Ирина Ерастова — волонтерка из Канады, мама пятерых детей. Она с первых дней войны помогает украинским семьям с переездом в Канаду. Ирина занимается благотворительным проектом We help! Ukraine to Greater Toronto Area. В интервью «Очевидцам» она рассказала о россиянах, которые поддерживают беженцев и выходят на антивоенные митинги. А также о тех, кто поверил кремлевской пропаганде.

Расскажите о себе.

— Я Ерастова Ирина, мама пятерых детей, эмигрант с шестилетним стажем. Мы переехали в Канаду в начале 2017 года с семьей, с четырьмя детьми, с четырьмя дочерьми, а пятую родили уже здесь — канадку. Сейчас, конечно, мы уже являемся гражданами Канады. Это очень приятное чувство, когда ты можешь сказать кроме «я россиянин», ещё и «я канадец» или «я канадка» — это классно. Также я по своей природе предприниматель и творческий человек, у меня всегда работа была сопряжена с какими-то творческими проектами. Здесь, в Канаде, ничего не поменялось, все продолжается в том же ключе. На данный момент проект, который я веду, это некоммерческая организация, называющаяся WE HELP! Ukraine to GTA.

Чем занимается ваша организация?

— Наша организация выросла очень спонтанно. Не было какого-то плана, всё по велению сердца. То есть, грубо говоря, мы делаем это потому, что не можем не делать. Изначально это был чат помощи с информацией. Мы помогали украинцам понять, куда идти онлайн, чтобы зарегистрироваться и получить визу. Мы помогали им с любыми вопросами, которые у них возникали в планировании переезда и релокации в Канаду. Этот чат вырос очень стремительно, наверное, за месяц или два достиг 11 тысяч человек. Иногда я по 12 часов проводила в этом чате, потому что не могла по-другому. Мои дети были немножко в непонимании, почему мама пропала с их радара. У нас в этом чате объединилось сообщество волонтеров, очень приверженных этому делу, и когда мы увидели, что люди начинают прибывать, мы поняли, что нужна помощь уже здесь, на земле. Канада, как любая западная бюрократическая страна, анонсировала помощь, которую предоставит украинцам — это было в марте — но первые деньги начали выплачивать в июне. И вот этот период безвременья, пока люди прибывали, а им ничего не полагалось, мы очень активно работали. Конечно же, мы продолжали и после. Что мы делали? В основном находили принимающие семьи канадцев для украинских семей, устраивали им видеовстречу по скайпу, чтобы происходил какой-то щелчок, чтобы они понимали, что могут прожить вместе 3-4 месяца.

Много ли россиян было среди волонтеров? Почему россияне этим занимаются?

— Я вам больше скажу, у нас почти все русские. У нас 150 человек на развозе, 3 человека в основном активе нашего нон-профита и другие, с кем мы взаимодействуем, в основном русские. Я могу сказать, почему я этим занимаюсь. Когда началась война, наверное, первую неделю или две мы с мужем ходили как ошалевшие. Было такое ощущение, что у тебя в районе сердца черная дыра и она невосполнима. Любая эмоция, которая приходила — дети улыбаются, они пятерку принесли — как-то «врум» — и проглатывается, и ничего не имеет смысла. Лишь бы все быстрее закончилось. То есть нет другого исхода в твоей голове, чтобы ты начал хоть как-то эмоционировать. Был только гнев, непонимание и шок. Я не знаю, как это обозвать, я такого в жизни никогда не чувствовала. Гнев был настолько велик, что его надо было куда-то выплеснуть. Гнев на то, что Россия это сделала. Гнев на то, что я частично вовлечена в ответственность за это. Очень много разговоров на тему «есть ли коллективная ответственность или коллективная вина». С виной я, наверное, не совсем согласна, потому что был Сталин, да? Но против Сталина на митинги мало кто выходил. А ответственность есть, я ее чувствую и это, наверное, основная причина того, почему я этим занялась.

Война отразилась на общении с родственниками?

— Как и всем, мне было очень тяжело нравственно решиться поставить на «стоп» общение с родственниками, потому что мне хотелось сохранить в наших отношениях добро. Чем больше мы говорили, тем больше отголоски этой жуткой жестокости и индифферентности по поводу происходящего убивали любовь и то хорошее, что связывало нас. Поэтому мне оказалось проще прервать общение, чтобы сохранить теплоту в отношениях. Я надеюсь, что после войны мы будем вкладываться в восстановление отношений.

Много ли россиян в Канаде поддерживает войну?

— Достаточно. Такие люди есть. И хочу сказать, что не только россиян: есть сербы, есть китайцы, есть еще сочувствующие из сочувствующих наций. Когда война только началась, меня очень часто успокаивало озеро, я приезжала туда черпать энергию. И в один из таких дней, когда новости захлестнули, а в моих глазах появилась ярость, я приехала на озеро медитировать. Слышу, у женщины в машине новости на английском языке, у нее приоткрыто окно, про войну в Украине с симпатизирующей России точки зрения. Я начала с ней разговор, даже спор. Мы с ней долго спорили, и, мне кажется, я ее убедила. Она была сербка.

