«Отъезд — это мое голосование ногами. Мой митинг. Мой манифест»

Максиму 44 года. Родился и вырос в Сибири. Работает фотографом. После объявления «частичной мобилизации» уехал из страны. Почему это лучшее из решений, что не так с россиянами, и можно ли вылечить Россию, Максим рассуждает в проекте «Очевидцы».

 — 24 февраля плотно сидел в соцсетях, следил за происходящим. Ощущения были: стыд и позор. Потому что от нашего имени — от моего имени! — происходит это… даже безобразием назовешь… этот кошмар. Было больно, стыдно. И еще — жуткое бессилие. Это ощущение не покидало до последнего времени. Есть сильное желание что-то изменить, но ты понимаешь: все, что ты ни сделаешь, будет бессмысленно.

Митинги — это пустое. В этой форме сейчас протест не имеет смысла. Численность Росгвардии, полиции зашкаливает. На каждого вышедшего сразу выбегает десяток «космонавтов». Тебя просто по беспределу скрутят, и твой голос тут же задавят.

В этой связи я для себя выбрал эмиграцию как способ протеста. Я считаю, что отъезд — это как виртуальный митинг. Мое голосование ногами. Мой манифест. Потому что те, кто наверху — условно назовем это «верх», никакой это не «верх», а бездонная выгребная яма — они видят прекрасно, что народ уезжает. И сколько уезжает. Это лучше всякой социологии показывает, что в стране остались еще люди, которые не согласны. И которые голосуют этим отъездом: «Мы не хотим иметь с вами, с подонками, ничего общего». 

Многие называют это трусостью, бегством. Нет. Это тот самый эффективный способ самовыражения. Который не ведет к тому, что ты будешь сидеть за решеткой и вообще будешь бесполезен. В эмиграции я остаюсь в силе, я работаю, продолжаю быть онлайн. Опять же, кто воспитает моих детей, если я буду в тюрьме? Кто им расскажет правду? Потому что вокруг какое-то просто невозможное количество лжи и пропаганды...

Почему не уехал раньше? Может быть, потому, что у меня «аполитичная» работа. Фотография — она как бы вне политики, если ты не связан с изданием, которое занимает ту или иную позицию. Я делаю красивые картинки, мне это нравится. На меня не было ощутимого давления. Думал, что еще могу поработать. Ну, и обстоятельства — родители пожилые. Не мог их бросить. Дети — за ними нужен присмотр постоянный. Не мог взять и всю семью выкорчевать… Сейчас уехал, потому что угроза непосредственно мне. А поскольку на мне очень много завязано в нашей семье, то пока я свободен, могу зарабатывать, действовать, я буду нужнее, чем с автоматом и вещмешком.

Объявление о мобилизации было достаточно внезапным. Я каждый день по 5–6 стримов слушаю. Знал, что подготовка была. Ожидал, что рано или поздно это должно произойти. Хотя нет — я, наверное, обманываю себя. Я думал, они до этого не дойдут. Ну не посмеют. Потому что — я был уверен — после объявления мобилизации народ точно встанет на дыбы. Поднимет на вилы. Но увы, этого не произошло…

Я реально увидел какое-то невероятное количество идиотов. Которые, получив эту бумажку — просто бумажку! — зачем-то покорно пошли в военкоматы. Объясняя: «Ну, как бы я гражданин России. Меня страна призвала…»

Гражданство — это один уровень. Но более высокий уровень — это человечность. Потому что ты, во-первых, человек. А уже во-вторых — гражданин. И вот на данных весах — человечность твоя. Ты же идешь убивать людей — тебя призвали убивать людей! Причем, на нас никто не нападал. Получается, человек спускается на более примитивный уровень и покорно идет, как баран, с этой бумажкой, на которой что-то написано, отдавать какой-то долг. Какой долг? Я никому ничего не должен.  

Я подписан на несколько чатов в родном городе. Там есть поселение небольшое. И глава поселения объявляет сбор вещей «в помощь нашим ребятам». Пишет: «Вот, ребятам нужно помочь собрать вещмешки, нужно организовать курсы подготовки бойцов…» Господи, люди! Вы видите обертку, но не видите, что внутри все протухло. Причем, это люди взрослые, неглупые, как-то там детей нарожали, в конце концов, и вот занимаются этой ерундой — собирают вещи на войну, чтобы идти убивать людей. Ради чего? Ради кого? За эти дворцы?

Когда объявили мобилизацию, я был на даче. Жена сыграла свою алармистскую роль: «Тебе надо срочно уезжать!» Интернет на даче был плохой. Стал смотреть самолет — билеты дорогие. Потом выскочил один подешевле. Я его схватил — на 28 сентября. Пророчили, что в этот день закроют границы. Вернулся с дачи домой, там интернет получше. Немного успокоился, начал критически мыслить. Понял, что есть прекрасный вариант — автобус. Появился какой-то рейс на 27-е, купил билет. Позже увидел, что за полчаса все билеты на этот рейс были раскуплены. И вообще никаких рейсов на ближайшие 2–3 дня не осталось. В ночь с 27 на 28 я пересек границу с Казахстаном. 

