Александр Правдин: «Народ заболел фашизмом»

Александр Правдин 50 лет работал психиатром. Он родом из села Парабель Томской области, но живет в поселке Сиверский Ленинградской области, где был врачом большую часть жизни. А еще Александр Правдин регулярно создает плакаты с политическими высказываниями в центральном сквере поселка. Кстати, Александр сам благоустроил этот сквер. За антивоенные плакаты на Правдина пишут доносы и возбуждают административные дела. О массовом психозе россиян и надежде на исцеление Александр Правдин рассказал «Очевидцам».

Расскажите о себе

— Ну, как все, советская школа, институт в Санкт-Петербурге медицинский, распределение. И сюда распределили врачом, в Северскую. Здесь отработал врачом-психиатром. В 95-м году ушел в предпринимательство. Продолжал заниматься медицинской деятельностью. Построил несколько зданий.

Как вы начали заниматься политическим активизмом?

— Сподвигли к этому нечестные выборы, и реакция на этих единороссов. И появились у меня сначала первые плакатики. Меня это стало радовать, и мне это уже понравилось. В меня ген провокационный вселился, и я стал дальше продолжать.

Ваши первые мысли и чувства 24 февраля?

— Я был уже готов к этому. Я предчувствовал, что это произойдет. Но все равно, для меня это было шоком. Для меня был шок даже не в том, что вот напали на Украину, а в том, что все мое окружение, а здесь же я многих знаю, что они с радостью на это отреагировали:”Пойдем выпьем! Киев взяли!” Это они меня так провоцировали. Я, конечно, был в шоке.

Почему так много россиян поддерживают войну?

— Я пришел к пониманию, что народ заболел. С психически больными надо разговаривать спокойно, не вызывать у них агрессию. Ужасно, что эти люди, даже те, с кем я работал, даже, извините, психиатры, в этот бред впали. Народ заболел. Надеюсь, что остро заболел. А когда люди сходят с ума остро, они, как правило, поправляются. Хуже, когда это заболевание носит хронический характер. Вот тут уже прогноз малоприятный. Самое для меня страшное, что те немногие украинцы, которые здесь остались, которые приехали оттуда сюда на работу, они поддерживают эту местную власть и все, что происходит на Украине. Я им говорю: «Слава Украине!» А они мне: «Слава России!» Сошли с ума. Одновременно с российским населением, они тоже сошли с ума. Бред. Нация в бреду. Население российское, к сожалению, заболело фашизмом. И похоже, к выздоровлению быстрому не придет. И все это придется пережить. И все это страшно. Если, работая психиатром, возбужденного больного в бреду можно было изолировать в надзорную палату, и ты, как доктор, мог назначить ему, извините, в задницу аминазин или галоперидол, он успокаивался. То здесь я, извините, один я не выйду уколы делать на улицу. И это страшная картина. Психически больные, они ходят по улицам и кричат: «Убей хохла!» Власть их поддерживает. Они еще посмотрят телевизор, и снова на улицу, и снова будут кричать.

Как бы вы оценили психическое состояние российского общества сейчас, и способна ли оно из этого состояния выйти?

— Я бы хотел его оценить, как острое. Такое психотическое состояние, из которого после этого психоза они выйдут в стойкую ремиссию. Выздоровление наступит. Но, к сожалению, мне говорят, что я не прав и что это состояние хроническое. Что это тупое большинство останется. И молодым росткам не пробиться будет. Как случилось после с семнадцатого года, все нормальные люди свалят из этой страны. А эти так и будут продолжать носить в голове бредовые идеи о том, что на нас нападут и нас не будет. И конца и края этому не будет.

Вы уже пару лет размещаете в Центральном парке Сиверского стенгазету с политическими высказываниями. Как прохожие реагируют на неё после начала войны?

— 9 мая здесь было шествие с транспарантами. Они туда, конечно, к кинотеатру шли толпой с выпученными глазами, и как-то прошли мимо. А когда они уже оттуда вышли, там выпили, по-видимому, стали возвращаться и стали читать, что тут написано. И тут, конечно, многие стали агрессию проявлять. Некоторые стали их успокаивать. Вызвали полицию. Обошлось, что меня не побили.

Плакат этот, не помню его судьбу, но скорее всего сорвали этот плакат. Это был один из первых плакатов таких вот, осознанных. Было противостояние с теми, кто поддерживал меня. Их, конечно, меньше было, и они менее агрессивные. А тех было много. Страшная картина: напрыгивали на меня неоднократно. И те, кто на меня напрыгивал, они же написали на меня донос. И в суде они судье рассказывали, что якобы я их толкнул. Я сначала отстаивал свои плакаты. Я прям готов был драться за них. Мне так было обидно. Теперь я так уже не реагирую. Они рвут их, топчут, а я рисую еще один плакат. Мы сейчас с вами поедем, скорее всего их не будет. И фотографируют меня. И продолжают собирать на меня компромат. И все равно, они меня сожрут здесь.

За что на вас завели первое административное дело?

— Первое — это был флаг Украины, я его повесил. Нарисовал сине-желтый, повесил туда и написал «Прости». Они сняли это все, и меня вызвали. Это такая есть старшая участковая Морозова — сволочь редкая, конечно. Человек, который ненавидит все национальности. Мусульман называет чурками. Первый протокол на меня написала. Я дождался этого протокола. Это было предупреждение. Я взял это предупреждение, сделал ксерокопию на формат А3. Четко сделал, и на это же место повесил. И там была фамилия Морозовой. Я сфотографировал еще, всем разослал. Для неё был шок. Она не ожидала. Она потом кричала. А что здесь такого секретного? Все пусть знают, что предупреждение. Что Морозова подписала и еще начальник милиции, ума не было, свою фамилию туда поставил. И это провисело какое-то время. Потом это все сняли, но у меня было несколько ксерокопий. Я их вывешивал.

