Геннадий Гудков: «России предстоит денацификация»
«Когда меня спрашивают: “Почему россияне не выступают?”, я говорю: “Ребят, давайте без понтов: есть свободолюбивые нации, есть не свободолюбивые…” Любой свободолюбивый народ, униженный, втоптанный в грязь, становится рабским…». Геннадий Гудков, политик, бизнесмен, бывший сотрудник КГБ – об отрицательной селекции и будущем России
Расскажите о себе
Продукт эпохи, в двух словах. Но я был всегда бунтарем, против каких-то условностей, формальностей, где бы они ни были, потому что в России, к сожалению, форма зачастую подменяет содержание. Меня так и называли некоторые близкие мои товарищи, потому что я всегда с чем-то не соглашался, всегда с чем-то спорил, всегда против чего-то выступал. Вот именно благодаря таким как я, а таких было много тогда в КГБ, КГБ не стал стрелять в народ в тысяча девятьсот девяносто первом году. Мы же получили такой приказ. Вот на этой площади у Белого дома, должны были вместе с группой “А”, нынешний “Альфой”, тремя колоннами, уничтожить всё сопротивление. Вот мы не знали, кто тогда выиграет, но просто мы не могли стрелять в народ. Поэтому КГБ, как раз КГБ девяностых годов, конца восьмидесятых, отличался достаточно большим свободомыслием.
Ваши первые мысли и чувства 24 февраля?
Я знал о том, что война начнется несколько раньше. Нас предупредили. Украинцы об этом знали дня за два. Позвонил Диме Антон Геращенко, сказал, – Дим, передай всем – война. И я-то понимал, что война будет, я давно предсказывал. Ну, конечно, состояние шока, как у любого нормального человека. Я не ожидал, что Путин настолько глуп, что он решится на широкомасштабное вторжение по всем направлениям. Я предсказывал удар по Мариуполю, по Югу, попытку сделать сухопутный коридор в Крым, это я предсказывал, двойной удар с моря и суши. Конечно, было состояние шока, и я понимал, что первые дни российская армия попыталась не трогать мирное население, но я понимал, что это все бессмысленно, это все обречено на кровь, на партизанскую войну, на ожесточенные сражения.
Зачем Путину война?
Надо понимать, что для Путина опасно все, что угрожает его власти. Самым большим источником угрозы для его личной власти, его режима, была Украина, которая строила свободу, демократию, двигалась в Европу. И на момент начала войны, Украина, по уровню качества жизни, начала превосходить многие российские регионы. Они боялись, что вот этот пример, он подорвет власть Путина. Второй момент, чисто эмоциональный, я бы сказал, это параноидальный синдром Путина. До четырнадцатого года он считал, что он создаст новую русскую империю. Об этом он говорил еще на “Семёрке”, на официальном ужине в Константиновском дворце. Просил лидеров мировых не вмешиваться в этот процесс, обещая в обмен, так сказать, на сотрудничество, прислушаться к их позиции, мнению и взглядам и так далее. Он вкачивал миллиарды долларов в режим Януковича. Янукович должен был выполнить главную задачу – привести Украину в новую российскую империю. Россия, Украина, Беларусь, Казахстан, а дальше, примкнувшая к ним от безвыходности Армения и, возможно, Грузия, которую он рассчитывал додавить. И когда Янукович отказался пролить кровь и втянуть Украину в гражданскую войну, у Путина была истерика. Поэтому Путин и задумывал войну с четырнадцатого года, как месть Украине, как отмщение, как проучение украинской нации за то, что они так обошлись с ним, с великим Путиным, вождем всех времен и народов.
Что вы делали после начала войны?
Я, извините за выражение, за просторечье, не вылезал из эфиров, разъясняя людям, как россиянам, так и украинцам, другим национальностям, что несет с собой война, чем она закончится, к каким последствиям приведет, и что нам делать. Мы до войны, за несколько дней до войны, создали движение здесь в Болгарии, “За свободную Россию”. Это движение занимается сейчас и помощью и поддержкой Украины, и защитой наших граждан, которые становятся объектами нападения путинского режима. Например, сейчас вот дело Альчина. Я думаю, что мы его защитим. Я думаю, что мы спасем его, от верной практически, ну как минимум, может не гибели, но хотя это тоже не исключено, но от издевательств, пыток, унижений мы спасем его. Я думаю, я в этом уверен. Может быть, туризм – это, действительно, как-то выглядит сейчас цинично, когда Россия убивает Украину, украинцев. Но лишить возможности выезжать политическую оппозицию, людей не поддерживающих войну, родственников семей, которые сейчас выдавлены за рубеж – это неправильно. Поэтому, нужно найти замену этому, и над этим мы будем сейчас работать в Брюсселе. С сентября открываем там политическое представительство, и будем вести диалог, в том числе с Европейским Союзом, с национальными правительствами, о том, что если мы говорим о запрете туристических виз, должны быть какие-то гуманитарные.
