«Властьимущие упиваются своей отвратительной игрой»
Дмитрий Тихонов – вокалист Женевской оперы, рок-певец, участник группы «Н.О.М.». Его творческий псевдоним – Александр Ливер. Он родом из Санкт-Петербурга, но с 1996 года живёт в Швейцарии. А название его группы «Н.О.М» связано с термином «неформальные объединения молодёжи», который в СССР означал «несанкционированные властью».
В проекте «Очевидцы 24 февраля» Тихонов рассуждает, почему после распада СССР в России не удалось построить демократию, зачем и кому нужна война в Украине. И что делать обычным людям, которые против этой войны.
Расскажите о себе.
— Разрешите представиться: по паспорту я Дмитрий Тихонов, бас-профундо, работник оперного театра города Женевы с 1995 года. То есть уже скоро будет 27-28 лет. Также по совместительству я рок-музыкант Александр Ливер рок-группы NOM из Петербурга с 1987 года — уже 37 лет или около того.
Как война повлияла на вашу жизнь?
— Чисто с практической стороны, с материально-шкурной, стало трудно ездить в Россию на концерты. Раньше я мог позволить себе за три дня смотаться туда-обратно, не спать ночь, дать концерты в двух, а то и в трёх городах, и вернуться. Таким галопом не по Европам, а по нашим задворкам. Хотя нет, по России. Потом стало дорого и долго — это чисто материально. Плюс, что касается повседневной стороны — как будто пошла тема запрета на русскую культуру, люди стали очень этого бояться. Хотя в нашем оперном театре ничего такого не происходило. Наоборот, были русские оперы, приняли работу двух русских ребят. Просто брали лучших — смотрят не на паспорт, а на то, как человек поёт. Как повлияло на меня? Приплющило и придавило, потому что я сам наполовину украинец — моя мама родом из города Славянска, где вообще всё началось. Я провёл там детство, я знаю эти места. Закрываю глаза и представляю славянский храм, дороги. Как оно сейчас выглядит, мне даже страшно представить. Мама начала следить за всеми событиями ещё в 14-м году и через два года умерла. Может, это тоже как-то повлияло на неё. Я до сих пор слежу за происходящим. Хочется одного: чтобы всё это поскорее закончилось, чтобы ребята прекратили умирать. Это самое главное. Если честно, Украина в моём сердце, а в разуме, в резоне — Россия. Эти две вещи находятся в конфликте между собой, их трудно совместить. Мой племянник профессиональный военный, а во Франции у меня дети, друзья — тоже профессиональные военные. Они, не дай бог, столкнутся на поле боя. Может, кто-то из моих детских друзей сейчас погибает. Главное, чтобы прекратилась эта мясорубка, а как — уже неважно, любой ценой. Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся.
Как вам кажется, почему эта война стала возможна?
— Я не буду говорить такие вещи, как «кровавый путинский режим» или «совок», но я считаю, что политический менеджмент в России никогда не отличался тонкостью, способностью предвидеть. Всегда всё идёт очень топорно, дурацким клише — запретить, отменить. Этот конфликт очень плохо разруливали с самого начала. Опять же, столько народу живёт, упиваясь этим, имея с этого власть, чувствуя себя как рыба в воде — не просто заставлять маршировать солдат, а действительно иметь власть. Винтовка рождает власть, а тут какая большая винтовка.
А зачем Путину эта война?
Я думаю, что она ему и его окружению олигархов, богатым людям не очень-то и нужна — они прекрасно до этого жили. Он ездил туда-сюда на саммиты, его, скажем так, уважали, все двери были открыты. Я не думаю, что она ему была нужна. Это моё мнение «пикейного жилета». «Путину палец в рот не клади, Байдену палец в рот не клади». Там со всех сторон непонятно кто. Я недавно об этом думал, было что-то вроде прозрения: на самом деле это теория комплот или как говорят по-русски, теория заговора. Конечная цель у власть имущих — не заработать неимоверные деньги и не обладать властью, а упиваться самой игрой. Думать, что вот тут мы можем сделать так, а тут столкнуть это — они так играют. И эта игра приводит к ужасным жертвам, разрушениям, плохо идёт, но сам факт: «Я играю» — это самое главное. Сильные мира сего упиваются даже не властью, а этой игрой, и она отвратительна со всех сторон.
После распада СССР была надежда на демократический путь для России. Почему не получилось?
