Гера Угрюмова: «Путину фиолетово, как живут граждане»

Гера Угрюмова — президент правозащитной ассоциации «Искра». Она активно помогает россиянам, столкнувшимся с трудностями за границей. Гера делится опытом получения политического убежища и борьбы с дискриминацией, вызванной чрезмерным применением санкций. Сама она помогала украинским беженцам, дважды в эмиграции оставалась без крыши над головой. Теперь Угрюмова — консул Антивоенного комитета в Италии, считает, что своей работой «забирает кусочек легитимности» у путинского режима.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Гера Угрюмова, но меня больше знают как «Угрюмочная». Так получилось, что с сентября 23-го года я занимаюсь правозащитой россиян за рубежом. В России последние лет восемь я жила в Москве. Я занималась активизмом в различных организациях, помогающих ЛГБТ-сообществам. В ноябре 21-го случилась неприятная история: мы работали в «Центре Т», администрировали чат для трансгендерных людей, которые собирались уехать. В какой-то момент появился чат об эмиграции, потому что приняли много разных законов, мы начали и его администрировать, и в какой-то момент недоброжелатели вышли на нас. В итоге все закончилось двумя нападениями на улице и выбитой дверью в квартиру, а полиция не нашла причин для возбуждения дела. После этого мы сразу попытались уехать в ноябре, потом была попытка в январе. 14 февраля 2022-го мы подались на канадские визы, а 24-го все заявки по визам, разумеется, встали. Мы не получили ни отказа, ни позитива, так что с Канадой у нас не сложилось. Мы пытались связаться с УВКБ ООН, потому что уже и базы «Яндекс еды» утекли, и все наши адресы были известны. Мы думали податься на австрийские визы, но Австрия их не часто одобряла, потому что Австрия пускала со спутником. В какой-то момент Италия сказала, что к ним можно без вакцин, в марте мы подались, в апреле получили визу, в мае уехали. На данный момент мы живем на севере Италии.

Почему для легализации в Италии вы выбрали политическое убежище? Какие сложности возникли на этом пути?

— У меня нет оконченного высшего образования, хотя сейчас я над этим работаю. Легализоваться по какому-то другому поводу было бы, конечно, здорово, но вышло так, что единственный вариант уехать и закрепиться — это политическое убежище. Мы въехали по турвизе. Нам частично помогли родственники, частично мы собирали в Твиттере. В итоге, когда мы уезжали, у нас было 5000 долларов наличкой. Мы не могли снять жилье, потому что у нас нет документов, у нас нет языка, мы тут никто, поэтому за первые полтора месяца эти деньги закончились. Приходилось жить в отелях, пока мы пытались снять жилье подешевле, в отель нет кухни, поэтому была покупная еда. Раз — и уже нет этих 5000 долларов. Здесь нет жилья, нет пособий от государства, это не как в Германии или Нидерландах. Здесь вы приходите в полицию, запрашиваете политическое убежище и на этом все, дальше вы в открытом плавании — сами ищите жилье, сами пытаетесь искать работу, а работать можно только через 60 дней после заполнения заявления, которое тоже может быть не сразу, так что есть хорошая вероятность остаться на улице. Нам пару раз пришлось ночевать на улице, потому что некуда было пойти. Изначально мы приехали в Рим, но смогли подались там только с шестого раза. Там толпа людей, при этом брали за день только 20 человек. Мы написали заявление, ожидали заполнения большого заявления, но у нас закончились деньги, поэтому мы поехали в шелтер в другой город. Нашли место, заселились, заполнили заявление, прошли комиссию, за полгода получили решение, переехали в еще один город, в котором получили ВНЖ и беженский паспорт, и потом закрылся уже другой проект, мы вернулись обратно в Рим, в котором уже получили id-карты.

Как вы справились с ситуацией, когда в Италии вам пришлось остаться без крыши над головой?

