось. «Деградировало наше общество. В Украине сработал код нации, они объединились и делают одно дело. Когда одна беда, то нет другого выбора… А русские потеряли код нации. И произошло это потому, что передовая часть российского общества интеллигенция, артисты, музыканты, художники, оппозиционные политики – они упустили свой народ», – считает рок-музыкант. Полностью интервью с очевидцем Максимом Покровским смотрите в нашем новом выпуске.

Расскажите о себе

Меня зовут Максим, фамилия Покровский, мне 54 года, я гражданин России и США, по профессии я рок-музыкант.

Рок-музыкой я занимаюсь 34 года. Играю в группе «Ногу свело», эта группа начала свое существование в конце восьмидесятых, в городе Москве. Нашей культурной средой я считаю московскую рок-лабораторию. Я женат, у меня двое детей.

24 февраля сего года я не испытал каких-то сверхъестественных чувств, потому что я, и мы всей семьей ждали, что война начнется. Ждали — это не значит хотели, а знали, что скорее всего, она начнется. Разумеется, была надежда, что война не начнется, но она была достаточно призрачная, как выяснилось, правильно, к большому сожалению. Поэтому, чувство было такое — вот оно уже и свершилось, то страшное, чего ждали. Разумеется, было чувство раздражения, поэтому мат стоял коромыслом и стоит до сих пор.

В вашей песне есть слова «Украина — моя вторая половина». Что лично вас связывает с Украиной?

Лично меня связывает в первую очередь тот факт, что я наполовину украинец по маме, она уроженка города Днепропетровска, который сейчас зовут Днепром. Плюс, в общем, для меня это очень близкая страна не только потому что оттуда моя мама, но я и в детстве сам очень часто бывал в Украине. Потом мы концертировали там уже, как группа. Этот народ для меня близок. Помимо всего прочего, я достаточно давно являюсь человеком мира.

Почему вы на появляетесь в России?

До начала войны я жил на две страны — в России, и в США. С тех пор, как война началась, я не появлялся в России. А в России я не появляюсь по двум причинам. Первая причина — мне не особо есть там что делать, потому что концерты наши всё равно запрещены. У меня, как у человека, который родился в Москве и первые сорок семь лет своей жизни прожил только в Москве, за исключением отпусков, у меня, конечно, в Москве есть дела. У любого человека, пусть я даже музыкант, есть какие-то обычные человеческие дела, близкие люди, друзья и так далее. А во-вторых, я не очень хочу там появляться, потому что не очень приятно пока там появляться. Я не хочу так говорить про весь российский народ. Я люблю говорить так, что я не рву свой российский паспорт во имя тех, кому мы нужны, во имя хороших людей, людей, страдающих от того, что происходит, во имя нашей публики, не обязательно нашей публики, наших фанатов, не обязательно наших фанатов. Причина третья, но так как я все-таки анонсировал две причины, то это будет причина 2А. Или та была 2А, а эта будет 2Б. Я не думаю, что меня арестуют, когда я приеду за все мои художества, но тут — береженого бог бережет.

Почему в России многие поддерживают войну?

Но это один из самых сложных вопросов. Я считаю, это происходит потому, что деградировало общество, как единое целое. Я в одном прекрасном видео видел, как украинцы говорят, что у них сработал код нации, и они делают одно дело. Надо признать, им в этом легче. Тут слово «легче» нужно воспринимать понятно, каким образом. Этому народу сейчас нелегко, ему сейчас сложнее всех. Но легче сплотиться, потому что когда одна беда, то нету никакого выбора, и нет никаких раздумий. Но тем не менее, как бы то ни было, у украинцев есть код нации, а русские потеряли код нации. И произошло это конечно же потому, что передовая часть российского общества, интеллигенция, артисты, музыканты, художники, оппозиционные политики, они упустили свой народ. Но они долго к этому шли. Они, сучьи морды, так долго к этому шли, так долго гадили сами себе, так долго не могли политики между собой и оппозиционеры договориться, такие омерзительные музыканты заполняли сцену, и делали честные свои губы, вот так раздували щёки и говорили о своей честности. Сучьи твари, сучьи морды, которые потом поехали в «Z». Есть и другие красавчики, которых я не хочу ругать, но честно говоря, я не могу ничего сказать кроме такого, что у меня такое серое сомнение в адрес категории тех музыкантов, которые молчат и сидят на двух стульях. Опять же, тут каждый человек является свободным человеком в своем выборе, кто-то может осуждать войну, кто-то может не осуждать войну, кто-то вот решил поддержать войну. Но кстати, поддержать войну — это преступление, за него должны понести ответственность те, кто поддерживает войну, рано или поздно, я считаю.