— Приходит на память история города Глупова. Вот скорее всё происходит по этому сценарию — очередного губернатора бросают с обрыва и «теперь-то, братцы, у нас вина вволю будет». Решают, что теперь у нас всё будет хорошо, возможно кого-то ещё сменим. А как быть демократичнее? Эти расстояния, это население, такие разные народы, многие восточные и южные народы демократию не очень ценят, но любят сильного лидера. Да и у России тоже татарское влияние, татарская модель — сильный лидер. Не очень любим мы демократию.
Как вы относитесь к разговорам об отмене русской культуры?
— В первое время, может быть, было что-то такое. Порой доходило до смешного: у нас в Женеве в одном оркестре люди порекомендовали немножко подкорректировать репертуар, потому что Глинка слишком ватный, Римский Корсаков — ничего, Рахманинов — хорошо, он эмигрировал. На совковом уровне было — худсовет или ещё кто стал решать, кто ватник, а кто не ватник. Тем не менее, сейчас была «Катерина Измайлова» — она показывает кровавый, грязный имидж России, правда, 19 века. Через сезон будет «Хованщина». Так что никто ничего не отменял.
Вы недавно выступали на 150-летии Шаляпина и сказали, что приготовились ответить, если бы кто выкрикнул что-то негативное. Вы ожидали чего-то?
— Да, у нас был брифинг с людьми из службы безопасности — для них это обычное дело, рутина. «Как мы будем делать? Кого будем пускать? С каким бейджем?» Потом подумали, что действительно может прийти кто-нибудь безбашенный и начать что-то кричать. Я сказал: «Хорошо, что вы подняли эту тему. Я подумаю», потому что Фёдор Иванович сам был человеком «палец в рот не клади», за словом в карман не лез и всегда мог пошутить. А уж ему-то приходилось слышать во время поездок в последний период жизни, что он «продался большевикам», «продался белым», «давал деньги на детей белогвардейцев». «Ты продался белым!», «Ты продался красным!» Он отшил и отбрил бы всех. Я думаю, что сымпровизировал бы — я тоже за словом в карман не лезу. Без грубости, по-хорошему, ведь я параллельно часто работаю Дедом Морозом, и к таким вещам отношусь, как к малым детям, которые расшалились.
Почему у оппозиции в России не получилось достучаться до людей, а у Путина такая большая поддержка, в том числе в этой войне?
— Честно говоря, мало-мальски сильной, хорошей оппозиции у нас никогда не было. Я все время голосовал за «Яблоко» — не дало результата. Нет мощной оппозиции, какая есть в той же Франции — правые и левые — нет этого. Правда в США также нет — во время маккартизма всех задавили совершенно ужасным образом, тех же деятелей культуры, но речь не об этом. Еще когда Путина переизбирали, я думал: «Ну что это такое, хотя бы для вида оставили маломальского кандидата. Зачем же так гнобить? Зачем же так выслуживаться, вылизывать ему все?» Просто стыдно и неприятно было. Написал тогда песню «Этюд в черно-желто-белых тонах», вывесил на ютубе. Там есть слова: «Кто же, если не он?» В комментариях ютуба появились: «Ты ничего не понимаешь», «Живешь же за границей», «В России нельзя так». Был определенный срач, я получил свою дозу критики. Ко мне, как к давно живущему за границей, многие люди исподволь относятся как к эмигранту. «Французский паспорт, всё такое — сиди у себя за границей и… Ну, не помалкивай, но ты ничего не понимаешь». Может и правда ничего не знаю.
Можно ли распропагандировать людей в России?
— Конечно, можно. Как сейчас тонко и ловко с «музыкантами» из «Вагнера» поступили, которые ехали на конкурс Чайковского. Я тут недавно пошутил: музыканты ехали на конкурс, но забыли ноты и вернулись. Буквально в один день стали снимать баннеры и говорить: «Они предатели!», и все тут же начали быстренько переобуваться: «Да, предатели, так нельзя». Вот пример, пожалуйста. Распропагандировать можно всех.
Как вы относитесь к деятелям искусства и культуры, которые поддержали Путина в этой войне?
— Из артистов лично я не знаю таких людей. Знаю, что есть «кто-то», но даже не могу назвать фамилию. Кто-то топит «за», а попутно отмывает гранты, там ведь огромное финансирование. Выступил — и миллионы перенаправились куда надо. Я думаю, артисты все взвешивают, рассчитывают и делают свой выбор — где, что сказать. Равно как и я с вами сейчас, правда не в такой степени. Вам я честно говорю то, что на душе, на сердце и на уме.
Что делать сейчас обычным людям, которые против войны?
— Я думаю, есть один шанс подтолкнуть общество к тому, чтобы война закончилась сразу. Чем быстрее, тем лучше. Закончилась и все. А уж как? Давайте разбираться, договариваться.