Продолжается ли сейчас давление на вас в связи с антивоенными плакатами?

— Тут написали на меня жалобу в ФСБ. Они приезжали. Я даже запомнил одного из них. Просто трудно было не запомнить его имя отчество. Его звали Никита Сергеевич. И вот они меня выловили здесь на улице. Стали мне говорить, что вы почистите свой интернет, и уехали. Они из Москвы похоже были. А потом меня в прокуратуру гатчинскую вызвали. Я уже был с адвокатом. На меня составили серьезный протокол. За картину Васи Ложкина «Прекрасная Россия». Не знаю, что она ему вдруг так эта карикатура не понравилась. С адвокатом было четыре заседания суда. Меня обвиняли в разжигание межнациональной розни, в том, что я разжигаю эту вражду. Они сами бегают и кричат: «Убей хохла!». А я разжигаю. Понимаете? Я — основной разжигатель межнациональный розни!

Мне грозило 15 суток или штраф. Каждый раз приходил с вещами на заседания. Представьте, каждый день я собирал носки, спортивную форму, тапочки, лекарства. Свидетели приходили на каждое заседание, экспертиза.

И в итоге, Гатчинский суд отказал отказал им в иске. Нервы помотали, конечно. После того, как Гатчинский суд меня оправдал, многие стали относиться ко мне по-другому. Стали подходить и говорить: «Вы знаете, вы герой!» Тихонько, молча подойдут и говорят: «Мы вас поддерживаем». Побаиваются, конечно. И писать мне стали. Меня это морально поддерживает.

Что должно произойти, чтобы российское общество выздоровело?

— Галоперидола на всех не напастись. Должен какой-то шок произойти. Какая-то должна произойти электросудорожная терапия, или какой-то должен быть шок большой, как удар током, чтобы раз, и сознание переключилось!

Это тумблер сейчас включился на войну, и он у них работает. А вот что-то должно такое произойти, чтобы он выключился и наступило прояснение сознания. Но это же черт знает когда, и кто этот тумблер выключит? Но, будем надеяться. Вы, молодые, конечно, настрадаетесь, но дождетесь этого. Я все равно смотрю на это оптимистически. Хотя, многие мои коллеги считают, что это идет с 1917-го года и выздоровления тут никакого не будет. Бредовые больные никогда критически к своим переживаниям не относятся. Они могут обмануть психиатра и сказать, что да. Но, я не думаю, что у кого-то изменилось мнение. Больше скажу. Я считаю что, чем больше я с ними говорю на эту тему, тем больше у них эта бредовая симптоматика заостряется. Будут ходить строем. Уже сейчас смотрю, как им в школах начинают мозги засирать. И все это идет к тому, что я пережил в своем детстве, когда должен был в хоре петь «Марш коммунистических бригад» композитора Новикова. Дети, взрослые — все будут ходить в форме, строем. Все будут петь. Патриотический эффект будет. Как они в прошлом году накаркали — это Елка Победы в валенках со звездой.

Изменилось ли отношение к вам односельчан в связи с мобилизацией?

— Конечно, изменилось. Это в городе никто ничего не знает про соседа. Здесь же все на виду. И если кому-то пришла повестка, уже весь поселок знает, что тому-то пришла повестка. Тот-то в сарае сидит, прячется. Его дома нет. А тут кто-то на него написал, что он прячется в сарае. И, конечно, отношение резко изменилось. И те, кто больше всех горлопанил, извините за это слово, они вдруг заткнулись. А я еще плакат повесил по поводу мобилизации, что хотелось бы знать, кто из сиверской администрации мобилизовался. Меньше стало агрессии на плакаты. Перестали на меня напрыгивать. Физической агрессии стало меньше. В глазах враждебность и злоба сохранились. Такая, что вот, как я тебя ненавижу, я б тебя убил, сволочь, такой прямой агрессии не стало.

Почему вы не уехали из России?

— Языка не знаю, но это мелочь. Думаю, куда я приеду? Я здесь 50 лет работал, налоги платил. Приеду куда-то, буду там их объедать. Неудобно как-то.

А с другой стороны, думаю, Господи, как хорошо, когда тебя никто не преследует, не таскают на старости лет по прокуратурам, отделениям полиции, судам. Это моя судьба. Все еще надеюсь, что может что-то изменится. Страшно же мне, потому что они ведь через забор ко мне перепрыгивают, эти фсбшники. Вам повезло, что я сегодня здесь, а так я могу быть в места не столь отдаленных. Каждый день думаю, приедут и заберут. У них появилось право избивать всех, и они ничего не боятся. Им ничего за это не будет. Они будут просто беспредельничать. Они, по сути своей, ленивые. Могут только орать и какие-то мелкие пакости делать. Я заметил, когда дошло до мобилизации, или чего-то другого основательного — ничего не получается. И у меня большая надежда, что у них ни черта не получится.

Какое будущее ждет Россию?

— Новые ростки должны пойти. Хочешь — не хочешь, должно быть поколение лучше. Даже у этих дураков должны быть дети, которые должны потом задать вопросы: «Что, папа, ты сделал, чтобы не было войны?» И они должны на эти вопросы ответить. Я думаю, что эти новые ростки все равно будут. Смотрю на ситуацию с оптимизмом. Просто не может быть, чтобы лучше не было.

Такая мечта у меня есть, чтобы он сдох раньше чем я.