Способны ли музыканты объединиться против войны?

Это самый больной для меня вопрос, который я задаю себе. Конечно, вроде как, я тут сижу перед вами, вы мне задаете вопросы, а я отвечаю. А я не знаю! И я вам этот вопрос, разумеется, переадресовывать не буду, некому этот вопрос переадресовать. Я не смог собрать коллектив.

Согласился один, как раз тот, о котором мы перед тем, как вошли в кадр с вами, упоминали. Это прекрасный Дима Спирин. Но это не дует, это должна была быть песня, в которой нас было бы много, тогда бы это сработало. Я очень люблю цитировать свой собственный ответ, не потому что я собой любуюсь, а потому что мне задали прекрасный вопрос. Этот прекрасный вопрос мне задала «Новая газета Европа». Они спросили, сколько еще нужно песен, чтобы вообще что-то сдвинулось. Я ответил, что песня должна была быть одна. Но спеть её, суки, должны были все. Вот тогда, когда бы её все спели, все, Филя со своей аудиторией, Баста со своей аудиторией, БИ-2 со своей аудиторией, мы со своей, пускай поскромнее, вот тогда бы, вы представляете себе, что бы было, если бы все все артисты спели одну песню! Их что, всех запретить? Концерты все запретить? Еще круче! Представьте, всех артистов запретить! И все бы одинаково высказались, вот как один бы просто встали. А если бы даже один, два, три, даже двадцать три осталось, то это были бы такие классные изгои.

Почему Путин развязал войну?

Мне кажется, что у него очень сильно развит страх смерти. Он не может смириться с тем, что после него будет вообще жизнь на Земле. То есть, либо она будет такой, что он останется в истории, как Александр Македонский вместе с князем Владимиром, с которыми он себя, видимо, ассоциирует, либо вообще этот шарик развалится.

Чего вы боитесь?

Я боюсь каких-то бытовых вещей. Я боюсь, завтра нам опять вопросы надо будет решать, вот эти тяжелые, нам надо всю семью вместе собрать. У меня мама сейчас находится не в России. Мы не хотим чтобы она возвращалась в Россию. Просто я боюсь, что это поглощает, такой вот лукавый водит, мы никак всей семьей не соберемся. Такой совершенно бытовой ответ. Я боюсь, что мы в этом погрязнем.

А что касается того, что будет происходить с планетой, то я стараюсь об этом не думать, но опять же, я объясню почему. Потому что я что-то конкретное умею делать. И я это либо делаю, либо игнорирую своё умение. По-моему, я не игнорирую свои умения, большего я сделать не могу. Соответственно, просто будем ждать.

Что могут сделать люди, которые против войны?

Им нужно сохранить свой вид, свою форму жизни, свою цивилизацию. То есть, это ведь ситуация, когда одна форма жизни уничтожает другую.
Россия заходит на какой-то исторический круг. Я тоже люблю говорить, — самолету не дали посадку, он назад не откатится, он пошел на второй круг. Какой величины будет этот круг, сколько по времени самолет заходит на круг? Самолет обязательно круг минут 15−20 делает. Будем считать, что тут минуту приравняем к году. Так это, или не так, но задача — сохранить свой вид у людей, которые против войны, у россиян, которые за пределами России. Вот что делать россиянам в России — вообще не понимаю. Там ничего уже нельзя делать, ничего не надо делать, там надо только ждать.

Каким видите будущее России?

Я тут тусуюсь с замечательным журналистом, оппозиционным журналистом, Стасом Кучером. Живет он в Нью-Йорке сейчас, и он сотрудничает с одной компанией, которая занимается разработкой методик. Короче эта компания каким-то образом, анализируя ситуацию, считает, что очень большие шансы у России и Украины стать очень привлекательными инвестиционными зонами, в общем-то в скором будущем. Это не я вижу, это я слышал. Упоминаю об этом просто потому, что приятно, по крайней мере, об этом помечтать. Я же ближайшее будущее России вижу всё-таки так, как я его описал, говоря про самолет. Наверное произойдет ребрендинг и будет долгий-долгий период такой псевдо-оттепели, будет вот такой Советский Союз очень хороший, в кавычках разумеется хороший. Железный занавес будет работать ещё десяток жёстких лет.