«Любое упоминание о СВО – табу»
С очевидцем беседовала Маргарита Некратова.
Андрей Кашкаров – журналист газеты «Выборг». Ему 50 лет, в разводе. По образованию психолог. Участвовал во второй Чеченской кампании, командовал взводом, был ранен. Успел поработать в милиции и ФСИН. Параллельно сотрудничал со СМИ: писал статьи для журналов и книги по радиоэлектронике. О том, как работает цензура в маленьких провинциальных СМИ и как он, ради интереса, сходил по повестке в военкомат, Андрей рассказал «Очевидцам 24 февраля»:
Это «освобождение» дурно пахнет
– 23 февраля мы отмечали типично «мужской» праздник. Помню, смотрел «17 мгновений весны» серию, где Штирлиц поет «Ой, ты степь широ-оо-кааа-яяя» и закусывает картошкой в мундире. Я смотрел и подпевал. За два дня до этого по заказу одного издания написал комментарий на тему «Армия России – хороший ли это бренд». Его опубликовали 22 февраля.
24-го утром в столовой Теологического института, куда приехал по делам, от сотрудницы -украинки узнаю, что российская армия массировано бомбит украинские города. Я и до того не жаловал российскую путинскую власть, аннексию Крыма, агрессивную риторику и реальную помощь анклавам ЛДНР со стороны России. Путин для меня «кончился» примерно в 2012 году, когда он вновь стал президентом.
Я за тех, кто защищает свое право на самоопределение. Украина – суверенное государство, и нападение (в том числе аннексия Крыма) со стороны другого государства недопустимо. Это как у Д. Лихачева: «Нельзя уважать себя, не уважая соседа». Украину люблю, хотя никогда в ней не был. За самостоятельность, независимость, решимость следовать европейскому курсу.
Когда Зеленский вступил в должность, одним из первых распоряжений он убрал портреты государственных деятелей из кабинетов чиновников. Это, сказал, незачем. Делу не помогает. Примерна та же позиция была в свое время у президента Финляндии Тарьи Халонен. Она ездила в машине без мигалки, сирены и сопровождения, кроме 2–3 человек, отвечающих за охрану. Журналисты ее спрашивали: отчего так? Она говорила: «Зачем мне мигалка – я же не скорая помощь». Это демократический принцип работы и общения с гражданами. «Чиновник работает для граждан, а не наоборот». В России такого никогда не было и не будет, надо полагать. И это меня удручает.
В то время, когда я был сотрудником правоохранительных органов, а ранее воевал в Чечне (там тоже не было понятие войны, а был режим контртеррористической операции), нас учили, что «выше начальника только звезды». Критиковать руководящие решения открыто можно только тогда, когда находишься «перпендикулярно» системе, то есть вне ее.
Думаю, сегодня среди правоохранителей далеко не все поддерживают Путина. Но кто-то боится, почти все зависимы – службой, ипотеками, материальными и карьерными интересами.. Полицейские действуют в соответствии с законами. Приняты законы, дающие полномочия входить в дома, пресекать сопротивление, задерживать и штрафовать – они их применяют. Сомнительно по части морали, но действуют в соответствии с нормативными правовыми актами.
В митингах и пикетах я никогда не участвовал. До 2012-го я как-то Путина не замечал, он мне не мешал. Не снимаю с себя ответственности за то, что молчаливо способствовал укреплению режима, при котором встал вопрос о превентивном ядерном ударе… по людям. Уехать я не могу – не к кому и не на что. Вот куда бы я точно уехал – это в Украину. Безусловно, испытываю чувство вины за происходящее там. Это голос совести.
При огромном количестве внутренних проблем – деревенские туалеты на улице, отсутствие повсеместной газификации, несмотря на запасы газовых месторождений, и так далее – людям была предложена победная риторика: «Можем повторить». К этому готовились 20 лет. То есть внутренние проблемы мы решим за счет новых территорий? Сначала надо исправлять себя и улучшать качество жизни в своей стране – потом уже учить других.