Почему вы уехали из России?

— В 2014 году, когда прошла Олимпиада, вся эта возня перед и после нее была вообще вразрез с нашими ценностями. А аннексия Крыма просто очень удивила меня. Так как не было жертв, точнее, они были не такие масштабные, как сейчас, это почему-то не произвело на меня впечатления, что произошло что-то страшное. Но было очень удивительно. Мы заторопились, сразу же подали заявление на рассмотрение. Два года мы ждали одобрения канадской визы и одобрения на въезд.

Почему стала возможной эта война?

— Этот вопрос мне задала моя 8-летняя дочь. И честно, я не знала, что ответить. «Мам, а зачем Путин напал на Украину?» — «Ну… Наверное, он хочет захватить земли Украины». Она немножко помолчала и продолжила: «А, я поняла, ему тесно». Это, конечно же, меня развеселило. Я говорю: «Да нет, Даша, Россия — это самая большая по территории страна». Она в недоумении замолчала еще на минуту. Дальше ее вопрос меня вообще просто поверг в шок: «Мам, а если он хочет захватить земли Украины, зачем он тогда уничтожает их города?» Не знаю, нет ответа.

В Канаде люди выходили на митинги против войны?

— Да, выходили. Здесь было очень много митингов против вторжения России в Украину.

— Русские?

— Русские. Были и именно российские митинги, организованные русским канадским обществом, и были украинские митинги, и всеобщие митинги были огромные. Если вы были на Nathan-Square в Торонто — это главная площадь Торонто, где написано «Торонто» — то там вся эта площадь была в людях, абсолютно вся. На этот митинг приезжал Трюдо — наш премьер-министр — и мэр Торонто. Они выступали и говорили слова поддержки. Это был очень масштабный митинг, дошедший до русского посольства. Ещё, особенно в начале войны, были стычки. Одна дама где-то на севере Торонто, там, где исторически много русскоговорящих людей, в своём магазине стала продавать много мерча: майки, кружки, что-то еще — все с буквой Z. Она это начала продвигать в интернете. Я не знаю кто, правда, и не очень поддерживаю именно такое выражение своих эмоций, но весь её магазин облили красной краской и написали «sold out» — распродано, коллекция кончилась. Не знаю, продолжала ли она дальше, но в онлайне уже ее не было.

Многие считают, что западные страны устанут поддерживать Украину и война растянется надолго. Вы разделяете эту точку зрения?

— И да, и нет. Война уже растянулась на годы — это бесчинство продолжается уже второй год. С точки зрения западной бюрократии — это очень быстрый и огромный объем помощи Украине на сегодняшний день, это действительно требовало большой перестройки в юридических вопросах международного права. Очень хочу, чтобы война не растягивалась дальше. Верю ли я в это? Наверное, нет.

Почему есть россияне, которые живут за границей и поддерживают войну?

— Лично для меня это как ментальное мародерство: «Я выбираю, где жить получше, где кардинально другие ценности, но хочу устроить экспорт насилия в страны, где это не приветствуется».

Можно ли как-то повлиять на мнение людей, поддерживающих войну за границей?

— Я думаю, что на проживающих за границей более реально, чем на поддерживающих внутри России. Я думаю, что нужно. Диалог должен быть. Насчёт меня — я не чувствую в себе сил быть этим переговорщиком. Я знаю, что есть люди, которые способны, которые хотят и видят в этом ценность, которые разговаривают посредством YouTube-каналов и так далее. Моя сила в поддержке украинцев, переехавших сюда. Свою ярость и гнев на ситуацию я трансформирую в активную поддержку украинских семей здесь, в Канаде.

Верите ли вы в демократическое будущее России?

— Надо верить до конца. Надо верить в чудеса. У меня есть блокнотик «Мои чудеса». Я туда записываю все чудеса, которые со мной происходят, даже самые мелкие. И эта философия мне говорит: «Да, я верю».

Что могут сделать россияне, покинувшие Россию, чтобы война закончилась?

— Не молчать. Говорить. Мне странно, что люди не говорят. Молчунов за границей я вообще не понимаю. Тебе ничто не угрожает, если ты станешь трибуной и начнешь диалог с сомневающимися.

Какое будущее ждет Россию и Украину?

— Смотря в какой временной перспективе. Германия и Россия преодолели этот чудовищный кризис войны. Я думаю, что пройдет время, и Россия с Украиной тоже преодолеют.

О чем вы мечтаете?

— Я мечтаю о покаянии русского народа. Я с удовольствием присоединюсь к какой-нибудь творческой программе. Наверняка понадобятся какие-то масштабные проекты для того, чтобы люди осознавали. Может быть, какие-то музеи Бучи, что-то типа музея Освенцима, в который возили немцев. Пока еще у меня нет конкретного плана, но я с удовольствием присоединилась бы к таким проектам, и внесла бы вклад в покаяние нации. Наверное, вот об этом мечтаю.