Станислав Брысин: «Рассчитываю только на себя и на крепость своей лодки»

Станислав Брысин — бывший предприниматель и активист из Саратова. Организовывал протестные акции, был наблюдателем на выборах. Уехал из России в 2019-м, предвидя усиление диктатуры. В Швеции запросил политическое убежище, работал столяром. После начала полномасштабной войны он организовывал протесты россиян в Стокгольме, помогал украинским беженцам. Получив отказ в убежище, несмотря на политическое уголовное дело в РФ, Брысин семь месяцев провел в депортационном центре. Теперь, без документов, на собственной маленькой яхте он отправляется в неизвестность.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Станислав, сейчас я в Швеции, провинция Скания. Работаю кем придется для того, чтобы заработать, потому что я сейчас в положении нелегала. У меня был свой частный бизнес, я занимался производством и оптовой продажей игрушек. В Швецию я решил уехать в 2019 году, потому что уже тогда было понятно, что ничем хорошим это не закончится. Я видел усиление диктатуры, я видел преследование несогласных со всеми вытекающими последствиями, я видел этот ужас в международных отношениях. Я понимал, что гайки будут закручиваться дальше, это просто элементарная логика.

Как вы проявляли свою гражданскую позицию в России?

— В 2012 году я организовывал и участвовал в протестных акциях в Саратове, был наблюдателем на выборах так называемого президента Российской Федерации. Участвовал в болотных протестах, ездил в Москву, выступал против власти и против политики Кремля. Я сталкивался с угрозами, но дальше дело не пошло. Я понял, что эти люди ни перед чем не остановятся, и не хотел оказаться на месте Навального, Яшина, Немцова или еще кого-нибудь. Я понял, что без оружия этих людей не сместить, ведь сами они не уйдут. После 2013 года я просто занимался своими делами, делал свой бизнес, в их политику не лез, потому что понимал, что это бесполезно. В России политика закончилась в 2012 году. Меня тогда выгнали с избирательного участка, когда я начал указывать членам избирательной комиссии на то, что они нарушают правила выборов и вообще все возможные законы. То, что я наблюдал на этих самых выборах, говорит о том, что люди с самой низкой социальной ответственностью в России — это, как ни странно, учителя, которые учат наших детей. Я видел этому подтверждения. Они закрыли двери избирательного участка, цинично вбросили нужное количество бюллетеней, нарисовали нужную цифру, на мои протесты подошел полицейский и попросил покинуть помещение, а иначе он применит силу. А потом я пришел домой, включил их камеру — помните же, тогда еще российская власть бравировала тем, что это будут честные выборы, потому что на каждом избирательном участке будет установлена онлайн камера — посмотрел на онлайн-трансляцию этого избирательного участка и увидел, как я хожу возле урны на этом избирательном участке. То есть там была запись, вот и все. Я считаю, что у учителя власти намного больше, чем у президента или любого другого диктатора. По сути это люди, которые выросли и были загноблены в Советском Союзе, они имеют соответствующий менталитет, и формируют будущее этой страны. Я сам отучился три года на физмате пединститута. Коллектив учителей представляет из себя змеиный клубок. Нормальные, талантливые учителя если и преподают, то в частных школах, потому что там отношения основываются не на манипуляциях. Человек продает свою компетенцию, ему за это платят — это нормальные деловые отношения. А в государственных школах, в детских садах, я так понимаю, специально поставлены озлобленные и очень не любящие свою жизнь женщины, которые готовы плясать под дудку руководства, что бы оно им ни сказало. То есть покорность — это самая главная черта, которая приветствуется в таких коллективах.

Почему вы решили переехать в Швецию?

