Ярослав Стаховский — музыкант, актер, экс-участник группы «На-На». Родился в Украине, закончил эстрадно-цирковой колледж. В 2003 году выпустил первый полноценный альбом в Украине. После 2005 переехал в Москву, два года пел в группе «На-На». Снимался в российском кино («Глухарь. Возвращение», «Интерны», «Воронины»). Вел для элит корпоративы. После 2014 решил из России уехать. Обратно в Украину уже дороги не было. Почти семь лет живет в Канаде. Написал песню в поддержку Украины и собирает средства для съёмок клипа. О деньгах, личной вине и политической сознательности Ярослав Стаховский говорит в проекте «Очевидцы».

Расскажите о себе.

— Меня зовут Яра, он же StEX, он же Ярослав Стаховский, он же Яра StEX. В Украине меня больше знают как StEXа, в России как Ярослава Стаховского, а здесь уже я в большей степени Яра StEX. Кто я такой? Я творческая личность, музыкант, актер. Я закончил эстрадно-цирковой колледж, артист мюзиклов. В 2003 году у меня вышел полноценный альбом в Украине, довольно успешный. Может, кто-то помнит меня на первых местах в чартах. В 2005 году я переехал в Россию, в Москву, немножко попеть в группе «На-На». Меня хватило на два года. Дальше я снимался в России в кино вплоть до 2014 года, пока не началось то, что началось в 2014 году. Я решил, что нужно куда-то ехать. Так получилось, что у меня были друзья в Канаде, и, соответственно, я выбрал тот путь, где было попроще. В итоге я здесь уже почти 7 лет, и не могу сказать, что жалею о том, что переехал.

Вы родились в Украине. Разговаривали на русском? Были в связи с этим проблемы?

— У меня русскоговорящая семья. Бабушка родом из Полтавы. Она говорила на суржике — смеси русского с украинским. В принципе, моя семья говорила по-русски. Но я могу честно сказать, что мне безумно нравился украинский язык. Так как у меня русскоязычная семья, меня отправили в русскоязычную школу, но в старших классах я сам перевелся в украиноязычную школу, чтобы хотя бы начать говорить, потому что тогда я начинал петь, и я хотел петь на украинском языке. Мои первые песни были на украинском языке. Я очень неплохо подтянул украинский язык. Якщо потрібно, можна спілкуватися українською. Якщо побачать мене хтось із України, щирі привітання, я всім серцем за вас. В Украине вообще никогда никаких проблем не было с русским языком. Я этого не видел и не слышал. Я ездил с концертами во Львов, я был в Восточной Украине, потом мой первый альбом, вышедший в Украине, содержал песни на русском языке — никто никогда не говорил мне, что я что-то по-русски делаю. Не было никогда никаких проблем, это я могу утверждать на все 100%. Когда я слышу от Лолиты Милявской какую-то чушь по этому поводу, что она еврейка и украинка, что она имела какие-то проблемы в Украине — простите, но это полная ложь и абсолютная чушь.

Поменялась ли ваша жизнь после 24 февраля 2022?

— Я помню, что уже дня за три начались разговоры о том, что что-то может быть, потому что злобный плешивый карлик начал брякать своим оружием на границах. Но я созванивался со своими друзьями в Украине, и никто в это не верил. Я помню, мы сидели дома, смотрели телевизор, это был, получается, февраль, холодно. Мы досмотрели кино, было поздно, часа три ночи, и я уже просматривал новости. Я поднимаюсь в свою комнату, чтобы лечь спать, открываю новости и вижу — началась бомбежка. Это было что-то сюрреалистичное, потому что для меня война — это военные фильмы советских времен. Ох, я сказал, и у меня мурашки пошли. И что самое уникальное: когда я звонил брату в Украину, он меня успокаивал. «Да нормально всё, мы привыкли. Мы в бомбоубежище». Он меня еще и веселил — показывал своего сына с чемоданчиком в бомбоубежище, что вот Митя — мой племянник — складывает все в этот чемоданчик. Они нас пытались подбодрить, потому что, наверное, когда ты находишься внутри этого ужаса, ты его принимаешь, ты понимаешь, что ты живешь в этом. А для нас это как в этих ужасных фильмах про войну — это было что-то невозможное. К сожалению, прошло два года, и мы к этому уже относимся как к должному — война и война. Мы просматриваем, что произошло сегодня, но уже меньше обращаем внимания, меньше сопереживаем. Это какой-то сюрреализм, в котором мы живем, где войны зажигаются просто вот так. Мы начинаем привыкать к этому, и это ужасно, так не должно быть в мире.