Попытки «русского мира» не давали людям другой культуры ничего хорошего. Это «освобождение» дурно пахнет. В 1939-м началась вероломная кампания СССР против соседней Финляндии. 105 дней и ночей… Украина сражается дольше. У СССР жертв было в разы больше, чем у финнов. А результаты… Захвачены территории. Сравним города Оулу и Виипури (теперь Выборг). Уровень жизни в советско-российском Выборге не сравним с финским Оулу. Ради чего испортили жизнь людям на финских территориях? Только имперские интересы. Человек для них – незначимая величина. То же хотят предложить украинцам теперь.
В течение нескольких дней после начала войны я периодически смахивал с глаз слезы. Зная, как традиционно обстоит дело с дезинформацией людей в России, стал искать альтернативные источники информации, читать электронные украинские СМИ, связался со своими знакомыми и коллегами по цеху в Украине.
Поддерживал на словах. В своих пабликах в социальных сетях я с февраля последовательно поддерживал Украину. Старался делать это в правовом поле. К примеру, если размещаю фото с украинским государственным флагом или в одежде с символикой украинского государства без каких-либо призывов – это еще не правонарушение. Продолжаю публиковаться в украинских журналах.
Из киевских редакций мне пишут о том, что у них происходят: прилеты, обстрелы, личные обстоятельства. Я храню эти сообщения для истории. И поддерживаю этих людей, как умею, в том числе, как психолог в соответствии со своим образованием. Написал стихи на украинском языке и опубликовал их на Проза.ру. Это определенного рода смелость… или безысходность.
Идет полуправдивый паллиативный подбор инфоповодов
В газете «Выборг» генеральный директор Е.В. Соколова запретила где-либо упоминать позицию поддержки Украины. «Думайте про себя» – такова ее позиция. Любое упоминание о СВО (если оно не в контексте «своих не бросаем» и т.д.), равно как и любая критика любых решений администраций – табу.
Главред «Выборга» не только согласовывает темы публикаций в пресс-службе администрации, но и то, какой журналист поедет на какое мероприятие, и реально получает еженедельно «план» работы – список мероприятий, на которые надо направить журналистов газеты (осветить события). Ежедневно (по плану) таких мероприятий 5–6. На планерке по этому плану распределяются конкретные сотрудники.
Со мной бывало: распределят на задание за день, подготовился, за полчаса приходит сообщение в редакционном чат-канале, что мне ехать не надо, поедет другой человек. Потом спрашиваю, в чем было дело. Оказывается, позвонили из администрации, сказали «есть мнение, что надо послать на мероприятие такую-то».
Идут закулисные интриги-соревнования между сотрудниками за освещение наиболее значимых событий администрации. Быть там, где глава района и его замы считается важным, престижным. «На виду» – значит, заметят. Задания от администрации оплачиваются как заказные статьи, то есть примерно в 3 раза выше обычной ставки журналиста газеты.
Нейтральные темы – спорт, конкурс на самый красивый балкон, ремонт улиц, «спасли кошку, сняли с дерева», успехи в агропроме и животноводстве, и даже номинальная борьба с коррупцией. При этом тема отсутствия мест захоронения домашних животных в городе с 80-тысячным населениям, которую я пытался поднять – тоже табу. Писать про Тихвинский вагоностроительный завод нельзя, потому что там некоторым рабочим с востребованными специальностями давали квартиры – служебную жилплощадь, а на аналогичном предприятии – Выборгском судостроительном заводе – не давали. «Нельзя, люди побегут от нас к ним».
По спорту тоже есть нюансы. Если пишешь о парусной регате – хорошо. Но писать о том, что для яхт несколько лет назад администрацией города ликвидированы причалы, так как построен участок набережной, а новые причалы решили не строить или сэкономить – непонятно (по фактическим сетованиям руководителя выборгского яхтклуба) – также нельзя. Вопросы о том, что финских спортсменов не пропускают для участия через морскую госграницу, потому, что таможенный пункт пропуска ликвидировали и перевели аж в Кронштадт – нельзя.