— Швеция — это первая страна, которая выдала мне туристическую визу, так что я не то чтобы сильно выбирал. У меня было несколько недель на подумать, и в итоге я просто решил: какая страна даст мне визу, туда и поеду. Таким образом я сюда и приехал. Почему я выбрал этот путь? Сложно сказать. Во-первых, у меня в России были проблемы, в том числе и с властями, и я не мог там больше оставаться. Более того, на меня сильно давила та обстановк, мне было страшно смотреть в будущее, находясь в этой стране. Плюс к тому же были личные обстоятельства, которые я не хочу уточнять. В общем, я оттуда уехал в очень тяжёлом и разбитом психологическом состоянии. Я был в жесточайшей депрессии, в очень подавленном эмоциональном состоянии, я был на грани самоубийства. Грубо говоря, эмиграция — это была альтернатива тому, чтобы залезть в петлю. Я благодарен Швеции, я люблю эту страну просто за то, что за время, что я здесь, я сумел пересмотреть свою жизнь, переосмыслить ее, чтобы двигаться дальше.

Что подтолкнуло вас запросить политическое убежище в Швеции?

— Я посмотрел, как здесь работает Migrationsverket, какие люди получают здесь позитив, и подумал: «Будь, что будет». Я устроился на работу и никогда не сидел на пособии — это, я считаю, ниже моего достоинства. Я здоровый мужчина, я могу работать, зарабатывать и приносить пользу обществу. Я приехал и попросил убежища, а Швеция предоставляет разрешение на работу тем, кто ищет политическое убежище. Я тут же устроился на работу и начал зарабатывать, ждал ответа от шведского Migrationsverket. Я умею столярничать, так что делал все, что связано с руками. Это даже как медитативное занятие. Я занимался столяркой, строил и ремонтировал дома. Я сюда приехал изначально без языка, так как не знал, что будет со мной дальше, дадут мне позитив или не дадут. Статистика на этот счет в Швеции становилась все хуже и хуже уже тогда, поэтому я начал на всякий случай учить английский язык, а не шведский. В итоге сейчас я с местными разговариваю и замечательно общаюсь на английском языке.

От владельца бизнеса к столяру. Как вам дался такой дауншифтинг?

— Понимаете, здесь все зависит от того, как человек себя видит. Он хочет жить хорошо или он хочет жить лучше, чем другие? Понимаете, в чем разница? Жить хорошо — это, грубо говоря, жить в мирной стране, где тебя никто не ждет в подворотне, где родители не боятся выпускать детей на улицу, чтобы они оравами вопя бегали друг за другом. Вот Швеция, даже если жить здесь примерно так же, как живут все остальные, то это жить хорошо. А жить лучше, чем другие, можно где-нибудь в Гамбии, где у людей нет электричества, а в качестве туалета — дырка в полу, но при всем при этом там можно быть очень уважаемым местным аборигеном. Там можно жить лучше, чем другие. Тут смотря на что ориентироваться — на себя или на других. Я ориентируюсь на себя, поэтому мне здесь было и есть хорошо.

Каким было решение шведского миграционного агентства по вашему кейсу?

— За три месяца до вторжения России в Украину миграционная служба выдала мне решение, что Россия — это абсолютно безопасное демократическое государство, что мне там ничего не угрожает. Я посмотрел на Россию, а я на тот момент поддерживал контакт с некоторыми людьми из России, и понял, что все стало еще хуже. Я решил, что останусь здесь, в Швеции, даже нелегально, благо у меня была работа. Уже тогда я поставил себе цель — купить яхту, чтобы пойти на ней в Трансатлантику. Я начал работать, чтобы накопить нужную сумму, что мною и было сделано. Попутно, понятное дело, я подавал апелляции, когда в России была мобилизация, все те громкие политические дела, но шведский Migrationsverket на них никак не реагировал, отмахивался от меня, так как я должен был предоставить доказательство того, что в России преследуют именно меня лично, а не группу с моими взглядами. В общем-то, ладно, я думал, что куплю яхту и уплыву отсюда в какую-нибудь Канаду с надеждой на то, что там будет другая система, которая рассмотрит мое заявление и будет более лояльна к российским оппозиционно настроенным эмигрантам.

24 февраля 2022 года. Каким был для вас этот день?

