Мария Петухова: «Война — войной, а обед по расписанию?»
«Мои родственники считают, что это их не касается… Была показательная ситуация. Когда я позвонила им 8 марта, услышала страшную фразу: „Война — войной, а обед по расписанию“. Они там собирались праздновать 8 марта. Я им говорю: там же люди гибнут, а вы празднуете… Поняла, что они всеми силами пытаются выдавить из своего сознания любое упоминание об этом… Они ничего не могут сделать и потому считают, что война их не касается. Это очень страшно, но очень типично для людей, которые подвержены пропаганде». Мария Петухова, в прошлом координатор калининградского Штаба Навального. Покинула Россию под давлением силовиков еще до войны. Живет в Варшаве. Считает, что сегодня главный вопрос не «кто виноват», а «что делать». И на этот вопрос у нее есть ответ.
Расскажите о себе
Мне 38 лет, я из Калининграда, всю жизнь практически прожила в Калининграде. В последние годы занималась политическим активизмом, работала в штабе Алексея Навального в Калининграде, возглавляла этот штаб какое-то время. Из-за усилившихся репрессий, из-за того, что команду Навального признали экстремистской организацией, я вынуждена была уехать из России. Это было очень срочно, быстро, с одним чемоданом. Сейчас я живу в Польше и занимаюсь медиа-проектом, который направлен на то, чтобы женщины получили площадку для высказываний, для того, чтобы они проявили себя в публичном пространстве.
Почему ты уехала из России?
Я уехала из России, это было в мае 2021 года, после того как я услышала пресс-релиз о том, что ФБК собираются признать экстремистской организацией. Среди штабов прошла экстренная летучка, где нам объяснили, что скорее всего это произойдет, что это не только пресс-релиз, что это будет и, скорее всего, штабы придется закрыть. И тогда я подумала, что для меня это, как с разбегу удариться о стену. Это было очень неожиданно, потому что за несколько лет работы ты видишь какие-то изменения, ты видишь результаты, и вдруг получается, что это все надо закрыть. Что же дальше делать? После этого был объявлен митинг в поддержку Алексея Навального, который объявил голодовку, и после этого начался жесткий прессинг. Когда я попыталась получить литовскую визу, меня поймали прямо у литовского консульства, запихнули в автобус и увезли. Я, честно говоря, подумала, что наверное, это последний день моей жизни. Но оказалось всё не так страшно. Но я поняла, что это очень странный знак, потому что, с одной стороны, силовые структуры пытаются выдавить всех активистов, а с другой стороны, они им не дают уехать. Я подумала, что это, вероятно, борьба ФСБ и МВД, которые преследуют разные цели. Одни хотят избавиться от своих противников, а вторым нужно получать палки, звёзды, выполнять какую-то раскрываемость. И я как раз попала между двух огней. Но к счастью, я смогла получить польскую визу. И вот под прикрытием, я надела маску, тёмные очки, просто за несколько часов до отъезда купила билет на автобус до Гданьска и уехала. Меня очень долго не выпускали из России на границе, допрашивали, фотографировали, записывали на камеру и в конце сказали, — вы же понимаете, что если вы вернетесь, то второй раз не сможете выехать. Я сказала, что я все понимаю и уехала, пересекла пешеходную границу. То есть, она была не пешеходная, на самом деле автомобильная, но на время ковида её сделали пешеходной. И это были просто пятьсот метров по пустырю. Я шла, тащила свой маленький чемоданчик, было очень жарко, и я думала, — главное, чтобы в спину не начали стрелять. Хотя это, конечно, такое было паническое состояние. Сейчас я вспоминаю об этом с улыбкой, но тогда у меня был реальный стресс, что не может такого быть, что у меня всё получилось.
Какие были ваши первые мысли и чувства 24 февраля?