— Это было дважды: один раз на два дня, второй раз на три, и оба раза летом, сначала в Риме, потом на севере. Мы посмотрели, что африканцы ночуют возле вокзала, подумали, что это не наш вариант, присели где-то в парке на лавочке и так провели ночь. На севере мы уже не ходили по вокзалам, потому что там публика по ночам малоприятная, и сразу пошли в парк с чемоданами, переноской и собакой. Мы успели во все шелтеры написать, во все проекты, которые нашли, думали, что уже все, капец. В какой-то момент мы включаем телефон, заряженный в торговом центре, и приходит письмо: «Мы нашли вам место, напишите нам, пожалуйста». У нас сразу слезы и истерика. Нам оплатили отель на два дня в Риме, купили билеты на поезд, и мы отправились в шелтер на севере. Здесь нет жилья и пособий от государства, поэтому приходится самостоятельно вертеться. Мне известны люди, которые уехали в Нидерланды еще до ковида, и они все еще живут в лагере, потому что им хорошо: им дают пособие, у них есть жилье, может, они не в лагере, а в квартире от государства. Они не выходят на самостоятельную жизнь. А здесь хочешь, не хочешь — придется. Есть ощущение, что люди, которые приезжают в Италию по политическому убежищу, быстрее вливаются в жизнь.

Как сложилось, что вы, сами будучи просительницей убежища, помогали украинским беженцам в местном отделении полиции?

— Языковые курсы здесь в государственных школах идут бесплатно, нужен только взнос за учебники от 15 до 70 евро, это зависит от региона, так что мы смогли подучить итальянский. Мы пришли по своим делам в полицейский участок и обнаружили, что там очень много граждан Украины, которые не в состоянии объяснить, что им нужно, потому что они не говорят по-итальянски, а полиция особо не говорит по-английски. В какой-то момент мы помогли, и нам предложили: «А давайте вы будете приходить и помогать?» Мы ответили: «А давайте». Мне были очень рады в римском участке, когда мы вернулись в Рим. Начальник полицейского участка меня уже знал, и очень обрадовался этому. Он рассказывал, куда и кого мне отправлять, а я отправляла их на английском языке туда, куда нужно. Там были люди из Африки, из Пакистана, а они же не говорят по-итальянски, так что периодически приходилось просто приходить и руководить этими потоками: «Вы с этими документами — туда, а вы сюда».

Вы уехали из России с собакой. Чего больше в эмиграции с животными — сложностей или преимуществ?

— Мы в январе пытались улететь с пересадкой в Нидерландах — Москва-Амстердам-Сербия. Нас не посадили на самолет, поэтому мы взяли прямые билеты в Сербию. Тогда мы собирались ехать без собаки, оставили ее родителям. Мы уже зарегистрировались на рейс, прошли границу, вроде все хорошо, но за полтора часа до вылета у меня случилась истерика — собака осталась, я без неё не могу, давай возвращаться. Мы не полетели. После этого мы пытались уехать уже понимая, что без собаки мы не поедем. Без него я бы с ума сошла, но в то же время от этого огромные проблемы с жильем. Выбирайте сами: если у вас нет такой же большой привязанности, как у меня, то, наверное, лучше подождать и привезти его потом. Если вы приезжаете с животными, то огромная проблема снять квартиру. В октябре должны приехать ребята, они тоже спрашивали, можно ли сразу взять собаку? Я им говорю: «Если мы успеем открыть наш шелтер, если внезапно найдется финансирование, то да, можно. Если нет — не советую».

Вы возглавляете ассоциацию «Искра» и помогаете россиянам открывать счета в Европе. Как вы к этому пришли?