Почему эта война стала возможной?

— Я смотрю много документальных фильмов не только об украинской войне, но и о тех войнах, которые уже были, и все они случались благодаря не совсем здоровым психически людям. Это ужасно, что к власти приходят психически нездоровые люди, которые, благодаря своим амбициям, во многом благодаря тупости и идиотизму, начинают вот такие вещи. И понятно, что уже потом сильные мира сего делают на этом какие-то определенные деньги. Для меня Путин как главное говнецо плавает где-то там, вокруг него остальные, а потом всякие прихвостни — артисты, которые все это поддерживают. Я это воспринимаю как какую-то грязь.

Артисты, которые поддерживают войну, делают это искренне? Или у них корыстные интересы?

— Я не то что дружил, но общался с Филиппом. Да, бабки. Я думаю, что только бабки. Полина Гагарина? Может, она и настолько тупа, не знаю, что в это все верит, но у остальных — бабки. И это еще больше меня угнетает, потому что это еще больше превращает людей, с которыми я общался, в какую-то безликую, нечеловеческую массу.

Почему вы уехали из России?

— Я собирался жить в России. Я первый раз переехал туда в 2004 году, окончательно к 2005. Я собирался оставаться, потому что приехал в свободную Россию, которая родила группу «Тату», «Шуру» и всех остальных. Я особо не чувствовал никаких проблем. Плюс после «На-На» карьера у меня складывалась очень неплохо. Я много снимался и в рекламе, и в сериалах, и в кино. Мне хватало, чтобы неплохо жить. Я даже продал свою квартиру в Киеве. У меня была квартира в Крыму — мне её бабушка переписала, и я купил квартиру в Подмосковье — я собирался переезжать в Москву. Но в 2014 году, когда Россия напала на Украину, когда отобрали Крым, когда оккупировали Донбасс, начались проблемы. Я имел вид на жительство в России, но что-то меня тормозило взять гражданство. Я не знаю, что, просто что-то тормозило и все, хотя все возможности были. Я оставался украинцем, работающим в России, разумеется, с видом на жительство, с правом на работу. Но начались проблемы. Появились кастинги с условием «только для граждан России», а если не из России, то только не из Украины, что было забавно. Уже 10 лет, как я строил карьеру в России, в 2012 году у меня наклевывались два сериала: один с главной ролью, второй со второстепенной ролью, и уже были подписаны контракты с каналом ТНТ. Война началась, проекты заморозились, а узнав, что я из Украины, меня оттуда выбросили. Так как я артист, у меня еще оставалась работа ведущим, и я вел всякие мероприятия. Там почему-то не обращали внимания на то, кто я такой. У меня случился огромный диссонанс внутри, потому что были ивенты достаточно большого уровня, которые я вел, например, чемпионат мира по гребле, проходивший в России, который курировал Медведев. И в тот год, когда на мою страну, на Украину, напали, отжали Крым, мне пришлось несколько раз вести мероприятия и объявлять людей, к которым я испытывал, не могу сказать, что ненависть, но это было ощущение, что ты предаешь себя, когда объявляешь этого человека, а тем более, когда сидишь с его подчиненными на банкете, а это было необходимо. Я понимал, что надо отказаться от своей карьеры в России и начинать работать кем-нибудь другим, но я больше ничего не умею. Тогда же начиналось это отношение… Если честно, я не испытывал слишком большого пренебрежения к себе как украинцу, но я всегда чувствовал от некоторых людей примерно следующее: «А, ну ты из Хохляндии». Я говорю: «Вообще-то я не из Хохляндии, я из Украины. Я же не говорю, что ты из Кацапии или еще откуда-то». Было определенное отношение сверху. Имперское, да? Сейчас уже мы все об этом говорим. Я понял, что в этом диссонансе я не смогу работать, не смогу дальше строить свою карьеру. Деньги — это, конечно, важно в жизни, но имея большое количество денег, жить и не быть самим собой, не только политически, но еще и социально — это тяжело. Я принял решение уехать. Я, честно скажу, думал уехать в Украину, думал вернуться, но я вел мероприятия, где был Медведев, и кое-кто за мной следил, и в Украине об этом знали. На одном из мероприятий, на какой-то презентации, ко мне подошел продюсер, мы начали общаться, и я сказал ему о том, что, может быть, хочу вернуться в Украину спустя 11 лет. Он мне прямым текстом сказал: «Ты тут. Ты, когда началась война 2014-го года, оставался тут, ты вел эти мероприятия, и я все сделаю, чтобы у тебя не было работы в Украине». Я тогда прямо сел и подумал: «А куда?»

