Василиса Борзова: «Возможно, приход Навального мог бы что-то изменить»

«В России нет пространства для публичной дискуссии. Люди крайне атомизированы, они не находят средств для выражения собственного мнения». Василисе 24 года. Москвичка. Закончила филфак МГУ. Поступила в Шанинку, где учится в магистратуре по специальности «политическая философия». Несколько лет Василиса была активисткой проекта «Пространство Политика» — инициатива, направленная на развитие политической дискуссии в России. После 24 февраля Василиса уехала в Армению. Здесь вместе с друзьями запустила проект гуманитарной помощи людям, пострадавшим от войны — «Этос». О человеческой солидарности и важности гражданского просвещения Василиса говорит в новой серии проекта «Очевидцы».

Расскажите о себе

Меня зовут Василиса, я из Москвы, я училась на филфаке МГУ, его закончила в девятнадцатом году, и поступила в Шанинку, и училась на политической философии, и продолжаю учиться сейчас, второй год магистратуры. Перед войной я занималась организацией дискуссий политических. Есть такой проект, он называется “Пространство политика”. Он до сих пор существует, сейчас немного переформатировался, но все же продолжает существовать. Мы делаем, делали, открытые дискуссии, куда можно было прийти и поговорить с людьми разных взглядов.

Зачем нужно гражданское просвещение?

В России, на мой взгляд, я думаю, на взгляд людей, которые также делали со мной этот проект, не хватает пространства для публичной дискуссии. Люди крайне атомизированы, они не находят ни средств выражения своего мнения, ни возможности повлиять на политическую обстановку вокруг. И для того, чтобы как-то заниматься политикой и влиять на политику необходимо, прежде всего, научиться о ней говорить. Мы старались показывать, что политика – это не чудовище, это не грязное дело каких-то людей где-то там наверху. Политика – это мы с вами, то что с нами происходит, это те важные вопросы, которые стоят перед нами каждый день, и очень важно научиться их обсуждать друг с другом и находить совместные решения. 

Ваши первые мысли и чувства 24 февраля?

Я не могу сказать, что первое было шоком, потому что мой шок, на самом деле, наступил 22 февраля, когда Владимир Владимирович Путин выступал с прямым обращением к гражданам России. Это тот момент, который вспоминается реже, но, на самом деле, для меня он был очень впечатляющий, потому что в этой речи было столько ненависти, что было абсолютно понятно, что начинается война, но невозможно было это осознать. И поэтому, когда я проснулась 24 февраля и увидела у друзей огромное количество сообщений, что началась война, я не была поражена и удивлена, просто было какое-то ощущение онемения, шока. В этот день я должна была заниматься какими-то административными вопросами, связанными с проектом. Мы собрались с коллегой, чтобы заняться отчетом. И в итоге мы продумывали акцию против войны, и в тот же день вышли вечером снимать какие-то места, связанные с Украиной и украинской культурой, где вывешивали знаки против войны. У меня не было ни аппетита, ни сна где-то двое или трое суток. Просто круглосуточно мы были в тесной компании друзей, с которыми вместе выходили на акции и не понимали, что будет дальше. Просто ощущение вне времени и пространства. 

Есть ли смысл в протесте?

Безусловно есть, всегда нужно пытаться и стараться что-то изменить. 

И мы старались что-то делать. Я думаю, что Беларусь, например, часто вспоминается как такой разочаровывающий опыт для многих, но мне кажется, что это очень важный опыт солидаризации, когда общество смогло разорвать спираль молчания, и белорусы увидели и поняли, что вокруг такие же люди, которые не приемлют то, что происходит. Да, они не могут повлиять сейчас на ситуацию, но у них есть какая-то минимальная точка солидаризации, которой не образовалось к сожалению в России. 

Почему уехали из России?

Потому что наступила некоторая грань, которая для меня была очень важной. Я всегда для себя определяла момент, когда я не смогу находиться здесь, посчитаю не очень осмысленным, – если я не смогу выражать свое мнение. Ты не можешь сказать, что ты против войны открыто, даже подмигивая не очень будет получаться. 

Почему многие поддерживают войну?

Большинство людей не понимает, что происходит. Я не верю социологическим данным, касающихся того, сколько людей поддерживают в России войну. Потому что, у нас есть такая же социология в Беларуси, которая показывала невероятно успешный результат в пользую Лукашенко прямо перед выборами. 

Почему власть так легко подавила инакомыслящих?

Потому что, это происходило медленно и последовательно все последние 15-20 лет, начиная с истории с НТВ и заканчивая тем, что мы сейчас имеем, когда в России не осталось независимых СМИ. Для многих россиян, по крайней мере для меня, было некоторым шоком оказаться в Армении, стране, которая не является эталоном демократии, и чувствовать себя здесь намного-намного более свободно, чем в России.

Чем занимаетесь в Ереване?

Когда я оказалась в Армении, я поняла, что здесь нет гуманитарной помощи для украинцев, которые приехали сюда, и что здесь очень востребован такой проект, потому что очень многие россияне приехали в Армению, и они тоже чувствуют какую-то в фрустрацию от того, что они не могут никак повлиять на происходящие события, им очень хочется помочь. Я постаралась создать такой проект, который отвечал бы на запрос и тех, и других. “ETHOS” направлен на гуманитарную помощь, пострадавшим от войны в Украине и в Арцахе. Здесь есть четыре тысячи украинцев, которые прибыли только в первый месяц войны и продолжают до сих пор прибывать, здесь есть пострадавшие от войны, которая здесь продолжается и не заканчивалась. 

Сколько человек прошло через этот проект?

Если говорить о волонтерах, я думаю, порядка двух сотен. Если говорить о жертвователях, то невозможно посчитать, но очень много людей, если говорить о тех, кто получает помощь, то это несколько сот семей. Думаю, 300-400 человек.

Что не так с Россией?

Я думаю, то что случилось с Россией, могло произойти, на самом деле, с любым обществом, и мы знаем такие примеры, и это не только Германия. У нас есть случаи массовых преступлений, которые до сих пор не осмыслены. Если говорить, например, об истории Армении, то это геноцид армян. Для Турции, для турецкого общества, например, проблема геноцида армян, она не осмыслена, но при этом, это тоже массовое преступление против человечества. Здесь нет какой-то особой проблемы россиян, здесь, как мне кажется, есть некоторые структурные проблемы, возникающие в обществе, в котором есть проблемы со свободой выражения мысли, и проблемы с публичным пространством и ведением политической дискуссии. 

У России есть будущее?

Я не очень понимаю, как обществе, в котором последовательно разрушались политические и социальные институты последние несколько десятилетий, а до этого они тоже не были сформированы, как в нем интенсивным путем они могут образоваться. Я думаю, что это будет очень длительный процесс, и наиболее благоприятный сценарий для России, если в России произойдет какое-либо изменение политической структуры, произойдет какая-то плавная демократизация. Возможно, приход Навального мог бы что-то изменить. У нас есть сильный политический лидер, который имеет совершенно другое представление о том, как должна быть организована власть. Возможно, это был бы положительный сценарий для России. 

Вернетесь в Россию?

Я бы очень хотела вернуться в Россию. Последнее время чувствую, что я скучаю. Люди, культура – это какая-то очень весомая часть меня, и мне будет крайне трудно ощутить себя абсолютно комфортно в каком-то другом месте. Если власть сменится, я безусловно вернусь.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Translate