— Банки — это отдельная большая история. Вы приходите в полицию, говорите: «У меня нет денег» — «Поздравляем, ищи работу». А на работу не устроиться, потому что нет банковского счета, а его зачастую не открывают, потому что нет работы. Да, в каких-то банках даже были готовы открыть с гражданством, но они просят: «Покажите мне ваш контракт с работы, потому что так мы вам счет не откроем, мало ли что» — «Ну, я же не кредит у вас беру, а просто счет открываю». В течение года и нескольких месяцев мы не могли открыть счёт, у нас до последнего не было банковского счёта и карты, которой можно было бы что-то оплачивать, а это означало, что ни на работу устроиться, ни зарплату получить. В каких-то регионах можно получать зарплату чеком и обналичивать его в табачном магазине. Но понятное дело, что работодателю это тоже неудобно — нужно иметь чековую книжку, гораздо проще сделать перевод. Удалось поработать в баре — здесь это называется бариста, но если в России бариста занимается только кофе, то здесь это ещё и алкоголь, и коктейли, в Риме удалось немножко поработать официантом. У меня неоконченное образование журналиста, но мне удалось здесь немножко поработать. Чтобы работать в этой сфере как иностранец, нужно получить подтверждение из России, что отдельный квест, о том, что у тебя в России была работа, здесь получить разрешение на работу, вписаться в орден, у котрого и страховка отдельная, и пенсия. В общем, заморочек много. Мне удалось написать пару материалов для итальянских изданий, но очень быстро все это превратилось в правозащиту. Все началось с того, что я позвонила в пресс-службу Европарламента в сентябре 2023-го, чтобы узнать действительно ли россиянам нельзя будет въезжать в Евросоюз с шампунями, автомобилями и всем остальным? Мы выяснили, так это или нет, написали об этом в Твиттере, а все взбудоражились: «Ого, так можно было? А давайте вы всегда будете этим заниматься?» После этого мы начали писать письма в банки, что россиянам не открывают счета, хотя таких санкционных ограничений не существует, и так про нас узнало еще больше людей. Даже нашлись те, кто сказал: «Блин, а вы что, живете не в своей квартире? Вы живете в шелтере? А давайте мы соберем вам денег?» Нам собрали денег, уже начала появляться какая-то зарплата от этого, и мы сняли квартиру. Нам удалось перекопать за этот год десятки законов о том, что можно, что нельзя, что и кто обязаны или не обязаны. Выяснилось, что нет ничего запрещающего открывать базовый счет, и осталось это только красиво донести до банков.

С какими видами дискриминации сталкиваются россияне, уехавшие после начала войны?

— Самое основное, пожалуй, это банки. Таких заявок прилетает десятки и сотни: «Ой, а мне сказали, что санкции, и они там даже на что-то сослались». Ты открываешь этот документ, смотришь его, а там черным по белому написано ровно обратное. Ещё жалуются на работодателей. Есть работодатели из сфер, входящих в санкционную политику — это гостайна, авиация, вооруженные силы — и тут понятно, почему они не берут к себе, это действительно запрещено. Но иногда появляются компании, занимающейся, например, разработкой искусственного интеллекта, говорящие: «Нет, мы россиян не берем, это все санкции, ни на что ссылаться мы не будем, до свидания» Таких заявок за месяц штук десять наберется. Были запросы по поводу авиаперелетов, что не дают летать транзитом, хотя для транзита документы и дополнительные визы не нужны. Правда сейчас авиакомпании уже вроде как начали разбираться, где нужна виза, а где не нужна, но бывает, что жалуются, особенно из Польши. Судя по количеству жалоб, Польша очень удобный аэропорт для въезда в ЕС, но в неё можно въехать либо с польской визой, которую Польша не дает, либо по гуманитарной польской визе, либо с ВНЖ, причем как Польши, так и других стран Евросоюза. Но польская авиакомпания LOT в какой-то момент пускала только с польским ВНЖ. Например, люди въезжали в Евросоюз через Польшу с ВНЖ Германии, а их не сажали на самолет, и потом они несколько дней ждали обратного рейса, как будто на депортацию, в аэропорту Варшавы. Тут нужно, чтобы, во-первых, обе стороны понимали законодательство, что оно есть и что оно регулирует, потому что иногда бывает так, что сотрудник авиакомпании не знает, можно ли лететь транзитом, сам человек этого не знает, и в конечном итоге происходит конфликт, при этом все уверены, что они правы. При этом бывает заявки, вроде: «Мы летели из Гонконга в Германию с пересадкой в Варшаве с туристической визой. Почему нас не пустили, мы же летели в Германию, а не Польшу». Потому что у вас туристическая виза, вы въезжаете в Шенгенскую зону в Варшаве, а там прописано, что так они не пускают.