Я прочитала первое сообщение от моего знакомого, у которого есть украинские корни. Он в последнее время довольно часто такие панические сообщениям мне писал, что ну вот уже сейчас начнется, ну вот уже скоро будет война, но я ему не верил, а потому что это ничем не подтверждалось. То есть, он писал, что вот сейчас захватят Беларусь, вот сейчас там аннексируют еще что-то, ничего этого не происходило, и когда он написал — началось, началась война в Украине, я ему просто не поверила. Я подумала, что это очередная какая-то такая паника, и я еще полчаса наверное не воспринимала эту информацию. Пошла почистила зубы, заварила себе кофе, и потом я увидела, что в нашем рабочем чате появились сообщения, что надо выходить. Я начинаю спрашивать, куда выходить. И тут до меня доходит, что вероятно, нужно выходить на протест против аннексии, против вторжения в Украину. И вот тогда меня ошарашило так, что я просто схватила первую попавшуюся одежду, которая была в шкафу, вызвала такси, чтобы поехать на протест к российскому консульству. Конечно, я в этот день вообще не могла поверить, как так, светит солнце, люди куда-то идут, смеются, жизнь вокруг продолжается, а идет война и умирают люди. Я несколько дней наверное была в таком шоке! Вот эти первые моменты, когда я не понимала, почему, почему всё не остановилось, не прекратилось?! Почему небо на землю не упало?
Что должны делать люди, которые против войны?
Задача людей, которые находятся в безопасности, могут открыто говорить — это оказывать давление на западных политиков, которые всеми силами хотят прекращения войны малой кровью. Потому что у них выборы, им нужно что-то дать избирателям, сказать что, — ну вот, у нас перемирие, например. Но тем не менее, я считаю, что нужно помогать всеми силами, потому что оставлять Украину наедине с Путиным — это просто вообще нечестно. Я не чувствую, что на мне есть какая-то вина. Я боролась с режимом, как могла.
Я не считаю, что виноваты все. Я даже не считаю конструктивным вообще искать виноватых в этой ситуации. Но для того, чтобы все это победить, нужно что-то делать.
Кто виноват в том, что жизнь миллионов разрушена?
Виноваты Путин и его окружение. Вот эти люди, которые стоят в цепочке, по которой передаются приказы. Каждый из них понимает, что это приведет к убийству людей. И да, можно сказать, что виноваты они, но сейчас нужно выяснять не это. Не нужно тратить на это время. Мы знаем, кто агрессор, мы знаем что происходит в России, как людей кидают под танки, без продовольствия, без нормальной защиты, обманом, говоря, что они едут на учения, заманивая какими-то деньгами. Двести тысяч для человека из бедного региона — это несколько месяцев жизни. Каждый человек, который голосовал за Путина, не может нести ответственность за то, что может случиться потом, когда-то. Человек не может предвидеть все последствия своих действий, и поэтому, мне кажется, нужно сконцентрироваться на том, что если ты осознал, что тебе это не нравится, ты этого не хочешь, то ты должен бороться.
Поддерживают ли войну близкие?
К сожалению, мои родственники, моя мама, мои тёти, двоюродные сестры, считают что это их не касается,. Была очень показательная ситуация, когда 8 марта я позвонила им, и услышала в ответ страшную фразу — война войной, а обед по расписанию. То есть, они там собирались праздновать 8 марта. Я говорю, — ну там же люди гибнут, а вы тут празднуете. И на что получила такой ответ. Я поняла, что они всеми силами выдавливают из своего сознания любое упоминание об этом событии, о том что они ничего с этим не могут сделать, и поэтому это их не касается. Это очень страшно, но это очень типично для людей, которые подвержены пропаганде. Коллеги, конечно, меня поддерживают. Друзья по-разному относятся. Конечно, все понимают, что война не нужна, но также некоторые из них предпочитают считать, что они не могут ничего изменить, и поэтому да, это плохо, я это осуждаю, но делать ничего не делают.
Почему Путин развязал войну?