— Честно, я знал, что в России ничего хорошего в ближайшее время не будет, но не думал, что настолько, что будет война, честно. То, что началось, стало для меня каким-то адским безумием и сюрреализмом. Россия против Украины — это бред, уж извините. У меня бабушка из Украины, у многих людей, которых я знаю, есть родственники в Украине. Как это, в принципе, возможно? Это примерно то же самое, как если бы Швеция напала на Данию или Норвегию — это бред и безумие. Я участвовал здесь, в Стокгольме, в волонтерской организации, организовывал протестные акции, помогал украинским беженцам устраиваться на работу, интегрироваться в общество. Они сюда в основном ехали через Россию, то есть выезжали на российскую территорию, а потом оттуда другими путями ехали кто куда: кто в Швецию, кто в Польшу. Я встречал их, общался, и некоторые люди рассказывали ужасные вещи, даже не знаю, стоит ли рассказывать эти ужасы здесь. Один человек не смог похоронить свою мать. Она всю жизнь поддерживала Путина, у нее стояла тарелка НТВ+, она смотрела российское телевидение. И когда начались обстрелы, он схватил жену, собаку, и на изрешеченной осколками машине выехал через Россию. Жизнь его матери закончилась тем, что в ее дом прилетел российский снаряд. Другой человек мне рассказывал, что ему пришлось своими руками похоронить четверых людей, которых убили российские солдаты.

Что бы вы сказали украинцам?

— Это ужасно. Мне очень жаль и я искренне соболезную родным и близким погибших. Так не должно быть, это не должно было произойти, но, к сожалению, российская культура сейчас больна. Она не смогла сдержать то, что является самой ужасной, самой глубинной хтонью человеческого существа. И Россия не первая такая страна, вы же прекрасно об этом знаете. Возьмем, к примеру, ту же самую фашистскую Германию, ещё есть ряд стран Латинской Америки, имеющих подобный опыт. Я надеюсь, что следующие поколения смогут сделать из этого выводы, что когда-нибудь Россия и Украина будут жить в мире, процветание и взаимной поддержки, как и должно быть.

Как украинские беженцы реагировали на то, что вы из России?

— Поначалу очень настороженно. Я этих людей вылавливал через волонтерскую организацию, то есть я дал клич волонтерам о том, что есть рабочие места у хорошего работодателя и нужны люди с руками. Понятное дело, что эти люди нуждались в этой работе, потому что им надо было на что-то жить. Поначалу они относились настороженно, но потом, в процессе общения со мной, узнавая меня получше, у меня с ними начались замечательные дружеские отношения, мы дружим до сих пор. Я ходил к ним по возможности в гости, а они мне звонят и спрашивают, как я, где я, что со мной.

Как восприняли войну в шведской русскоговорящей диаспоре?

— Поначалу все те люди, которые били себя пяткой в грудь и кричали: «Я русский», вдруг резко перестали быть русскими и стали украинцами, когда начался массовый хейт россиян. Первые несколько дней у всех был шок, а потом одним из первых россиян, который как раз таки заявил о том, что он россиянин, но против войны — это был я. Я объявил сборы, кинул клич во все местные группы выйти на центральную площадь Стокгольма, чтобы устроить митинг и обозначить то, что граждане России и Путин — это не одно и то же. На этом митинге собралась организация Russians Against War в Швеции. Я участвовал в первом их митинге. После того митинга было чаепитие, на котором они и образовались. Некая девочка подошла ко мне и спросила, не по политическому ли я убежищу там нахожусь. Как я потом вследствие выяснил, эта девочка была вербовщиком этой самой Russia Against War. Дальше начали происходить странные вещи — участвовать в мероприятиях Russia Against War я не мог, потому что был в положении нелегала, но я искренне верил в то, что Швеция даст мне хотя бы временный вид на жительство из-за той ситуации, которая произошла в России. А Russia Against War начала действовать в угоду шведскому Migrationsverket, как это ни странно. Например, была женщина, я с ней до сих пор общаюсь, которая прожила 30 лет на территории Украины, приехала сюда из места, находящегося под обстрелом, но у неё российский паспорт. Местный Migrationsverket депортировал её в Москву. Ей не дали ни вид на жизнь, ни убежище — ничего. Она обратилась к Russia Against War, а эти товарищи прямым текстом ей заявили: «Мы не будем как-либо на это реагировать, потому что это неинтересно официальным СМИ». При всём этом они субсидируются государством и устраивали перформансы здесь возле российского посольства: строили танки, сжигали тряпки, кетчупом себя обмазывали — вот это всё. Правозащитные организации в Швеции субсидируются государством.