Испытываете ли чувство вины?
Безусловно. Я понимаю, что мне легче, потому что я давно поддерживал Украину, с самого начала Майдана. И это легко показать, доказать, это всем известно. Понятно, что я как бы искупил часть вины той, которую несёт каждый россиянин, своей деятельностью, но безусловно, все мы будем, к сожалению, поколениями расплачиваться за это преступную авантюру Путина.
Что не так с Россией?
Когда я стал депутатом, мне как депутату, выдали депутатский портфель с персональной конституцией, такие были специальные напечатанные конституции для депутатов. И, как добросовестный депутат, пришедший в Думу, я её проштудировал от корки до корки. Это был 2001 год. Была, как я сейчас помню, весна, мы сидели на даче, я жене сказал, что стране капец. Там было более крепкое и точное выражение. А она говорит, – что, неужели все так плохо? Я говорю, – да. Бессмысленно, бессмысленно что-то делать, если вот этот документ не будет серьезно изменен. Все, то что с нами происходит, является лишь отсроченным во времени последствием того фатального, абсолютно безумного решения, которое состоялось в декабре 1993 года, когда была заложена мина под всю Россию. В конституции 93-го года, лучшее – это только первая её глава “О правах и свободах”. А дальше начинается опять всё тоже самое – узурпация власти, монархизм, абсолютизм и прочее, и прочее, и прочее. В общем-то, Ельцин просто не захотел применять конституцию для узурпации власти, просто не захотел. Не потому, что не мог, а не захотел. А Путин захотел. 90-е годы дали России шанс, но мы этот шанс не использовали. Я же знаю практически всех олигархов лично. Что они говорят? Те, которые понимают, что произошло со страной, говорят, – мы виноваты в том, что мы бросились зарабатывать деньги, думали, что все вопросы уже решены, а нужно было устраивать политическую систему. Шанс был упущен. А когда пришел человек, который тоже, как и Гудков, прочитал внимательно конституцию и понял, что он абсолютный монарх с неограниченными полномочиями, начался путь в никуда. Я вообще считаю что дефекты менталитета нашего народа уходят корнями в глубь истории, может быть даже с татаро-монгольского ига.
Я сам из Коломны, это подмосковный город, который несколько раз сжигался во время монгольских нашествий. И там есть остановка “Девичье поле”. Что это такое? Это невольничий рынок, куда сгоняли женщин и детей для отправки в орду, из тех семей, которые не могли платить дань. И это продолжалось, наверное, столетия. Вот надо представить менталитет народа, который был способен отдать своих жен и детей в полон, терпеть это. Гордые, свободные и прочие, они уничтожались физически, не оставляли потомства. Выживал психотип, который был способен на самые чудовищные компромиссы. Таким образом, постепенно-постепенно, столетиями, формировалась нация, которая, к сожалению, состояла, уж извините за выражение, из терпил, людей способных терпеть измывательства ниже человеческого достоинства веками. Это продолжалось до революции, это, к сожалению, почувствовал Сталин, который превратил страну в страну рабов. Кровавые потери, которые понесла Россия, как империя, как держава, как страна в 20-м веке, они чудовищны. Я посчитал, что 65 миллионов трупов в 20-м веке, те которые по вине власти. Это результаты войн бездарных, проигранных сражений, геноцида, переселений, всего-всего. 65 миллионов – это больше, чем вся Украина. У нас отрицательная селекция идет уже столетиями. Страна вертухаев, страна палачей, страна садистов, страна трусов. Чё, нет?
Что делать?
Сейчас сделать крайне что-то сложно в стране, потому что выжигается каленым железом все. Правоохранительная система и репрессивный аппарат должны доказать свою полезность. Они будут сейчас кидаться на любой шорох, на любое шевеление. Но первое, что нужно сделать – это игнорировать режим, перестать с ним сотрудничать, перестать его поддерживать. В рамках допустимого, в рамках того, чтобы избежать риска быть посаженным, запытанным и так далее. Это первое. Второе, по возможности, опять-таки соблюдая определенные меры осторожности, по возможности вести разъяснительную работу, объяснять факты. Очень многие сейчас делают то, что вы. Это создание каналов неофициальных, свободных, сохранение и поддержание свободы слова в России. Пусть они даже, эти каналы, работают сегодня за рубежом, чтобы избежать рисков разгромов, посадок, издевательств, но это тоже очень важная вещь. Ну конечно, мы сейчас не создадим никаких партий, никаких движений. Все это будет разгромлено, подавлено, задушено, уничтожено. Когда меня спрашивают, почему россияне не выступают, я говорю, – ребята, знаете что, давайте вот это, без понтов, загните пальцы, откройте учебник истории, откройте любой день 30-х годов, в стране жили двести с лишним миллионов человек, никто не вякал вне зависимости от национальности, вне зависимости от социального происхождения, вне зависимости от уровня менталитета, образованности и так далее, сидели тихо, молчали в тряпочку и достаточно долго. При этом вас, как баранов, нас, как баранов, вели на эшафот и никто не возражал, и никто не пытался ни прятаться, ни сопротивляться, ни отстреливаться, ничего. Было такое время? Было. Зависит это от национальности? Нет, это зависит от условий в стране. Поэтому, давайте, все эти понты убирайте – есть свободолюбивые народы, есть не свободолюбивые. У нас любой свободолюбивый народ, подавленный, раздавленный, втоптанный в грязь, становится рабским. Вот и всё. Поэтому, когда говорят, – вот россияне, такие-сякие, немазаные-сухие, я говорю, – ребята, вы все крутые стали не после 1991 года, когда Москва свергла эту власть, когда КГБ не пошло стрелять в народ несмотря на приказы, когда армия поддержала народ? Вы не после этого так осмелели сильно? Я не говорю про балтийские страны, да они начали раньше за свою свободу бороться, но все остальные после девяносто первого года.
