«Подруга прислала фото разрушенных домов и написала: „Это была моя школа“»
Нам пришло письмо от Дарьи (имя вымышленное), ученицы 11 класса. Она делится мыслями о разрыве с подругой из-за разных взглядов на войну, переживаниями за родных и своими размышлениями о будущем страны. Дарья хочет видеть перемены, оставаясь верной своей родине.
— Я, ученица 11 класса, раньше училась в кадетском классе, сейчас большинство из нас — юнармейцы.
Еще с 6 класса я вместе с подругами смотрела Навального, писала лозунги в его поддержку, хотела сходить на митинги «погулять», но тогда родители не отпустили. Общалась с девочкой из Москвы, мы были хорошими подругами, и еще с одной подругой из Украины, которая на тот момент училась и работала в Китае. Мы обе знали эту девочку из Украины и обе её очень любили, как и она нас. Я и подруга из Украины поддерживали оппозицию, а с подругой из Москвы мы часто спорили, доходило до ссор. Но этот момент прошел, и все наладилось.
Когда началась война, подруга из Москвы стала ее поддерживать. На тот момент мы и так сильно ругались, но обе друг друга любили и не могли так резко разойтись. Подруга из Украины была со мной согласна в моих взглядах (тогда мы еще смотрели новости всей семьей, но мы с отцом уже понимали, что наши мнения расходятся с официальными СМИ). Я не верила государственным медиа, подписалась на Каца, продолжала смотреть Павла Астапова. Подруга из Украины отправляла фотографии от родителей, которые оставались в Украине, и из новостных каналов.
До сих пор помню, как она прислала фото разрушенных домов и написала: «Это была моя школа». Потом она рассказала о других местах, дорогих ее сердцу, которые тоже были разрушены. Ее мама была военнообязанной, и это пугало ее и меня. Мы с подругой из Москвы разругались еще сильнее и перестали общаться навсегда. Даже в общих компаниях мы друг друга игнорировали. С подругой из Украины мы тоже перестали общаться, но не из-за войны.
В какой-то момент я полностью выпала из политики, перестала следить за новостями. Мне попадались на YouTube оппозиционные блогеры, но я их не смотрела — мне было тошно от всего этого, хотелось плакать, чтобы все это наконец закончилось.
В начале 10 класса, когда мы ездили на военно-туристические соревнования, я и мой лучший друг остались с классной руководительницей в кафе, где мы обедали после соревнований. Она была в Дубае и рассказывала, как там. Потом зашла речь о войне, и она прямо сказала нам: «Это ужасно». Я не могу забыть то приятное чувство, что наша классная понимает, что происходит. Больше мы о войне не говорили. Даже на «Разговорах о важном» она говорила, что война — это страшно. Она не обвиняла наше правительство, но очень боялась за своего сына.
Когда началась волна мобилизации, мы сильно боялись, что заберут отца и дядю. Дядя уходил к нам, и мы сидели вместе, очень боясь, что их заберут, хотя повестки ни одному не приходили. Я говорила, что если придут за отцом, пойду сама.
После того как в феврале скачала мод для TikTok, мой пузырь будто лопнул. Политика снова хлынула на меня, и я снова осознала весь ужас, который творился. Когда Навального убили, я не плакала. Мне было стыдно, что я раньше не верила ему. Если бы не Навальный, осталась бы у меня чистая голова от пропаганды? Папа раньше не очень верил Навальному, а недавно я видела, как он смотрел Каца. На похороны Навального я не смогла поехать, о чем очень жалею. Страшно осознавать, что его убили так же, как Политковскую и Немцова.
Уезжать я не хочу и не буду. Это моя родина, это моя страна. Я — настоящий патриот своей страны. Я хочу изменить ее к лучшему.