Как вы узнали, что в России на вас завели уголовное дело?

— Мне в Фейсбуке постучалась девушка из телеграм-канала ASTRA. Это такая полумистическая ситуация. Я подумал: «Опять, наверное, хотят что-то впарить, не буду добавлять в друзья», лёг спать, а ночью эта девушка мне снится. Я проснулся, мне стало любопытно, что это было и почему так. Я добавил её и спросил: «Что вы хотели?» Девушка мне говорит: «Вы получили от меня ссылку?» Я говорю: «Какую ссылку, о чём речь?» — «Вам нельзя возвращаться в Россию, на вас завели уголовное дело». Юридическое право на восстание российского народа было обеспечено на 100% уже тогда, когда в России меняли конституцию в багажниках автомобилей. Конституция в России у нас когда закончилась? В 2021 году, если я ничего не путаю. Моей реакцией на изменение конституции было видео в Youtube, в котором я юридически обосновывал право российского народа на восстание. Как вы понимаете, этим правом никто не воспользовался, но я сделал всё, что мог.

Разве этично, находясь за границей, призывать к чему бы то ни было людей в России?

— А вы представляете себе человека, который будет призывать к восстанию, находясь внутри страны? Все же прекрасно понимают, что за ним могут прийти в течение суток. После того, как конституция была принята на багажнике автомобиля, были нарисованы нужные цифры, уж извините, но в России все молчали, и кто-то должен был хоть что-то сказать на этот счёт. Я решил, пусть это буду я. За мной хотя бы не придут, так как я в Швеции. Знаете, я даже делал это больше ради своей совести. Я понимал, что вряд ли это кто-то услышит, вряд ли этим кто-то заинтересуется. Молодняк, который мог бы на это пойти, занимался своими делами, а российская пропаганда очень хорошо работает над старшим поколением, оно зашугано.

Какой у вас был план после того, как Швеция отказала вам в убежище?

— Я купил яхту, снарядил её всем необходимым, и яхта была наготове. Это было год назад, я тогда начал вести свой канал на Youtube и собирался стартовать уже в июне. Я нашёл попутчика, он уже ехал ко мне, на следующий день я собирался с ним встретиться в Гетеборге, пара дней на сборы и стартуем. Но ко мне в гавани подошёл морской патруль и проверил мои документы. Дело в том, что за то время, пока рассматривалось моё дело, у меня просрочился и перестал действовать загранпаспорт, а внутренний паспорт я сжёг на камеру, когда увидел, что сделали российские войска в Буче, потому что это кошмар. Я не могу остаться к этому равнодушным. Если документ обозначает принадлежность меня к какой-либо организованной преступной группировке, то я ни о чём не жалею. С тех пор, как началась эта война, для меня власти России — это организованная преступная группировка, никак иначе я их для себя обозначать не могу. Ко мне подошёл морской патруль, проверил документы, а из действующих документов у меня на тот момент уже были только усы, лапы и хвост, и меня отправили в депортационную тюрьму. Хорошо, что у меня были друзья, которые вытащили мою яхту и поставили её на землю. Я 7 месяцев не знал, увижу ли я её когда-нибудь снова или нет, депортируют ли меня в Россию или нет. Меня держали в депортационной тюрьме 7 месяцев, каждые 2 месяца принуждая меня к тому, чтобы я уехал в Россию через третьи страны, так как прямых рейсов у них не было. Меня спрашивали, готов ли я ехать в Россию через третьи страны а я им говорил: «Нет, не готов. У вас тюрьма лучше, я лучше у вас посижу». Я прекрасно понимал, что происходит в России, а они при всем этом говорили, что Россия и Белоруссия — это нормальное демократическое государство, там всё хорошо, никто никого не преследует. То есть они в своих аргументациях даже не учитывали того, что произошло за последние 3,5 года.

