Надежда Вертяховская: «Такие как я — антитела в нашей больной стране»

Инженер из Челябинска Надежда Вертяховская объясняет, почему не хочет уезжать из России, из страны которая развязала войну в Украине. И вспоминает другую войну, на которой успел повоевать ее отец. «Очевидцы 24 февраля». Новый выпуск.

Расскажите о себе.

— Я пенсионер. По образованию инженер-технолог химического производства. Сейчас живу в Челябинске.

Как узнали о войне и какие были первые чувства?

— Я услышала о бомбардировке Киева. Я думала, что это какой-то страшный сон, и что это невозможно. До этого где-то на фейсбуке, по-моему, увидела общественный опрос: «Что вы думаете о перспективах [войны России с Украиной]?» — и я ответила, что это невозможно. Честно говоря, у меня был шок. Я очень долго не могла в себя прийти.

Думали ли уехать из России?

— Нет. Я была в отчаянии от произошедшего. Я даже плакала. А уехать — ну, куда я уеду? Я несколько раз была за границей, но давно. Связано это было с отдыхом и командировкой. Я не владею языком. То есть со словарем я прочитаю что-то, какие-то технические тексты могу переводить, но разговорной речью я не владею. И потом, я думаю, что человек должен жить там, где он родился. Мне стыдно за то, что происходит, за то, что я вижу. Поэтому нет, у меня не было мысли уехать. Конечно, в будущем обстоятельства могут быть разные, я с вами разговариваю и понимаю, что может быть давление. Но здесь кто-то должен же оставаться. Я думаю, такие как я, вот это меньшинство — это антитела в организме. Когда человек болеет, у него вырабатывается иммунитет, появляются антитела, и чем больше их, тем сильнее организм. То, что наше общество больно, к сожалению, надо признать. Столько лет пропаганды, столько лет этого насилия — оно, видимо, сделало свое дело. Это страшно. Это просто страшно.

Боитесь ли уголовного преследования?

— Конечно, я не пойду на несогласованный митинг, но я горжусь, что есть храбрые люди, в том числе и в Челябинске, которые вышли, которые не молчали. Есть ощущение какой-то слежки за тобой. Я не знаю, что будет дальше, но я не скрываю свою точку зрения. Среди моих знакомых есть люди, которые поддерживают это, но пока обходится без оскорблений, хотя таких, как я, и называют пятой колонной. Но что делать? Мы должны работать, проводить разъяснительную работу. Я думаю, что время все равно расставит всё на свои места.

Есть ли у вас близкие в Украине?

— У меня здесь очень много знакомых с украинскими корнями, или тех, у которых там живут близкие, родственники. У одной знакомой в первые дни случались гипертонические кризисы — давление под 220, потому что она переживала. У меня есть знакомая из Луганской области, которая родилась до [Великой Отечественной] войны в Черниговской области, у них разбомбили дом, и после этого они перебрались в Одессу, а после окончания института в 57 году, она попала сюда. И сейчас для неё это ужас, что Чернигов бомбят, у неё там близкие родственники, племянники и внучатые племянники. Она называет все это безумием. У меня есть знакомые, которые там жили. Дети знакомых там живут. Можно получать информацию о тех разрушениях, которые там происходят, из первых уст. Говорят, что там, конечно, ужасно: и в Харькове, и в Николаеве, и в Чернигове. Ну, Буча — это просто трагедия. Это позор, который нам не смыть. Люди не могут понять, что это другая страна, что мы пришли наводить порядок в другой стране — это самое страшное.

Испытываете ли вы чувство вины за происходящее?

— Безусловно. Я не знаю, что я могу в этой ситуации сделать. Понимаете, я ведь родилась спустя 15 лет после войны. И я думаю, почему наши родители так мало рассказывали нам о войне, о том, как это страшно? У меня папа и мама двадцать шестого года рождения. То есть фактически родителям было пятнадцать лет, когда началась война. Отец даже на фронт с Японией попал, имел награды, сейчас уже ни мамы, ни папы нет в живых. У меня постоянно сейчас в голове крутится стихотворение Юлии Друниной, оно коротенькое:

Я много раз бывала в рукопашном, [В оригинале: «Я только раз видала рукопашный"]
Раз наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.

Я сейчас это все переношу на детей, на женщин, которые там — это ужасно. Понимаете, мы даже можем не слушать и не верить украинским СМИ, западным СМИ, своим СМИ. Сейчас каждый из нас может зайти на сайты с космическими снимками и посмотреть, что было до, и что сейчас с городами. Это же все в открытом доступе. И мы все это можем увидеть.

Что не так с Россией?

— Диктатура, диктатура, диктатура… У нас нет выбора, мы перестали быть демократической страной. Нагнетание ненависти к инакомыслящим. Нет возможности донести свое мнение. Я думаю, что причина — это единоличная 20-летняя власть.