«С пристрастием объяснили, что надо родину любить»
Эта история рассказана Кириллом и Оксаной, мужем и женой. Мы указываем измененные имена, потому что дальнейшая судьба этой семьи до сих пор не определена. Их кейсы уже почти полтора года рассматриваются миграционной полицией Норвегии. Оксана, Кирилл и их дочь-подросток живут в лагере для беженцев.
Она родом из Томска, медсестра с большим опытом работы. Он инженер из Томской области. Всей семьей они кочевали по стране с места на место, ища возможность эмигрировать. Начало полномасштабной войны застало их в Новосибирске.
Оксана:
– Мы прекрасно понимали, что наше государство движется к саморазрушению. Были обычной семьей с минимальными накоплениями в масштабах цивилизованных стран. По возрасту и доходам мы не попадали ни под одну возможность получения долгосрочных виз. Много раз пытались, но нам отказывали с такими, например, аргументами: «Вы не съездили 10 раз в Таиланд». Паспорта у нас были чистые. Заграницей мы ни разу не были.
Еще в 2020 году мы продали все в Сибири и уехали за 10 тысяч километров во Владивосток с целью добраться по морю до Южной Кореи. Там был контакт по работе. А дальше – весь мир открыт перед нами. Лодка стала бы для нас и жильем, и возможностью заработка. Осенью 2020 года мы официально прошли таможню и погранконтроль во Владивостоке и вышли в море.
Но сильный шторм не дал нам уйти. На четвертый день плавания шторм усилился. У лодки повредилось перо руля, появилась пробоина в моторном отсеке. Были вынуждены просить помощи у проходящего рядом корабля японской береговой охраны, так как мы находились в 200 км от японского побережья. Мы побывали в Японии. Мы осознавали наше положение и отчаянно не хотели возвращаться в «Мордор». Но пришлось. Наши документы утонули вместе с лодкой. Наши загранпаспорта были испорчены.
В Японии в связи с пандемией вообще никого не принимали, но так как наша ситуация была нетривиальной, нам дали разрешение на пребывание в течение 30 дней, но с обязательным выездом из страны. Мы поселились в гостинице в городе Ниигата, ждали новостей о судьбе нашей яхты, еще не зная, что она утонула, и обдумывали дальнейшие планы. Был вариант улететь в Манилу (Филиппины), но необходимо было восстанавливать документы.
Самолетом мы вернулись в Россию в город Артем. Прошли допрос местной полиции: «Откуда и зачем из-за границы? Мы все про вас знаем, но все же расскажите. Помедленнее, а то принтер плохо печатает».
Вначале было отчаянье. Потом появился новый план с новой лодкой. Начав все с нуля, мы обжились в приморском городе Находка, взяли старенькую яхту и осенью 2021 года попытались снова уйти по морю. Но тут случилась почти мистика – на выходе ровно в полночь у нас сломалось все и сразу: такелаж, двигатель, вышла из строя рация.
Вернулись. Все опять с нуля. Решили перебраться в Новосибирск, так как там было понятнее с жильем и работой. Муж устроился работать в частную компанию по ремонту и продаже компьютеров, я подрабатывала в магазинах. Прошло 2 месяца от начала новой жизни там – и наступило 24 февраля 2022 года.
Кирилл:
– Наше государство решилось на такое преступление. Мы чувствовали пустоту и колоссальный страх за людей, за наше будущее. Раньше я про такое в книжках только читал. Хотелось срочно что-то предпринять, бороться с этим, кричать: «Люди, вы же все учились в школе, любили маму! Что вы творите?» А вокруг вдруг раз! – и какой-то массовый психоз: «Ура! Давайте всех поубиваем!»
Но, по факту, что мы могли сделать? Пришли на работу. Там все сидят и смотрят друг на друга. Идешь мимо этих людей. Они все живут своей жизнью, и многие из них даже не замечают, что происходит. И от этого становится еще хуже, как будто ты в такой токсичной среде, что тебе становится физически плохо. А приходится идти и смотреть на эти билборды с буквами Z, которые появились через пару месяцев, на футболки и машины с надписями «Своих не бросаем».
В конце февраля мы на камеру сожгли наши пятилетние загранпаспорта. В этот момент у нас уже были «десятилетки». Я бы и 10-летний сжёг, но без него совсем никуда не попасть. Видео сожжения выложили в YouTube у себя на канале. Изначально его создали как облачное хранилище для семейных фотографии и видео. Нарвались на хейт людей, с которыми росли вместе.
Оксана:
– На видео кидали жалобы. Его много раз блокировали, но мы его перезаливали. Это был акт протеста. Мы не хотели быть причастными к войне.
Было ощущение, что всем глубоко все равно. Не с ними же все происходит. Многие друзья были в категории привилегированных и считали, что им ничего не грозит.
Мы продолжали пытаться жить, работать. Даже думали перевести дочь с домашнего обучения в школу. Но школа располагалась под нашими окнами, и мы наблюдали, как происходит «обучение» бедных детей: с патриотическими песнями и парадами к 9 мая. Дочь приносила со двора высказывания других детей: «Мы Россия, а если против нас… Мой папа-полицейский всех замочит», и тому подобное.
Кирилл высказывался и на работе, и в сети. Я помогала нашему другу из Канады организовать флотилию яхт к Украине, чтобы принять беженцев. Для этого нужны были спонсоры. Даже дочь поучаствовала: написала картину, как девушка в жёлто-синем платье встречает яхту и машет платочком, чтобы ее заметили. Эта картина была на главной странице сайта.
Мы поддерживали украинцев морально, общаясь с ними в чат-рулетке. Попали к известному украинскому блогеру, общались с ним и засветились у него на канале. Все это время искали пути побега из этого «четвертого рейха».
