Михаил Васильев: «Россия – тонущий корабль, но оркестр еще играет»

Михаил Васильев – бывший спасатель из Новокузнецка. С 2012 года живёт в Болгарии, где стал одним из организаторов общественного движения “За свободную Россию”. Как противостоять путинскому режиму в эмиграции и есть ли русофобии среди болгар и украинских беженцев? Об этом новый выпуск “Очевидцев 24 февраля”.

Расскажите о себе.

— 8 лет своей жизни я потратил на работу в службе спасения города Новокузнецка. Уходил в должности заместителя директора по оперативным вопросам, есть государственные награды, одна даже Владимиром Владимировичем подписанная. После этого я занимался какое-то время бизнесом в России. У нас была сеть аптек, но зашли федеральные сети и просто выдавили нас с рынка, а федеральные сети принадлежат государственным структурам. Здесь у нас небольшой семейный отель, который мы содержим.

Почему эмигрировали в Болгарию?

— Мотив отъезда — это планомерное переизбрание Путина. В двенадцатом году мы на семейном совете поняли, что скорее всего мы долго будем ждать смены направления движения страны. Когда в четырнадцатом году началась война с Украиной, отжали Крым, мы уже находились здесь и понимали, какой правильный шаг мы совершили.

Чем занимаетесь в Болгарии?

— Мы организовались здесь и создали движение за свободную Россию на территории Болгарии. Цель нашего движения — объяснение гражданам Болгарии что Россия — это не Путин, что Россия другая и точка зрения российских средств массовой коммуникации отлична от мнения большинства граждан России. Публикация в соцсетях, естественно, работа с местным парламентом. Болгары не видят, что происходит на самом деле внутри. Как низовые, так и верховые болгары — они не видят этого. Мы ведем информационную политику альтернативную российской. Мы стараемся вещать в большей степени на болгарскую аудиторию, потому что русские каналы смотрят русские зрителя, а мы стараемся объяснить болгарской аудитории нашу позицию, отличную позицию от российской. Думаем выходить на информационные рынки Европы в целом. Второе — мы помогаем политическим беженцам с получением политического статуса на территории Болгарии.

Как сейчас в Болгарии относятся к русским?

— Болгария в принципе страна русофильская. Но как только дело доходит до войны, то тут, конечно, поддержка Путина значительно меньше, потому что болгары в принципе достаточно добрая нация и они, естественно, против того, что происходит в Украине. С кем бы это там не происходило и чьей невидимой рукой не управляли бы Украиной, как говорит Путин.

Ваши первые мысли и чувства 24 февраля.

— Какая-то опустошенность, непонимание — как жить дальше, как коммуницировать с людьми, когда ты видишь, что твои друзья, твои родственники поддерживают всё это, они смотрят телевизор, и их голова набита ватой, наверное. Я перестал общаться на любые темы, кроме семейных с родителями, с родным братом. Я поздравил его на день рождения буквально неделю назад — это было мое первое общение после 24 февраля, потому что я понимал его позицию, и он тоже понимал мою позицию. Мы старались не разговаривать об этом, потому что ты не можешь выйти из семьи. Ты можешь выйти из общества и забыть о своих друзьях, которые раньше были друзьями. Сказать себе, что эти люди стали людоедами и мне с ними разговаривать в общем то не о чем. В какой-то момент они просто перевернулись. А с семьей все намного сложнее. Ты не можешь отказаться от семьи, она в любом случае останется твоей семьей, поэтому было принято решение просто соблюдать дистанцию и… И жить теперь с этим всю жизнь.

Что вы делали после начала войны?

— Сразу же мы вышли к консульству Российской Федерации — высказать нашу позицию по этому вопросу. Потом начали организовываться работать — мы организовали здесь русский дом помощи. Совместно какое-то время мы работали, помогали украинскому дому — тут каждый помогал чем мог. В нашем хоккейном клубе был автобус для перевозки детей, я договорился с собственником клуба, что мне нужен автобус для поездки в Украину, потому что на границе пропускной пункт Исакча-Орловка, там должна была быть партия матерей с малолетними детьми, с младенцами, для проезда сюда, на территорию Болгарии. Они были из Одесской области. Тогда было абсолютно непонятно, что будет в Одессе. В общем-то все ждали десанта именно в Одессе. Первыми, по крайней мере к нам сюда хлынула Одесская область. 4-го марта мы были на границе, где паромная переправа. На самом деле очень тяжело все это наблюдать, думать, что ты соучастник этого — тяжело это принимать. Приехали, привезли гуманитарную помощь отсюда, то, что насобирали здесь, в русском доме, в украинском доме. На границе были просто огромные территории для сортировки гуманитарной помощи. Не один пункт, и не два. Мы пока нашли тот пункт, с которым договорились, несколько пунктов объехали. Волонтеры работали уже тогда и по полной. Дождались нашего парома, он привез нам несколько семей с грудными детьми и беременными женщинами — то есть там были дети от двух, наверное, до 5, до 7 лет, и вывозили их сюда. Здесь организовывали им жилище. Заполнили отель беженцами, которые на первых порах поступали сюда. Болгария была не готова к этому. Продуктовые наборы развозили. Нужно было помогать. Ходило тут такое мнение, что вот понаехали здесь на красивых машинах, у всех все хорошо и не нужна им никакая помощь, живут они лучше, чем мы. Но это неправильная точка зрения — вчера он мог быть богатым человеком, иметь все, а сегодня у него кроме этой машины ничего не осталось, и деть её никуда, и денег у него нет, потому что не многие люди держат денежные запасы, и поэтому мы помогали всем. И у людей было полное непонимание — мы просто встречали людей на улице. У нас дочь на остановке встретила плачущую женщину, и мы начали этой женщине помогать, потому что, она просто сидела и плакала от безвыходности, от непонимания. Нужно было ей просто подсказать, что вот здесь можно так, здесь можно так — информационная поддержка, которая тоже нужна.