Приходилось ли в России сталкиваться с дискриминацией как представителю ЛГБТ?

— Начнем с того, что в России об этом никто не знал. Все мои роли — это исключительно гетеросексуальные любовники. Когда я открывал синопсис, там обязательно была сцена в постели с девушкой. Во-вторых, если это реклама, то это, разумеется, гетеросексуальная тема, и я, по-моему, переиграл всех пап во всех брендах, которые только возможно. Честно скажу, когда я жил в Украине, я абсолютно не задумывался по поводу того, кто я, какой я ориентации. Как-то меня это вообще не волновало. Я делал свою музыку, работал, выступал. В России, мне кажется, ты априори подсознательно уходишь от этого, начинаешь жить в каше, где быть геем — это ненормально, где быть геем — это аморально, грубо говоря. Ты просто-напросто в жизни не позволишь кому-то сказать, что ты принадлежишь к квир-культуре, как, например, здесь, в Канаде. Здесь, обсуждая с кем-то свою личную жизнь, я вполне могу сказать «мой бойфренд» или что-то подобное. Там эта тема была закрыта всегда. Не было проблем найти личную жизнь, хотя у меня ее и не было, потому что было много работы, но фитнес существовал всегда (я имею в виду сексуальный фитнес). Но говорить об этом открыто — невозможно. Я знал ребят, которые пользовались приложениями для знакомств. Одного из них убили, это я знаю точно, и двоих очень сильно избили. То есть люди познакомились в приложении для знакомств, но с ними встретились, я так понимаю, какие-то гомофобные организации или просто ребята. Я иногда смотрю новости о том, какие законы принимают, и сейчас просто до абсурда доходит. Тогда идентифицировать себя как квир-персону было невозможно, а сейчас уже, получается, тебя могут и посадить за это. Это сюр.

Вы сказали, что из старых друзей в России после начала войны осталось процентов 10. Почему?

— Когда все началось, первое, что я сделал — вышел в прямой эфир в фейсбуке. Это был крик души, я не понимал, что происходит. Потом я начал читать посты, которые выкладывали те люди, которые мне казались разумными — некоторые певицы, с которыми я пел дуэтом, администраторы, которые меня возили по России — а там о том, что мы уничтожим фашизм в Украине, а потом во всей Европе, и Путин крут. Я всем им написал: «Ты для меня фашист, больше я не могу и не хочу о тебе ничего знать».

Были упреки в том, что вы — украинец, а не брезговали зарабатывать деньги в России?