Начали задумываться о переезде в Калининград. Оттуда можно много куда уехать. Мы рассматривали только легальные способы. Нас больше всего волновала безопасность нашей дочери. Но перебраться в Калининград мы не успели. Мы попали в поле зрения органов.
Кирилл:
– Мы жили в большом многоквартирном доме. 1 августа 2022 года к нам пришли. Супруга с дочерью тогда были в магазине. Стук в дверь. Просто показали удостоверение – и поехали «на проверку». Посадили в машину, машина гражданская. Ребята тоже были одеты по гражданке. Привезли в отделение.
Там с пристрастием, так скажем, объяснили мне, что я предатель, что «надо родину любить, какая бы она ни была». Говорили, что если продолжу выступать против России, «закроют надолго», и я не выживу, а «жену и дочку определят в блядодом». Физическое воздействие тоже было. Даже сейчас еще отголоски есть. Без шрамов и видимых синяков, – все-таки сдерживались, но руки выкручивали и по голове били.
Я еще плохо знал город. Когда выпустили из отделения в 5 утра, бродил-бродил по улицам, дошел до знакомых мест и добрался до дома. Меня не было 14 часов. Связи со мной тоже не было, потому что телефон дома остался. Когда вернулся утром, сказал супруге: «Надо уезжать». Но она и без того уже собрала все самое необходимое.
Это была точка. Как еще бороться с этой системой? Уходить в лес, партизанить? Если бы я был один, без ребенка, скорее всего, я бы так и сделал.
Взяли билеты на поезд до Москвы. Пока ехали, придумывали, что делать. Списывались со своими знакомыми в Грузии, Казахстане, Армении. В постсоветском пространстве легко адаптироваться, хотя бы на другом языке думать не надо сразу. Потом мы отказались от легких путей. Там огромный вал беженцев из Украины, из оккупированных территорий. Местные в Грузии намекнули нам: мол, ребята, с вашим красным паспортоми вам «не очень» будет отношение сразу. Потом, мол, посмотрим на человека.
Оксана:
– В итоге мы решились на нелегальный переход. Скачали карту Заполярья и поехали в Мурманск. Прошли погранзаставу на Заполярном благодаря дочке: ее укачало в пазике, и при проверке документов она отвлекла внимание пограничников.
Мы переходили границу вдали от официальных погранпунктов. Шли по горам, болотам, непроходимому лесу, по дикой местности. Звериными тропами мимо бывших лагерей – к свободной стране.
Кирилл:
– В итоге 5 дней мы там ходили в поисках возможного места пересечения границы. На границе наша страна выглядит как старая зона. Вовнутрь натянута колючая проволока, чтобы никто не сбежал, а не для того, чтобы кто-то не пришел. Как в тюрьме.
Мы через колючку перелезли и побежали. Первые пару километров не останавливались. К вечеру добрались до Норвегии, а утром дошли до ближайшей полиции и отдались в руки правосудия.
Отнеслись адекватно:
– Ребят, кто вы такие?
– Здравствуйте. Вот прибежали к вам из России. Нам страшно.
– Извините, конечно, нам придется вас посадить в машину.
В машине сзади клеточка такая, за решеткой. Нас туда посадили, и извиняющимся тоном объяснили, что такие правила. Привезли в полицейский участок. Допросы под камерами длились два дня. При этом нас поселили в гостиницу и по очереди оттуда водили на допрос. Но при всем при этом отношение было очень человечное.
Первое впечатление – а что, так бывает? Как будто из Советского Союза лет на сто куда-то в будущее. Как вот эти картинки, которые нам в школе давали: люди на Марсе яблоне будут садить. Все счастливые, абсолютно спокойные. Дедушка, ему на вид лет 100, но он по улице идет не сгорбленный и с улыбкой.
Потом нас перевезли в поселок для беженцев. У нас отдельный домик небольшой. Дочь учится, тут школа обязательна для всех.
Оксана:
– Не скажешь, что у нас сейчас все хорошо. Мы просители политического убежища. До сих пор ждем решения от миграционной полиции, почти полтора года живем в лагере для беженцев. Но даже здесь мы чувствуем себя свободнее и безопаснее, чем на так называемой «родине». Для многих мы предатели, но нам это даже льстит. Значит, думать можем и понимаем, что есть хорошо, а что плохо. Жаль, что большинство так и живет по принципу «меня не трогают – мне хорошо». Невдомек им, что это только до поры, до времени. А время настанет, и пойдут они выполнять приказ, «спасать и защищать родину».
Глупость – это самый страшный грех. Когда есть возможности узнать, проверить, разоблачить ложь, человек верит в то, что ему говорят с «Соловьев ТВ». И даже на войну готов ради этого пойти. Когда впору собираться в межпланетное путешествие, люди живут с туалетами на улице и реально верят, что «Байден нам в подъездах гадит». Мы жили в этом. И нет сил уже с этим бороться.
Кирилл:
– Хочется спросить: «Ребят, почему вас не волнует, что у вас в подъезде краска облезла? Что вы не можете ребенка в садик привести без того, чтобы не прыгать по кирпичикам до ворот этого садика через помойки, лужи и грязь? Почему вас волнует Донбасс, но не волнует Кузбасс, и почему там такой срач?»
У нас вояж по России был в поисках места, где можно было бы осесть. Через Сибирь ехали на Дальний Восток, посмотрели и Кузбасс, и могучий Байкал. И везде грязь и помойка, по большей части. Скрепная стабильность такая.
Боюсь, что из-за амбиций сумасшедших дедов, уничтожающих людей, мы не увидим, как Илон Маск полетит на Марс. И уже не верится, что увидим, как падает этот режим. Так как на смену одному людоеду запросто может прийти другой.
