Тамилла Иманова: «Посадить могут каждого. Россия абсолютно неправовое государство»
С точки зрения Российского государства, юрист Центра защиты прав человека «Мемориал» Тамилла Иманова может считаться пособником экстремистов и террористов. Она подавала жалобы в ЕСПЧ от тех, кого в России признали и террористами, и экстремистами, и нежелательными организациями. Прецедент есть — на одного из ее коллег, эксперта «Мемориала» уже завели уголовное дело только за то, что он подал жалобу в ЕСПЧ от лица организации, запрещенной в РФ.
Расскажите о себе
–Меня зовут Тамилла Иманова. Я родилась и выросла в Нижнем Новгороде. После школы поступила в московский ВУЗ, закончила юридический факультет в 2019 году. И прямо сразу, с лета 2019 года, стала работать в правозащитном центре «Мемориал». До его ликвидации в декабре 2021 года, которая стала окончательной в апреле этого года. В апреле же я переехала в Польшу, и летом присоединилась к новому центру, Центру защиты прав человека «Мемориал», где работаю тоже юристом.
Почему уехали из России?
– Когда я поняла, что мне уже очень страшно, что я каждый день просыпаюсь в ожидании обыска, я решила уехать. Сначала временно. И это временно затянулось. Я помню очень хорошо дни с 19 февраля. Я должна рассказать честно, что именно 19 февраля мы с коллегами уехали за рубеж, чтобы встретиться в обстановке, не контролируемой Российской Федерацией. Поговорить о нашем будущем. Мы откровенно планировали продолжать наше будущее в другом формате после закрытия, но именно внутри России.
Никто из нас не планировал разъезжаться. И вот мы провели несколько дней за рубежом, обсуждая какие форматы стали более актуальными, в каком формате мы хотим открываться, какие у нас есть механизмы защиты себя. Мы подготовили полноценный план и 23 февраля разошлись по номерам, удовлетворенные нашими решениями. 24-го утром мы проснулись, чтобы взять чемоданы и поехать в аэропорт. Открыли социальные сети и узнали обо всем этом. И, скажем так, мы поняли, что весь наш план больше не работает.
Кто виноват, что жизнь миллионов разрушена?
– Очень важно помнить, что война на самом деле идет уже 8 лет. И то, что произошло в феврале, 24-го числа — это то, что юридическим языком называют «полномасштабное вторжение в страну». Война все эти восемь лет была. Но главное, что также была и информационная война. Миллионы наших граждан пичкались ненавистью с экранов своих телевизоров, не имея альтернативных источников. Краски сгущались: закрывались независимые медиа-источники, выдавливались из страны независимые журналисты и правозащитники.
К тому, чтобы это стало возможным, страну готовили минимум 10 лет, если не больше. Огромное количество людей, работавших на эту систему, несет полную ответственность и даже вину. То есть, вину несут абсолютно все пропагандисты, силовики, их командиры, чиновничий аппарат, вся Госдума, весь Совет Федерации — не только Путин.
Я хочу сказать, что сейчас появилась такая риторика — Путин, Путинская война. Нет, вместе с Путиным тысячи умных образованных людей построили такую систему, в которой можно одурачить и оболванить граждан. А уже за эту систему ответственность, именно не вину, а ответственность, несут, наверное, все граждане, которые пассивно или не очень пассивно, наблюдали за этим все эти годы и спокойно воспринимали происходящее.
«Мемориал» уничтожили тоже в рамках подготовки к войне?
– Безусловно «Мемориал» не может существовать в современный России 2022 года. Причем сделаю оговорку: у «Мемориала» есть два направления – историческое (это «Международный Мемориал», ликвидированный одним судом), и правозащитное (это «Правозащитный центр «Мемориал», ликвидированный другим судом). И тот, и другой были абсолютной костью в горле у государства, которое имело такие планы.
Исторически «Мемориал» методично «раскапывал» преступления сталинского режима, советского режима и показывал, что «они были такие, давайте выучим эти уроки истории, давайте предотвратим». И иногда прокладывал некоторую дорожку в сегодняшний день. Показывал, что некоторые вещи изменили только свое название, но не свою суть.
Правозащитные же центры, в свою очередь, методично подчеркивали преступления путинского режима. И именно мои коллеги с 2014 года ездили на горячие точки на Донбасс, в Восточную Украину, помогали в том числе Харьковской правозащитной группе готовить независимые доклады для «Международной амнистии», для ОБСЕ, для других международных органов, которые мониторили ситуацию и собственно подчеркнули, что это не локальный конфликт внутри Украины, не гражданская война. Там имеет место российской влияние.
Нобелевская премия повлияет на судьбу «Мемориала»?
– Нет, никак, не в 2022 году. Это премия не помогла «Новой газете», эта премия не поможет и нам. Но она, конечно же, помогла нам повысить узнаваемость на международной арене, а также на российской арене. Может быть, человек не следил конкретно за деятельностью «Мемориала» раньше, а вот прочел в новостях, что российская организация получила такую премию. Эта новость попала во все источники — зависимые, независимые. И вот человек заинтересовался, что это за организация такая, что она делала, как она сейчас существует.
