В России начинается гражданская война между теми, кто за войну и кто против

“Если бы мне дали автомат, я сам бы тебя застрелил. Это мне сказал приятель, с которым мы в одной песочнице сидели”. Александр Огиенко считает, что Россия сегодня находится на грани гражданской войны. В августе 1991 он выходил защищать Белый дом, в феврале 2022 вышел на антивоенный пикет. Его задержали, избили. В сентябре ему принесли повестку. Он чудом успел покинуть Россию. Готов вернуться, когда политическая ситуация начнет меняться. Но не очень верит, что это случится при его жизни.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Огиенко Александр. Я из Москвы. Сейчас нахожусь в Варшаве. Я уехал в конце сентября через Финляндию.

Почему уехали и России?

— Мне пришла повестка — это было последней каплей. Мне позвонила соседка оттуда, где я не живу уже 20 лет и сказала:
— Александр, к тебе тут гости.
— Какие гости?
— С военкомата, участковый, целой делегацией.
Я взял трубку. Мне объяснили, что у меня повестка, что завтра нужно явиться. Я ему ответил, что вы, наверное, не подозреваете с кем разговариваете, и объяснил мое мнение о войне. На что мне было сказано, что все записывается, что вы себе уже наговорили на срок и так далее. Я пожелал им счастья, доехал до дома, взял рюкзак и поехал в Санкт-Петербург. Сел на автобус и покинул Россию. С моего автобуса троих сняли по спискам — списки обновляются периодически, и я успел уехать. Сейчас уже не выездной. То есть не могу вернуться ни по какой причине, да и не хочу сейчас возвращаться обратно.

Помните ли вы свои ощущения 24 февраля?

— Честно говоря, сначала не поверил. У меня есть родственники на Украине, да и никто не верил, что это случится. Все думали, что Путин попугает-попугает и этим всё закончится. Осмысление всего этого происходило день-два. Постоянно смотрели Youtube-каналы, пытались понять, что происходит. 26-го, в воскресенье, я вышел в Москве на Манежную площадь на одиночный пикет против войны — простоял там меньше минуты. Меня сначала вежливо задержали, а потом избили в автозаке, сломали мне колено и позвоночник. На самом деле меня избили даже не за то, что я вышел, а за мою украинскую фамилию. Я русский, но фамилия у меня украинская. Как только мои документы посмотрели, меня начали бить, прыгать у меня по спине со словами, что я укробондеровец, американский прихвостень и так далее. Когда меня привезли в отделение УВД Китай-города, скорую мне не вызывали очень долго. В результате адвокат помог — вызвал-таки скорую. Но скорая не смогла меня забрать, просто потому что не отдали. На следующее утро я пошёл в травмпункт, точнее дополз, снял побои. Потом была апелляция и суд. И с этого момента у меня начались проблемы. Мне начали звонить, угрожать, начались задержания в метро, видимо, по камерам, то есть попал в какие-то базы. Два раза наручниками в метро пристёгивали. Самое интересное, протокол при этом они не составляют. Они держат там три, четыре, пять часов максимум и отпускают. Проводят беседы, угрожают, что подкинут наркотики тебе, твоей семье. Те, кто выходит, допустим, один-два раза и на этом заканчивают их, наверное, не трогают. А когда ты продолжаешь это делать, как в моем случае — а я и апелляции подавал, и выходил дальше — видимо, мы попадаем в какие-то списки.

Кто виноват, что жизни миллионов исковерканы?

— Мы сами виноваты в этом, потому что если посмотреть на протестные движения и активность людей за эти годы, мы увидим, что она была не такая большая, как должна была быть. В Москве были годы, когда реально выходил народ, и выходило много, но всё равно недостаточно. То есть мы просто сами отдали то, что нам дали в руки. Мы же свою свободу не завоевали, нам её дали в девяносто первом году, если по-честному. Видимо, то, что дается даром, дешево, так не ценится. Люди привыкли спокойно жить в своих семьях, ничего не делать. Это там оппозиционеры какие-то выходят не пойми зачем, правозащитники зачем-то работают. Многим это было непонятно, а сейчас с этим столкнулся практически каждый гражданин России. У кого-то забирают мужа, а у них трое детей, и это незаконно. Люди просто столкнулись с тем, с чем мы сталкивались все эти годы. А сейчас эта активность уже невозможна. То есть сейчас даже люди бы и рады бы выйти, только не могут уже.

Зачем Путину эта война?

— Удержаться у власти. То есть всё очень просто. Я думаю, что Путин использует войну для того, чтобы продолжать править и дальше. То есть это история про то, что, какая-то часть народа вокруг него объединится, какая-то часть народа затянет пояса и будет считать, что это нормально, что мы живем плохо, потому что империалисты клятые, как у нас всегда говорилось при советской власти, виноваты во всем. Я думаю, в этом основная причина. То есть территории не особо ему нужны. Ему нужно какая-то движуха, чтобы удержаться у власти. На мой взгляд, это основная причина.