Возможна ли дружба русских и украинцев?
Если Россия встанет на путь демократии и свободы, мы наладим отношения и с украинцами, и со всеми остальными народами, и с Европой, и с Соединенными Штатами Америки. Конечно, нам предстоит пройти через тяжелейшие процедуры, процедуры денацификации. Русский фашизм в полный рост сейчас действует в Украине и не только. Мы должны пройти через демилитаризацию. Кстати говоря, я думаю, что будет важный вопрос для всего мирового сообщества – новая стратегия мировой безопасности, понижение ядерных потенциалов до приемлемого уровня. Не думаю, что совсем откажутся от ядерного оружия, но до приемлемого уровня. Потом нам нужно будет пройти через десталинизацию, дебольшевизацию, депутинизацацию. Я имею ввиду политические кампании, суд исторический и изменение общественного сознания. Ведь у нас, к сожалению, на сегодняшний день страна представляет из себя лоскутное одеяло. Никакого единства нации нет и в помине. И в этом лоскутном одеяле есть те лоскутки, большие достаточно, которые давно сгнили. Но я думаю, что за три-четыре, за пять лет мы управимся, но это надо делать обязательно. Я противник сплошной люстрации. Должны быть созданы комиссии, публичные, гласные, открытые, федеральные комиссии, региональные комиссии, муниципальные комиссии, которые пропустят через сито всю эту номенклатуру, каждому будет дана оценка. Кого-то под суд, кому-то отстранение, а кого-то… Мы же не сможем, например, заменить всю чиновничью рать. А уж когда мы поменяем начальство, оно само разберется с личным составом. Просто люстрировать людей, потому что они где-то работали, тогда я тоже должен был бы подвергнуться люстрации, и чего тогда бы было? Тогда бы не было политика Гудкова перед вами.
Война надолго?
Война не может длиться долго, ресурсов нет, у России нет ресурсов, да и Запад тоже в общем-то не может годы воевать на широкую ногу, извините, так сказать, масштабные проводить военные акции. Поэтому, война закончится, я так думаю, что в основном она закончится, ну к концу года, может быть, первой четверти 23-го года. Потому что, физически невозможно поддерживать ресурсами войну в таком масштабе. Если мы берем материальные ресурсы, то никогда война еще не была такой опустошительной и разорительной. Посмотрите, что стоит танк современный, что стоит современный самолет, что стоит современная гаубица и так далее и тому подобное. Это огромные ресурсы, которые высасываются из экономик, и долго так продолжаться не может.
Что ждет Украину и Россию?
Да Украину-то ждет светлое будущее, если ядерной войны не будет, это понятно. Она отстроится, её восстановят, она станет членом Европейского Союза, скорее всего НАТО, всё нормально, мы еще будем завидовать украинцам, что они родились в таком государстве. А что будет с Россией, – вот на это ваш вопрос – ничего хорошего.
Чего вы боитесь больше всего?
Ядерной войны – раз, территориального распада – два, который будет проходить на фоне всеобщей гражданской войны, всех против всех. Вот два тяжелейших риска, которые России предстоит либо избежать, либо пережить. Ядерной войны избежать можно быстрым военным поражением Путина в Украине, контролем, договоренностью с его окружением, каким-то компромиссом, чтобы не было применено ядерное оружие. Потому что, понимая допустим риски собственного уничтожения своим окружением, он может прибегнуть к ядерному оружию. Поэтому я думаю, что с любым можно заключить такой контракт Западу, со всеми, кто возьмется за это дело – сместить Путина, чтобы он не применил ядерное оружие, и получить гарантии определенные. Что касается второго варианта, гражданской войны всех против всех, здесь только может быть один вариант – быстрый приход демократических сил, формирование переходного правительства, подготовка честных свободных выборов. Вот если это сделать достаточно быстро, то скорее всего можно будет сохранить страну, как единую, избежать конфликтов и войн, которые могут возникнуть на территории России, сепаратистских движений, и прочего, и прочего. Но шанс для этого фифти-фифти, я бы сказал.