Мы очень благодарны за привлечение внимания к нашей деятельности, а также благодарны [Нобелевскому] Комитету за то, что он подчеркнул — во время любых войн, трагедий, бесчеловечных катастроф мира, во всех странах остаются гражданские общества. Они душатся, они заглушаются. Но они там есть, и нужно о них помнить. Как наш «Мемориал» и белорусская «Весна».
Есть близкие люди, которые поддерживают войну?
– Да, среди родственников есть. Я пыталась их переубедить, много «человеко-часов» провела за телефонными и другими разговорами. Такие люди есть. Они выплевывают штамп за штампом, перескакивают от нацизма в Украине к «великому плану Америки». Не успеваешь все это разгребать.
Штампы в голове разрастаются, как метастазы. Очень жаль, что последние восемь лет я не выключала некоторые магнитолы и телевизионные каналы у этих моих родственников.
Почему многие в России поддерживают войну?
– Я не понимаю, как политические «забалтывания» могут мешать видеть, что умирают люди, умирают от преступных действий. Даже, например, циники какие-то из моих коллег-юристов, которые мнят себя большими знатоками международного гуманитарного права, должны видеть, что война ведется совершенно не в соответствии с так называемыми правилами войны, гуманитарного права. Россия творит ужасное. Она стреляет по всем объектам, до которых может достать, просто для того, чтобы отомстить за то, что у нее ничего не получается.
Первый тезис, о котором мы говорим — жизни людей, жизни семей, жизни детей — и вот если этот аргумент не работает, мне кажется, дальше уже не работает ничего. Нужно пытаться взращивать человеколюбие и гуманизм в первую очередь, а уже потом рассуждать на темы, кто какие политические заговоры проводит и какие так называемые «адженды» ( agenda – с англ. план, программа, прим. ред.) имеет.
Участвовали ли вы в акциях протеста?
– В дни, когда я все еще оставалась в России, я выходила на «горячую линию» ОВД-Инфо, потому что протесты были. Они были очень объемные, несмотря на то, что этого не заметили зарубежные СМИ. Была очень сильная нехватка юристов на «горячую линию». Я уже много лет выхожу во время протестов на «горячую линию», чтобы консультировать граждан. В 2021 году я это совмещала, то есть сначала выходила днем, а потом приходила на линию вечером, но здесь нужна была поддержка круглые сутки, поэтому я делала это.
Во все суды, которые продолжались, я приходила либо с символикой в голубых и желтых цветах, либо с зеленой ленточкой на шее. У меня есть даже фотографии в каком-то СМИ, в котором я так делаю. Было очень страшно. Я понимала, что я делаю. Я понимала, что я могу не вернуться с этого суда домой и просто уехать на 10 дней отдыхать. Но хотя бы такой, гражданский, одиночный, протест я продолжала делать, пока жила в России.
Как война повлияла на вашу жизнь?
– Раньше у меня бывали моменты, когда я могла выйти из рабочего офиса и прекратить думать о том, что кто-то сидит, чьи-то права не защищены. А сейчас я не отключаюсь ни на секунду. Я постоянно в потоке новостей. То есть сразу, как только началась мобилизация, «Мемориал» начал консультировать граждан. Я сначала делала что-то в своем формате. Это первый случай, когда мне начали писать мальчики, мужчины, парни, а также их девушки со всей России: мои одноклассники, однокурсники, бывшие коллеги, преподаватели игры на музыкальных инструментах, то есть люди, которые раньше никогда мне по таким вопросам не писали. Просто знали, что я с этим связана. У меня обваливались личные сообщения. Я сразу разобралась в правовой подоплеке этого и начала консультировать. Потом дала первое интервью. Потом 20 интервью. Потом мои коллеги подключились, и мы открыли коалицию. Мы начали консультировать совместно с «Призывом совести» (это коалиция в России). И, в общем, сейчас это ежедневная деятельность, которая непосредственно связана с новостями из России, с повесткой из России. То есть, не отключаемся вообще.
Хотели бы вы вернуться Россию?
– Я наработала на десяток уголовных статей. Понятно, что у нас пока нет такого, что можно посадить абсолютно каждого абсолютно за все. Но, в целом, если надо будет прицепиться — у меня за спиной десяток нарушений Уголовного кодекса. Я выходила в Польше неоднократно на протесты, я поддерживала финансово беженцев и оказывала гуманитарную помощь.
Моей любимой иллюстрацией того, в каком неправовом поле мы сейчас живем, будет тот факт, что на одного из экспертов «Мемориала» заведено уголовное дело номер два за то, что он обращался в Европейский суд по правам человека от лица граждан, которые состояли в запрещенной в организации, признанной террористической в РФ. То есть он оказывал юридические услуги, соответственно, он поддерживал терроризм.
Я подавала в ЕСПЧ жалобы и от так называемых «террористов», и от «экстремистов», и от кого только не подавала. В общем, перечень того, за что меня можно преследовать, займет весь видеоэфир, поэтому я не планирую в Россию пока что. Пока мне за профессиональную деятельность, за право высказываться против войны или против каких-то других нарушений прав человека, грозит уголовный срок, тюрьма и вот это все, я не хочу жить в России.
Война надолго?
– Я чувствую, что война закончится уже достаточно скоро, потому что Россия не была готова ее вести и не имеет ресурса, чтобы продолжать. А главное, не имеет никакой поддержки ни от кого. Это какое-то позорное цирковое выступление, поэтому война должна заканчиваться скоро.