Как вы помогаете бороться с дискриминацией?

— Консультируем, если к нам приходят. Бывают люди, которые узнают все заранее, мы можем что-то поресерчить, если вдруг не знаем, и что-то им подсказать, но как правило приходят люди, у которых уже все случилось, все плохо, помогите. Как правило это проблемы с открытием банковского счета, поэтому мы сразу прикладываем пачку документов и говорим: «Идите и показывайте эти документы, а если не откроют, то тогда мы уже привлекаем юристов». Мы даже успели выиграть один суд в Италии у MPS банка, Monte dei Paschi — это, по-моему, старейший банк Европы. Тому человеку даже присудили компенсацию и обязали банк открыть ему счет. Тогда мы уже понимали, что банк не пойдет на встречу, потому что в какой-то момент мне прислали фотографию банкомата этого банка, на котором написано, что граждане России и Беларуси не имеют права снимать деньги и пользоваться евро, потому что санкции. На самом деле они не могут выезжать из Евросоюза в Россию и Беларусь с евро, но это совершенно другая история, никто им не запрещает иметь счет и снимать наличку. И как вообще проверить, что в банкомат пришел человек с таким-то гражданством? Все любят рассказывать, что везде русофобия, но как правило подобное происходит из-за того, что человек, к которому вы пришли — сотрудник банка, менеджер или, что еще хуже, начальство — просто не знают законов. И пока вы начальству не объясните, в чем проблема, оно не заработает. У Еврокомиссии и Европарламента есть куча документов, в которых они помимо того, что пишут санкции, ещё и объясняют, как это должно работать. Тем не менее, это все не заканчивается.

Что вас удивило в работе европейских институтов после наплыва россиян?

— В хорошем смысле меня удивило, например, то, что Италия периодически даёт специальную временную защиту гражданам России на тех же основаниях, что и гражданам Украины. Это еще один тип защиты в Италии, который раз в два года нужно подтверждать. Мне известны три случая, когда люди приезжали из приграничных регионов, объясняли, что им со стороны государства ничего не угрожает, но им некуда ехать, некуда возвращаться. Им давали временную защиту — ВНЖ на два года — а после нужно просто прийти и подтвердить, что ситуация все еще актуальна, что возвращаться все еще некуда, что там все еще идет война. Это меня удивило в положительном смысле. Что меня удивляет в отрицательном смысле, это абсурдные случаи. В той же Скандинавии с политическим убежищем все очень плохо. Есть активисты, которые очень долго ходили на митинги, у них куча арестов, им угрожали уже после того, как они уехали, на кого-то даже завели уголовное дело, когда они находились в условной Норвегии, но она им говорит: «Езжайте в Россию». Это кошмар, потому что дублинская система, которая сейчас работает, предусматривает, что если вам отказали в одном месте, то в другом месте вы податься уже не можете. Есть определенные комиссии, которые готовы пересмотреть это решение, но в большинстве случаев вас автоматически отправляют обратно в Норвегию, которая вам отказала. В Хорватии прямо говорят: «Мы не любим вас, все, до свидания». В Греции отказывают, потому что Россия, внезапно, демократическое государство. То есть про то, что ПАСЕ признало диктатуру, мы ничего не слышали, мы знаем, что Россия демократическое государство, там никого не преследует, там со всеми все хорошо. И этот порог везде разный: кому-то нужно, чтобы вас чуть ли не отравить пытались, а кому-то достаточно, чтобы вы просто есть и написали антивоенный пост. Мне буквально вчера написали из Франции, что получили отказ в убежище, а в их случае тоже были и аресты, и задержания, но там считают, что этого недостаточно.

Кто такие консулы Антивоенного комитета, и чем они занимаются?