У меня есть два ответа на этот вопрос. Первый ответ. Путин реально ничтожный человек. У него не было хорошего образования, не было хорошего примера жизненного, не было какого-то, например, мужчины — авторитета, у него были дворовые авторитеты и дворовые законы, дворовое поведение. В связи с тем, что в чем-то, может быть, он сам себя осознает ничтожеством, у него появились имперские замашки. Он поверил в теорию о том, что он может сделать Россию great again, возродить великий союз. Потому что он считает, что развал Советского Союза — это гигантская геополитическая катастрофа, хотя это случилось естественным путем. И вот через то, что он якобы сделает какое-то большое дело, останется в истории, он свою дыру заполняет тем, что сам ничтожен, но делает великие дела. Это обман. А второе, конечно, что ему нужно что-то предложить избирателям, которые его уже давно не поддерживают. После пенсионной реформы, после законов, когда он обещал к двадцатому году какой-то огромный ВВП, квартиру каждому, и майские указы не выполнены. Он даже послание к федеральному собранию отменил. Ему нужно что-то показывать избирателям. А впереди 2024 год. Победоносная война, не только «Крымнаш», но и вся Украина освобождена, например, от фашистов — это был бы хороший плюс к его рейтингу. Мы даже заметили небольшое его повышение, когда началась эта спецоперации якобы. Но потом, когда блицкрига не получилось, конечно, все западные санкции они по нему ударили. Я думаю, что вот такие ответы — это попытка поднять свой рейтинг «вне», и попытка самому себе поднять рейтинг в своем сознании.
Чего вы боитесь?
Больше всего я боюсь страха. Я это поняла, когда меня преследовали сотрудники центра по борьбе с экстремизмом. Они караулили меня возле дома перед митингом. Я переодевалась в мужчину, чтобы сбежать из дома и прийти на митинг, провести митинг. В какой то момент я поняла, что меня же все равно арестуют. Меня арестовали, и вот я сидела в камере и думала, — меня арестовали, это не страшно. Но чего тогда я боялась? Самое страшное — ты боишься не того, что с тобой произойдет, а самого страха. Это потрясающее открытие, потому что на самом деле, бояться нечего. Можно бояться боли, можно бояться за близких, но когда происходит само событие, то вот оно, уже всё произошло, ты ничего с этим не сделаешь. И оно не то, чтобы страшно, это просто факт, это данность. Но когда ты начинаешь думать о том, что будет, и тревожиться по этому поводу, хотя еще ничего не случилось, это парализует психику.
Стоило ли Навальному возвращаться в Россию?
Это вопрос к Навальному. Я не знаю, что он сейчас думает. И если бы ему дали возможность откатить всё назад, чтобы он выбрал. Я вот не представляю, он сидит сейчас с убийцами в камере! Насколько это страшно, насколько это тебя ломает и корёжит. Это его выбор, я его уважаю бесконечно, я не смогла бы так сделать.
Что не так с Россией?
Россия просто никогда не была свободной, если мы посмотрим историю. Были несколько лет в девяностых, когда люди сначала просто не знали, что делать с этой свободой, но потом снова второй срок Ельцина, потом Путин, и всё это сломалось заново. Но до этого в России не было свободы, и люди просто поколениями жили в условиях, когда их насиловало государство ежедневно. Плюс отрицательный отбор конечно, который начался со времён революции, и всё это время несогласных уничтожали, выдавливали. Это всё сказалось на населении безусловно. Но я верю, что Россия не хуже и не лучше другой страны. Тут такие же люди, как и везде, но им нужно время, им нужно время для того, чтобы научиться распоряжаться свободой.
Вернешься, когда закончится война, или режим падёт?
Нет, я не готова возвращаться в Россию, даже если там произойдут какие-то кардинальные благоприятные изменения. Я уже говорила, что я считаю, что России нужно много лет, чтобы я, например, себя там почувствовала также нормально, как вот здесь в Польше. Я готова помогать дистанционно, но я не готова тратить еще двадцать лет своей жизни, живя в таких вот полутюремных условиях.