Идет избирательный полуправдивый – паллиативный – подбор инфоповодов для публикации. И управляет этим администрация с помощью подконтрольной газеты и ее главного редактора. Это журналистика? При этом все считают себя профессионалами. Меня так и подташнивает от такого «профессионализма». А получить от такого издания полномочия военного корреспондента и вовсе немыслимо.
Мне дали понять, что с радостью отправят меня на СВО в течение недели
В декабре 2022 года будет «праздноваться» вековой юбилей создания СССР. Подозреваю, что Путин мог и под этот повод развязать свою кампанию в Украине, чтобы к концу года «восстановить» хотя бы что-то из былого имперского величия. В нашей истории не было внятного раскаяния или переосмысления сталинских репрессий. Не было четко сказано: «виноваты». А это значит, мы идем тем же, сталинским, курсом. Возможно, к тем же репрессиям.
В России традиционно зависимое от «начальника» общество, и оно боится. Многие думают о семьях, детях, завтрашнем дне и… боятся его. Страх владеет людьми повсеместно – они ищут методичку безопасной жизни сегодня и завтра. Чтобы быть в «обойме» надо ограничивать себя и терпеть. Начинаешь терпеть и «сглаживать острые углы» – получается замкнутый круг: маска прирастает к лицу.
Нет доверия не только гражданина к государству, но и «горизонтального» – между гражданами внутри социальных страт. Нет социальных лифтов для построения карьеры. Для нее обязательна лояльная позиция к власти. В профессиональных сферах процветает кумовство. А критическому мышлению у нас просто никогда не учили.
После объявления мобилизации люди стали еще более осторожными и закрытыми в общении. Общение в группах стало более обособленным, расслоение общества стало еще более отчетливым. Я получил повестку, где было написано: «для уточнения сведений», и поехал в военкомат по месту жительства. По категории призыва я попадаю только в третью очередь. В первую при прочих равных условиях «берут» таких же, как я, но до 35 лет. По состоянию на 15 октября никаких очередей в моем военкомате в Петербурге не было – пустые коридоры. «Хорошо.
Ждите вызова, – говорят мне и отпускают. – Но у вас боевой опыт. Если вы хотите добровольцем, то ваш возраст не помеха. Вот вам телефон, позвоните», – и дают бумажку.
Я позвонил. Потом встретился. О том, что я журналист им не сказал, разумеется. Встреча была в городском военкомате Санкт-Петербурга с человеком в звании полковника российской армии. Мне дали понять, что с радостью отправят меня для участия в СВО в течение недели. Так что это, канал которым пользуются возрастные добровольцы.
Волонтерам, поехавшим «восстанавливать» разрушенные города в Украине платят большие деньги. На сайте Санкт-Петербургского отделения Фонда социального страхования РФ размещена нормативно-правовая база к этим выплатам. Огромные госконтракты на «восстановление» – доходный бизнес «для своих».
А остальные… от безысходности порой рады мобилизации. В провинции в ней видят шанс временно выбраться из нищеты, улучшить материальное положение и при этом поучаствовать в проекте «сильной России». Которая уже стала пугалом для всего мира.
Чтобы российское общество начало отстаивать свои права, нужно нивелировать страх, как вариант – сделать его смешным. Сейчас очень актуальны «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека. Много перекликается с современной Россией: агония полицейской и судебной систем в старой Австрии, в том числе, в вопросах мобилизации в 1914–1915 годы.
Надо распространять юридический ликбез с рекомендациями, как поступать ответственно в условиях новых вызовов этого времени. Независимые издания и отдельные журналисты, политологи, юристы, социологи, экономисты вполне в правовом поле могут это делать и иногда делают. Надо обязательно честно говорить о том, что происходит. Профессионально и рискуя. Нужна консолидация гражданских активистов и независимых СМИ. Пока ситуация в этой сфере такова, что многие боятся.
Примеров гражданского неповиновения немного. Разговоры в разных ипостасях о том, как мы «испереживались», а теперь делимся впечатлениями из-за границы – хороши. Но только «на безрыбье», в отсутствии более сильных ходов. Жить за границей и влиять на события в России можно только условно.