— Консулы Антивоенного комитета — это люди, которые находятся в контакте с местным правительством своей страны. Это альтернатива Министерства иностранных дел. Вы попадаете в неприятную ситуацию за границей, и по идее должны обратиться в МИД. А если вас преследуют? Вы не можете туда обратится, как, например, было с Би-2. А куда вам обращаться? Оказывается, что можно прийти и поговорить с правительством даже не будучи консулом. Блин, можно прийти в тюрьму в Таиланде, поговорить с начальством тюрьмы, поговорить с людьми, которых нужно оттуда вытащить, и таки вытащить их оттуда. Для нас это было большим открытием. Я консул Антивоенного комитета в Италии, то есть если у вас возникает проблема в Италии, если вам отказали в продлении ВНЖ, то вы пишете заявку мне. Например, если вам отказали в продлении ВНЖ, потому что у вас истек паспорт, то можно обратиться ко мне и совместно с итальянским государством мы найдем выход. Италия дает временные паспорта для иностранцев.

Зависит ли ваша готовность помочь россиянам за рубежом от их политических взглядов?

— В рамках проекта консулов, насколько я знаю, помогают именно антивоенно настроенным россиянам. В рамках «Искры» мы помогаем людям разных взглядов, как бы кто ни возмущался. Как правило людям даже удается мозги на место поставить — им в консульстве не помогли, а мы помогли. Вот, посмотрите, что для вас делает Россия, а что для вас делаем мы. В Италии бывает блокируют банковские счета не просто по гражданству, а по месту рождения, потому что у нас в налоговом коде зашифрована страна рождения. И у нас был парень со страной рождения «Россия», это человек из «Росмолодежи», по-моему. Я даже не помню, как его зовут, это не какой-то высокий человек. Он обратился к нам: «Я учусь здесь в университете, но мне заблокировали счет». Я говорю: «Спокойно, сейчас разберемся». Разобрались, открыли счет, и он говорит: «Ой, а мне ни университет, ни МИД не помогли, я не знал куда пойти» — «Ну, видите как бывает» — «Я посмотрю, чем вы там занимаетесь. Мне прямо интересно стало». Насколько мне известно, он ходил в какой-то момент писать письма политзаключенным, приезжал ставить подпись за Надеждина, только вот насчет митингов не знаю, он из Неаполя. Мы собирали подписи на вокзале, к нам приезжали из более-менее близких городов, до Неаполя всего час на поезде.

Как вы думаете, какие задачи стоят перед российской оппозицией в изгнании?

— Давать альтернативу. Её можно спокойно давать и внутри. Например, я знаю, что прекратились поставки некоторых лекарств, есть проблемы с препаратами от рака. Мы их, правда, пока не можем приобрести, пока не договорились, но с какими-то лекарствами мы так делаем. Вы представляете, что было бы, если бы это работало в огромных масштабах? Если бы силы Антивоенного комитета и всех организаций, которые туда входят, а ещё ФБК, «Форум свободной России» взяли и начали бы решать хотя бы вопрос лекарств… Я понимаю, что все это будет не особо законно с точки зрения российских властей, но люди увидят, что мы даем альтернативу. Возможно, для многих это утопия, но если мы даем альтернативу, то тогда люди к нам пойдут. А если нет, то естественно они будут видеть и говорить только одно: «Ой, там оппозиция опять поругалась». Это нормальная история, что люди ругаются, что люди обсуждают свои взгляды. Не совсем нормально, что они оскорбляют друг друга по пути, но то, что идет обсуждение, и что оно идет в таком формате — это более-менее нормально. Ненормально то, что в конечном итоге мы все сидим в пузыре, как и люди в России. Блин, я знаю ватных людей, которые сами называют себя ватными и говорят: «Я смотрю, что вы делаете. Путин тоже нас задолбал, нам просто не за кем больше пойти. Дайте альтернативу, тогда мы пойдем за вами». Один такой человек сподвиг меня не задаваться больше вопросами о взглядах людей. Людям, которые меня окружают, и лично мне кажется, что когда вы начинаете альтернативно помогать своим гражданам, вы забираете себе кусочек легитимности у властей.