Какими были эти 7 месяцев в шведском центре временного содержания для депортации?

— Свобода — это прежде всего состояние ума, а не стены. Я видел, как люди вокруг меня лезли на стену и сходили с ума в прямом смысле этого слова. Не от того, что над ними издеваются, не от того, что им кушать нечего, а просто потому, что им не хватало опыта и событий. Каждый день похож на другой, понимаете? При всём этом у людей там есть интернет. Я неоднократно им говорил: «Читайте книги», но нет — ютубчик, сериальчики и так далее. Этот контент не обогащает человека опытом, а вот книги являются консервированным опытом. Я читал Фридриха Ницше, Эриха Ноймана, Юнга, Фрейда и всё, что с этим связано. Это очень интересно. Хочется верить, что я потратил эти 7 месяцев с пользой. Плюсом этой ситуации было то, что за последние 20 лет у меня не хватало времени заняться чтением книг, а тут я прочитал около 50 книг, дорвался до этого и ушёл туда с головой. Я получил огромное удовольствие, несмотря на всё то, что меня окружало. Я познакомился с людьми со всего мира. Ой, кого там только не было: афганцы, сомалийцы, люди из стран Африки, встречал грузинов и белорусов.

В каких условиях живут задержанные мигранты в Швеции?

— Если человек не борогозит, не дерётся, не устраивает скандалов, то к нему абсолютно ровное и дружественное отношение. С охранником можно поиграть в шахматы или карты, то есть нормально и по-человечески пообщаться. Камеры… Там нет камер. Это всё выглядит как большой уютный дом. Есть отдельная комната с интернетом, отдельная комната для PlayStation, туалеты, души и так далее. Спальни у всех разные, и каждая рассчитана на от четырёх до шести человек, но в спальне очень редко было трое, а обычно двое. Еда однообразная, за семь месяцев она мне надоела, но это потому, что я там был очень долго. В принципе, есть можно, нормальная еда. Как говорят сами шведы, это не тюрьма, а депортационный центр. Но для меня тюрьма это то, что ограничивает моё передвижение, и это заведение попадает под это понятие. В российских тюрьмах я, слава богу, никогда не был, и очень надеюсь, что никогда и не буду, я бы очень не хотел туда попадать. Прошло семь месяцев, и в определённый день меня неожиданно выгнали на улицу. То есть меня семь месяцев мариновали в этом заведении, но в какой-то момент мне позвонил адвокат и сказал, что меня освобождают. Я должен был отмечаться в полиции, что я делал, и всё. Меня посадили в июне, а выпустили из тюрьмы в конце января.

Вы разочаровались в Швеции?

— Я не то чтобы разочаровался, скорее, ещё больше убедился, что я по своим политическим убеждениям скорее либертарианец. Швеция как страна, как народ, как социальное и человеческое общество очень мне нравится, я люблю эту страну, но то, что делает шведское государство, то, что делают сейчас шведские чиновники конкретно в моей ситуации, а я такой не один, есть ещё ряд людей, чьи права нарушаются. Недавно выслали белорусов, которых арестовали сразу же по прибытию в Белоруссию. То, что делает сейчас шведское правительство, мне не нравится, потому что они противоречат сами себе. А так я очень уважаю шведов, особенно предыдущее их поколение, которое всё это построило. Я в любом случае нарушаю законы Евросоюза даже просто своим нахождением здесь, в Швеции, а вернуться в Россию, понятное дело, я не хочу и не могу. То, что я делал, я должен был делать по законам Швеции, но при всем этом Швеция сама нарушает свои же законы, потому что в законе об иностранцах чётко прописано, что в данной конкретной ситуации, если я предоставлю доказательства того, что меня преследуют в России, они обязаны отменить депортацию и выдать мне временный вид на жительство. Я получил отказ, который противоречит местным законам. В ответ на это у меня нет других вариантов, кроме как взять своё личное средство передвижения, а это не нарушает шведские законы, потому что в Швеции лодка до 12 метров не нуждается в регистрации, и на этой лодке выплываю из Швеции. А что я делаю за территорией Швеции, полицию волновать не должно.