— Мне писали фанатки бывшей группы «На-На»: «Ты на нас заработал денег, а теперь ты весь такой украинец». Я не могу оправдывать себя хоть каким-то образом. Я чувствую за собой вину, но я также чувствую и свою тупость. На тот момент для меня политика была чем-то таким далеким. Когда началась война в 2014 году, я общался с украинскими друзьями, разумеется, топил за Украину среди своих друзей в России, но почему-то было такое ощущение, что оно вот-вот рассосется, потому что даже мысли не было, что может случиться что-то серьезное. Когда ты о войне слышал и видел ужасные вещи только в фильмах, тебе сложно поверить, что это может быть в твоей жизни, а тем более сложно поверить, что это может быть в 21 веке. Давайте говорить прямо: те годы были реально крутые, мы могли зарабатывать деньги везде — и в Украине, и в России. Казалось, что вся эта политика где-то там далеко, а мы живем сейчас тут, мы можем ездить за границу, мы отдыхаем в Таиланде, на Мальдивах — где угодно, и нам хорошо. Это все где-то там далеко, это политика, они между собой сами разберутся. Давайте говорить прямо, нас всех расслабили. Нас расслабили, нам дали хорошую жизнь, и мы все как бегемоты в луже — сидели и просто грязью обхе**чивались: «А, блин, классно». Оказалось, что не так все классно.

Война идет почти два года. Что лично вы можете сделать, чтобы она быстрее закончилась?

— Самое страшное, что за последний год проблема Украины ушла на второй или на третий план. Люди в Канаде, когда я говорю, что я из Украины, как будто вспоминают: «О, ну, да». Кто-то говорит: «I’m so sorry», а кто-то даже не вспоминает, что идет война. Поэтому что сейчас может сделать артист? Написать песню, чтобы весь мир вспомнил о проблеме и понял, что война — это страшно. Я написал песню о душе Украины. Это никакие не лозунги, это просто песня о душе Украины. Сейчас мы хотим снять видеоклип на песню. Нашлись хорошие ребята, которые готовы снять бесплатно клип, но, разумеется, нам нужно определенное количество денег для того, чтобы снять аппаратуру, помещение для съемок, актеров, свет. Вы же сами понимаете, что это довольно хорошее и большое количество денег. А для того, чтобы снять хорошее видео, чтобы Европа и Америка это восприняли нормально, нужно презентовать это на очень высоком уровне. Поэтому требуется и какое-то количество денег. Если кто-то из вас хочет помочь, то было бы просто замечательно поучаствовать в этом проекте и своей копейкой помочь еще раз напомнить миру об Украине. Разумеется, если песня будет крутиться на Spotify, то это какие-то деньги, которые мы будем получать, и большую часть денег мы отправим донатами в помощь Украине, потому что Украине это необходимо. Если каждый из вас это сделает, то это будет не маленький, а большой вклад в наше большое дело — напомнить миру об Украине, напомнить о том, что война до сих пор идет, что она в горячей фазе, что погибают люди, дети, женщины.

Верите в демократическое будущее России?

— Я смотрел недавно фильм о Германии и Испании. В Германии случилось развенчание личности Гитлера, людям пришлось очень тяжело, многие кончали самоубийством, потому что искренне верили в Гитлера. То, что сейчас происходит в России, грубо говоря. Что происходило в Испании? В Испании не было никаких судов, просто в один прекрасный момент сказали, что все это прошло, и мы живем дальше. И в той, и в другой стране все происходило очень болезненно, но в любом случае обе эти страны пришли к демократии.

Чего боитесь больше всего?

— Я боюсь, что к власти в других странах могут прийти такие, как Путин, и произойдёт коллапс мира. Мне кажется, это возможно. Это страшно, потому что я понимаю, что сейчас люди всё меньше и меньше думают критически, просто в России это более наглядно, потому что раньше началось. Люди не хотят изучать проблемы, они просто кричат на улицах. Все очень однобоко, очень однополярно. Мне очень страшен однополярный мир. Я не хочу жить в мире, где я не смогу быть свободным, где я не смогу думать. А сейчас делают все, чтобы мы все меньше и меньше думали.