Испытываете ли чувство вины?

Ну, наверное, это профессиональное. Когда работаешь спасателем, ты стараешься как-то чистить мозг от того, что было, потому что ты не всегда и не везде можешь быть, не можешь правильно поступить. Но твои намерения были правильные, и потом ты осознаешь, что здесь можно было так, здесь можно было так и было бы лучше, но время уже ушло. Это даже не чувство вины, а чувство беспомощности, что ты ничего не можешь сделать с тем, что происходит. Чтобы ты ни старался делать — ты муравей, который не может столкнуть ничего.

Участвовали в акциях протеста в России?

— В январе 21 года, когда еще была возможность, ездил в Москву, в Ленинград ездил. Достаточно массовое явление было и в принципе вот оттуда и видно, что нет такой поддержки у Путина. Задержали ненадолго, потом выписали протокол за курение, когда я не курящий. Большинство полицейских понимают, что им это не нужно, что не тому они служат, но закреплены они кредитами, квартирами.

Что не так с Россией?

— У нас нет той свободы, мы не можем выйти на майдан, мы не можем убрать нашего президента… Ведь к Северной Корее же не задается вопрос — «Почему вы не свергнете своего президента?» Потому что они просто не могут. И россияне просто не могут — они немощные. Огромная проблема России в том, что люди не считают это своей проблемой. Люди считают это чужой проблемой, а чужая проблема — пускай. В Украине кого-то убивают? Ну, бывает… Люди оправдывают себя таким чудесным образом, что я же не убиваю никого, я просто сижу дома и все. А если я начну действовать — ну, меня в тюрьму посадят. Их тоже можно понять. Люди реально боятся, люди боятся писать в комментариях даже. Люди пишут тебе в личку, а не публично свои комментарии выкладывают в каком-нибудь Instagram.

Кто виноват?

— Путин однозначно. Путин военный преступник. Тут нет никаких сомнений, он должен сидеть в тюрьме, а лучше не сидеть в тюрьме. Я думаю, что, если бы судьба Муаммара Каддафи или Саддама Хусейна постигла бы Путина — это было бы хорошим уроком для других начинающих диктаторов.

Что делать?

— Выживать. Выживать и доказывать на собственном примере другим, что русские разные. И нас тоже много. Да, мы ничего не можем сделать там, потому что нас посадят, убьют или что ещё бывает в России, но здесь мы должны объяснять другим, помогать Украинцам. Украинцы с удовольствием принимают нашу помощь, и с плохим отношением со стороны украинцев я не сталкивался. А вот со стороны россиян, конечно — столько помоев льется на меня, на мою семью. Мы предатели, мы изменники родины, но ничего. Живем как-то с этим. Европа должна поддерживать Украину, Америка должна поддерживать Украину, а Путин должен проиграть эту войну, тогда российское общество, я думаю, всколыхнется.

Что ждёт Россию и Украину?

— Украину ждет счастливое будущее, они должны, они смогут побороть это рашистское иго, скажем так. Им поможет весь мир в этом. Весь мир помогает Украине. России не помогает никто. Россию ждет очень плохое время. Я боюсь, что Россия перестанет существовать в таких территориальных границах, в которых она существует сейчас. Так же, как произошел распад Советского Союза — примерно также может распасться и Россия. Когда сменится режим, нужно будет помогать восстанавливать Россию. Когда я работал спасателем, я не спрашивал — хороший человек ты или плохой — я помогал всем. И тут то же самое. Это меньшая из проблем. Я не переживаю по этому поводу вообще. Нужно будет помогать абсолютно всем людям, нужно будет строить новое государство.

Вернётесь в Россию?

— Старая Россия невозможна для возвращения, и я бы советовал всем, у кого есть хоть малейшая возможность уехать из России — уезжать. Нет разницы куда, но сейчас это тонущий корабль и… Ну, да, оркестр еще играет.