Есть ли друзья или родственники, которые поддерживают войну?

— Из моих друзей, коллег, родственников, наверное, 8 из 10 поддерживают. И не просто поддерживают. Приведу пример из своих школьных друзей, с одним, с Андреем, вообще, с детского сада, знаком. Мы собирались после того, как меня задержали в феврале месяце, как обычно собираются приятели, и он мне сказал: «Александр, если бы мне дали автомат, я тебя сам бы застрелил за то, что ты делаешь» То есть это человек, с которым я играл в одной песочнице, учился в одной школе. Я не знаю, шутит он или нет, но мне кажется, что сейчас в России начинается гражданская война в чистом виде. Потому что есть люди, которые категорически против, есть категорически за. Ну и основная масса, конечно, это болото, которое пока не определилось или боится определиться, потому что каждый считает, что его это не коснётся, поэтому пытаются пересидеть. На мой взгляд, пересидеть это не получится.

Почему многие в России покорно подчинились мобилизации?

— Народ в основной своей массе хочет спокойствия. Сейчас нет всеобщей мобилизации — забрали полмиллиона человек. Если смотреть на страну, в которой резерв 20−23 миллиона — это очень мало. То есть нет такого, что горе пришло в каждую семью. И поэтому это носит такой характер, как будто на кухне кто-то разговаривает, как это было раньше. Поэтому и нет ответа. Когда это придет в каждый дом — а это придет, рано или поздно придут гробы и заберут мужей и братьев — тогда, может быть, что-то поменяется. И с фронта, может быть, поедут люди не с пустыми мешками, а уже с оружием. А возможно, это не случится, потому что все-таки надо понимать, что 80 процентов населения не готовы к активному сопротивлению. Из них, наверное, половина заняла такую позицию: вы нас не трогайте, и мы никуда не полезем. Поэтому и не было никакого сопротивления мобилизации.

Каким видите будущее России?

— Есть несколько вариантов. Естественно, я хочу вернуться обратно. Как это будет выглядеть? Первый вариант футуристический. Мы просыпаемся утром, нам говорят, что генеральный секретарь Путин умер, что переходный период, что какая-то власть перешла, допустим, Мишустину, и будут новые выборы. Под этим соусом вполне возможен вывод войск, не сразу, но налаживание хоть какой-то человеческой жизни. Это первый вариант. Второй вариант — это проигрыш российской армии в Украине, отгораживание России забором и рвом с крокодилами, и в России будет строиться Северная Корея: отсутствие свободы слова, свободы мысли, еда по талонам и так далее. Естественно, будет какая-нибудь программа типа «Нефти в обмен на продовольствие», как с Ираном, чтобы не умерли с голоду. Я думаю, скорее всего, такое развитие событий более реалистично, чем-то, что Путин умрет завтра. Ну, и третий путь, который все ждут — это военный путь: люди с войны вернутся с оружием, им всё это крайне не нравится, и что-то будет меняться. Я на этот путь не рассчитываю, потому что, честно говоря, не сильно в него верю. Когда я был в девяносто первом году у Белого дома, люди стояли с оружием. Мы понимали, за что мы стоим. И нас было там немного, но всё равно этого хватило для того, чтобы отстоять демократию. А сейчас люди в войсках имеют оружие, но я что-то не слышал о том, чтобы где-то было военное сопротивление, даже на уровне частей. Мне кажется, этого не будет.

При каких условиях вы готовы вернуться в Россию?

— Если будет что-то меняться хоть в какую-то правильную сторону, я не то что готов, я вернусь в Россию, точно. Россия это моя родина, в любом случае она ею остается. Я надеюсь туда вернуться, но мне подсказывает мое сердце, что, возможно, этого не случится при моей жизни. Я сравниваю ситуацию с той, что была 100 лет назад: «Белое движение», двадцатые годы, когда уехало гораздо больше людей, и гораздо более мотивированных офицеров уехало. И всё равно ничего не менялось долгие годы. Сейчас такая же история: эмигранты уехали, их много, но, мне кажется, это никак не будет влиять на развитие самой России. Скорее власти надо сейчас позволять людям уехать. Зачем их в лагеря всех сажать? То есть самых активных, конечно, сажают, остальным дают возможность уехать, чтобы не мутили воду.

Чего боитесь больше всего?

— Я боюсь, что я здесь останусь один, ко мне не сможет приехать семья. Потому что остаться одному — это самое страшное, что может быть. Это как в тюрьме, знаете? Вот сел в тюрьму, родных не видишь, выйдешь — не выйдешь оттуда, ты не знаешь. Я сейчас в такой ситуации, уже почти три месяца. Вот этого я боюсь, больше ничего не боюсь. Если завтра вдруг будет восстание в Москве, и я увижу, что люди с автоматами, с булыжниками побежали на Кремль — я первым поездом вернусь обратно. Мне не страшно. Но пока этого не будет.