По дороге увидел очень много таких же мужичков. 95 % пассажиров автобуса — мужчины среднего, ближе к молодому, возраста. В глазах волнение, испуг — граница впереди, как мы ее пройдем? При переходе границы чувствовалось напряжение — а вдруг завернут и повестки раздадут?

Перед нами тоже был автобус полный, битком. На границе стояла куча машин, примерно полсотни. Автобус проезжал мимо пробки минут 10 — минуя ее, сразу же на КПП. Причем, это был не самый загруженный пункт, через который я выезжал из страны. На границе все было в дежурном порядке: «Здрасьте — до свидания». Я так понимаю, они сами устали от этого бесконечного потока. Все прошли. Только одного мужичка выцепили из автобуса, но как я понял, не из-за мобилизации, а из-за долгов. 

Дискомфорта в Казахстане почти не испытываю. Много путешествовал в последние годы, так что для меня это как очередная командировка. Люди дружелюбные. Очень много русскоязычных.

Когда шел с автовокзала, чтобы купить симку и обменять деньги, меня догнал молодой человек: «Из России? — Из России. — Помощь нужна?» Было видно, что он всей душой хочет помочь. Я его поблагодарил — справляюсь, спасибо. Перекинулись парой слов — он подсказал, где ближайший салон. Спустя какое-то захожу во двор дома, где снял квартиру — жду хозяйку. Рядышком поликлиника. Молодой парень видит, что я стою с чемоданами в замешательстве, открывает окно: «Привет! Чем помочь?» То есть в течение первой половины дня два молодых человека, видя, что я с чемоданом, похож на русского, предложили свою помощь. Так что Казахстан и казахи приятно удивили.

А у нас эта ксенофобия — «хохлы», «укропы», «чебуреки»… Это прямо фашизм натуральный. Я раньше не осознавал этого, а когда в сравнении увидел — реально фашизм. Страна больна, ее лечить надо. Причем, сначала надеть смирительную рубашку, а потом колоть антибиотиками. 

Сейчас, когда находишься в круговерти негативных событий, кажется, что все пропало — ад спустился на землю. Но я все же думаю, что будущее у России есть. Мы не можем стать Северной Кореей. Такая большая страна с таким богатым культурным наследием не может стать нацистским государством. Это как тяжелая болезнь, которая излечивается поражением. Немцы же прошли через этот этап — через раскаяние, покаяние. Прошли и стали сильным, мощным государством. И мы должны это пройти.

Война не может быть надолго. Потому что она с одной стороны — захватническая. А с другой — это та самая отечественная война, про которую нам с младых ногтей рассказывали. Для украинцев — это отечественная война. И они обязаны победить. И победят.  

Недавно я историей заинтересовался. Эйдельман, например, читаю периодически. Ведь правда — как пошла у нас с петровских времен имперскость эта, так и не прошла. Достижения науки до сих пор вторичны. Только через ратный подвиг мы можем себя восхвалять, через присоединение чужих земель. Прирастаем то Сибирью, то Балтикой — «окном в Европу»…

До тех пор, пока мы не избавимся от этого «вируса имперскости», мы не вылечимся. Но уже скоро это произойдет. Думаю, однажды захотят отделиться Чечня, Татарстан… До какого-то оптимального состояния мы сократимся, и тогда начнется движение вперед. К чему-то светлому... Мы должны быть наголову разбиты. Полностью у нас должно быть отнято любое оружие. 

Нам нужно пересмотреть наше положение в мире — на основе богатого интеллектуального, литературного и художественного опыта. Кто мы? Что мы? Зачем мы? Где наше желание помочь близкому? — вечные темы у Толстого, у Достоевского…  

Не знаю, вернусь ли я в Россию. С одной стороны, я давно хотел уехать. Я люблю путешествовать. Мне нравится посещать новые места… В эмиграции я вижу какой-то новый этап для себя. Меня пугала надвигающаяся несвобода. А здесь появилась возможность вырваться. Ты видишь, что мир открыт, люди передвигаются, встречаются, общаются — без всего этого идиотизма бесконечного, без VPN-ов, без цифровых концлагерей.

Здесь, в Казахстане, я обнаружил, что мне не нужен VPN, чтобы скачать обновленную десктопную версию вотсапа — в России он перестал обновляться. Я могу зайти Liveuamap — онлайн-карту военных действий. И куча других вещей, к которым я привык, стали обратно доступны. 

Если в России и дальше все будет замораживаться, я не вернусь. Заберу семью. Но вообще, конечно, классно было бы жить в родной стране, которая не страдает воспалением головного мозга под названием «имперскость».