У вас нет документов. Швеция отказала вам в убежище. Что вы будете делать?

— Завтра утром на этой самой лодке, в которой я сейчас нахожусь, я стартую в сторону Нидерландов несмотря на все риски. Швеция, судя по всему, отписала мне бороду по всем статьям вопреки своим же законам. Ситуация забавна тем, что я уехал из России, потому что там давно перестали действовать права человека и законы, мнение чиновника там стало намного важнее, и здесь, в Швеции, я столкнулся с тем же самым. Чиновник решает, что его мнение имеет больший вес, чем закон. Моя проблема в том, что я даже не могу строить планы, это в чистом виде приключение. Я не знаю, что меня ждет в Нидерландах, не знаю, что меня ждет завтра, потому что строить какие-либо планы, это на что-то рассчитывать. Единственное, на что я могу рассчитывать — это на себя и на крепкость своей лодки, потому что это то, что мне известно. Со всем остальным я разберусь по пути. Мне нужна страна, которая примет меня, даст мне убежище и документы. Швеция по всем статьям отказала, вопреки своим же законам и законам Евросоюза. Какая будет следующая страна? Что будет дальше? Я понятия не имею. Я понимаю, что здесь тоже творится какое-то безумие, и мне нужно стартовать отсюда чем быстрее, тем лучше. У меня есть еда, есть плита, на которой я могу готовить, плита работает на спирте. У парусного судна нет времени прибытия, многое зависит от погоды, от того, как все пойдет, все ли будет хорошо. Иными словами, моя ситуация такова, что вопреки всему я пытаюсь не просто не унывать, но еще и наслаждаться. В моей ситуации можно посыпать голову пеплом, жалеть себя: «Я бедный, несчастный, что мне дальше делать?», потеряв таким образом самоуважение и контроль над собой, а можно этой ситуацией насладиться, посмотреть на то, что есть здесь и сейчас, вокруг меня: мне 41 год, я ментально и физически здоровый мужчина, я нахожусь в Швеции, у меня есть яхта, я могу насладиться прекраснейшим приключением. Я очень люблю яхтинг, походить под парусом — это дорого стоит. У меня есть замечательная возможность и ничто не мешает мне это сделать. Я не могу отказываться от помощи. С одной стороны, хочется верить, что я сильный и сам со всем справлюсь, но я понимаю, что не в моей ситуации отказываться от помощи. Мне нужна юридическая помощь, мне нужна материальная помощь. Я завел Youtube-канал, так что если есть возможность подкинуть донаты, то было бы здорово, потому что у меня на все путешествия буквально 300 евро. Что, где и как со мной будет, я понятия не имею. И, понятное дело, мне нужно понимание, какая страна меня может принять, чтобы я знал, куда я буду двигаться, потому что сейчас это путь в никуда, лишь бы подальше от зубов.

Чего вы боитесь?

— Я, как и все люди, наверное, боюсь смерти. Но при этом я понимаю, что как и все люди, рано или поздно я умру. Смысл бояться того, что неизбежно? Если разобраться, то когда человек осознает, что он смертен, что его жизнь коротка и скоро всё в любом случае закончится, то он перестает цепляться за что-либо, ведь это теряет всякий смысл. Все, что есть, здесь же и останется. Единственное, что можно сделать, это наслаждаться моментом и тем временем, которое нам отпущено. «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее» — Фридрих Ницше. Он был прав.

О чем вы мечтаете?

— В данный момент у меня есть цель: я хочу вернуть себе тот образ жизни, который у меня был в России, только без российского правительства и того, что оно творит последние годы. Я хочу снова завести бизнес. Очень надеюсь, что когда-нибудь у меня будет такая возможность, потому что, к сожалению, политика Швеции не дает мне этого сделать. Я бы хотел создавать систему, которая даст рабочие места. У меня даже есть ряд идей, которые я хотел бы реализовать.