В каких случаях санкции ЕС в отношении россиян кажутся вам чрезмерными?

— ЕС видимо подумали: «А давайте мы усложним жизнь гражданам России, и тогда Путин уйдет». Нет, он не уйдет. Ему абсолютно фиолетово на то, как живут граждане. У меня есть родственники, которые плохо жили и живут при Путине, и всем всегда на это было все равно. Некоторые из них все равно пойдут голосовать за Путина, потому что им так сказали на работе. Какая-нибудь бабушка Валентина не имеет отношения к тому, что происходит в Украине, бабушка Валентина не имеет отношения к политическим репрессиям. Да, она пойдет и проголосует за Путина, потому что увидит, что здесь все только ругаются и ничего не делают, но это мы уже обсудили. Для меня граница проходит на моменте, должны ли дети людей, имеющих к этому отношение, находиться под санкциями. Если дети находятся в осознанном возрасте и все это поддерживают, то да, их можно пустить под санкции. Если же это несовершеннолетние дети, которые не могут ничего сказать против, то нет, не должны. Вот здесь для меня граница, на совершеннолетних и несовершеннолетних детях людей, которые имеют к этому отношение. Людей, которые к этому отношения не имеют, не трогайте. Да, может быть, это может касаться военнослужащих, но они и прямое отношение к этому имеют. Но если они сдаются в плен или пытаются уехать — дайте им такую возможность, дайте им уехать. Вы скажете: «Это шпионы», но шпионы и так приедут.

Расскажите об особенностях жизни в Италии для российских эмигрантов.

— Самое удивительное и классное — это когда начинаешь учить язык. Если ты уже хотя бы немножко знаешь английский, то оказывается, что итальянский очень простой. Там тоже не три времени, их много, хотя по факту используют только три. Про слова я вообще молчу, если в русском оно заканчивается на «-изм» — ну, кроме «пофигизм» — добавляете «-о» в конце и оно становится итальянским. Это приятно удивило. Что неприятно удивило? Бывает, что не сдают иностранцам, но это понятно. Удивило то, почему они не сдают. Как-то в квартире в Вероне хозяева написали: «Людей из других регионов Италии просьбы не беспокоить, потому что мы хотим сохранить чистоту крови в этом регионе». Но это было только один раз и не в наш адрес. Это был просто культурный шок. В Италии я впервый раз увидела, как в магазине снижаются цены. Ты приходишь в магазин, что-то стоит полтора евро, а на следующий день уже евро тридцать пять, и думаешь: «Блин, а так оказывается бывает». По поводу цен на жилье: они мне кажутся в целом такими же как и в России. Сейчас мы живём в городе примерно как Тюмень, и цены на жилье здесь сопоставимы.

Чего вы боитесь?

— Боюсь, что никогда не закончится то, что сейчас происходит. Жили же до этого нормально, не было никаких проблем, а сейчас все перессорились. У меня есть родственники и в России, и в Украине, и тяжело смотреть на то, как они ссорятся между собой по вопросам, которых не должно было быть.

Какие черты российского общества выявили годы с Путиным у власти?

— Людям друг на друга пофиг. И это проявляется и в эмиграции, и в России. Их разобщили, они не готовы помогать друг другу. Они готовы помочь друзьям, но не человеку с улицы, не своему знакомому. Когда вы последний раз покупали продукты бабушке, которая живёт у вас по соседству и которой нечего есть? Я понимаю, что многие из вас это делали, особенно зрители этого канала, но в обществе такого, к большому сожалению, очень мало. Если бы такого было больше, то было бы замечательно. У Никиты Кукушкина, по-моему, был проект, который этим занимается, но когда всё это выделяется в проект, мне кажется, это не круто. Нужно чтобы каждый конкретный человек захотел пойти и помочь кому-то.

Что даёт вам опору в жизни?

— Не знаю. Наверное, есть люди, ради которых стоит жить. И не только люди, но и животные.