Евгений Шепелев: «Батя до сих пор не знает, где я»

Евгений Шепелев — укладчик керамогранита из Стерлитамака, теперь проситель политического убежища во Франции. До отъезда хорошо зарабатывал, но был активным гражданином, пытался отстаивать права горожан в администрации, а после 24 февраля 2022 года постил карикатуры на Путина и российскую армию во ВКонтакте.

Итог — одно административное и два уголовных дела за «дискредитацию» ВС РФ. Как допрашивают и пытаются вербовать выступивших против войны? Можно ли строить будущее России с теми, кто поддержал кровопролитие? Чем Франция приятно удивляет после России? Об этом рассказывает новый очевидец Евгений Шепелев.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Евгений Сергеевич Шепелев. Я с напарником работаю укладчиком керамогранита. Я из Башкирии, из Стерлитамака, сейчас нахожусь во Франции.

Чем известен Стерлитамак? Какой в нем уровень жизни?

— Это второй город в Башкирии по население — где-то 330–340 тысяч человек. Наверное, все знают «Пищевую соду» — её делают в Стерлитамаке. Она, кстати, продаётся не только в России, её вывозят и за границу. В основном там охранники, продавцы «Пятерочек», «Магнитов». Зарплаты, наверное, где-то в районе 35 тысяч, может, 40, если это молодой человек на заводе, например, на производстве соды или на другом предприятии. Но 40 тысяч — навряд ли, в основном меньше получают. А про пенсии всем известно, это 10–12, может, 13 тысяч. Люди выживают от зарплаты до зарплаты. В принципе, как и в остальной России, кроме Москвы и Питера. Москва — это отдельная Россия, отдельное государство. Я отделяю Москву и Питер — там жизнь совсем другая. Если отъехать от Москвы хотя бы километров на 50, там и начинается настоящая Россия.

Как сформировалась ваша гражданская позиция?

— Я не знаю. Мамка тоже говорит: «В кого ты такой?» Я вроде нормально зарабатывал, у меня выходило хорошо, даже 100 тысяч, когда я начал керамогранит укладывать. Я, наверное, в начинал свою деятельность не из-за зарплаты. Мне говорили: «Женя, зачем ты лезешь? У тебя нормальная работа, зачем тебе это нужно? Живи, создавай семью». Потом в какой-то момент у меня закончились права. Первый час ночи, меня останавливают, срок прав истёк час назад, и мою машину забирают на эвакуатор. Я говорю: «Может, не надо? Ну, всего лишь час прошёл. Будь человеком, что изменилось за этот час? Выпиши мне штраф какой-нибудь. Час назад права были действующие». Но нет — машину на эвакуатор. Я тогда разозлился, начал читать законы. С того момента я стал всё изучать: бывало, до шести утра не спал, думал: «Блин, нифига себе вы оборзели». С тех пор, если слышу про какой-то закон, обязательно проверю его, найду в интернете, статью прочитаю, проверю — так это или нет. У меня нет высшего образования, я нигде не учился, я мастер отделочно-строительных работ. Когда люди узнают об этом, часто говорят: «Никогда бы не подумал, что ты связан со стройкой». Я думаю, что был бы хорошим дипломатом, мог бы договариваться. Но в то же время я понимаю, что если с кем-то договориться нельзя, то можно и нужно его наказать. В каком смысле наказать — например, с Россией договариваться бесполезно, она всё равно обманет, будет накапливать войска и ждать нового момента. Я считаю, что в некоторых ситуациях дипломатия заканчивается. В таких случаях у добра должна быть сила.

Расскажите о вашей общественной деятельности до войны.

— Меня многие знают в Стерлитамаке, я активный гражданин. У нас сотрудники МВД боялись лишний раз куда-то сходить. Мы начали заниматься этим примерно с семнадцатого года. Были люди, которые нас поддерживали, но в основном все были очень амебные, всем было безразлично — «меня не касается», «все равно ничего не изменится», «это бесполезно». Мы ходили в администрацию и качали там свои права. Ну, как качали — все по закону, который мы грамотно изучали. У нас были вопросы к администрации: почему пенсия 10 тысяч, а квартплата 6 тысяч? Ответьте, как жить? Мы с простым вопросом пришли. Допустим, я молодой и нормально получаю, а вот бабушка получает десять-двенадцать тысяч. Объясните, как ей жить? Мы пришли получить ответы, а нам там такой кипиш устроили. В итоге на нас налетели отдел по борьбе с экстремизмом и начальник полиции. У меня обыск был сразу после того, как мы сходили в администрацию — то ли на следующий день, то ли через день. Все забрали, и технику тоже, но потом все вернули. Мне после иногда писали: «Женя, мы давно никуда не ходили», а у меня уже просто не лежит к этому, так как когда они поддержали войну, я решил: «Да идите вы». Это была точка, после я решил, что не буду взаимодействовать с этими людьми, что я закрываю свою деятельность и никуда не хожу. А с кем ты будешь строить это будущее? Вот с ними?

Как вы отреагировали на вторжение России в Украину?

— Я, конечно, не помню свое состояние, когда все это началось, но я был капец недоволен этой ситуацией, и я не молчал. Мне все тут же начали: «Женя, зачем тебе это надо? Они восемь лет „дамбили бомбас“». Меня ругали в интернете, дома спрашивали, зачем я это делаю. Я понимал, что ВКонтакте — это сеть ФСБшников и мусоров, но я хотел зафиксировать, что я не с ними.

Как отнеслись к началу войны ваши коллеги строители и отделочники?

— Чтобы открыто поддержали — таких не было. Были люди, которым это просто было не интересно. Кто-то называл меня Бандерой, один чуть в драку не полез — это был прямо конкретный путинист. Я ему сказал: «Твой утопил Курск, а теперь ржет на видео», а он аж полез драться. Многие говорили: «Ну, да, война не нужна», одновременно с этим говоря, что давно пора было, и у самих дети туда отправились. А кого-то там убили, и теперь у них месть.

Когда вы узнали, что на вас завели дело за «дискредитацию» российской армии?

— Мне позвонили. Я беру трубку: «Здравствуйте, это Евгений?» Я говорю: «Да» — «На вас материал по административке » – «Ну, ладно». Меня в этот же день вызвали, я пошел. «Тут написали, что вы во ВКонтакте посты выкладываете, в которых про нашу армию такое пишете» и показали мне скриншоты из ВКонтакте. Я посоветовал им почитать книги, например, Джорджа Оруэлла. Потом сказал: «Вы мне предъявляете административку, а военные совершают уголовные преступления даже по российским законам, начиная вооруженный конфликт и вторгаясь в чужое государство». Был штраф 30 тысяч и административка, потом появилась уголовка. В октябре или ноябре 2023 года я выходил из подъезда, как меня задержал ОМОН. Все по процедуре: дома обыск, я в наручниках, потом меня везут в другое здание, в отдел «Э». Они шапку натянули на меня, говорят: «Пусть не видит куда мы его везем», а потом кто-то пошутил: «Сейчас его на подвал увезем». Я хотел сесть на сидушку, а мне сказали: «Куда садишься? На пол. Это место не для тебя». Меня привели в кабинет, сняли шапку, посадили. Я вижу перед собой человека, и я его уже знаю. Он мне говорит: «Ну что, Евгений, доигрался? К тебе приехали? Ты против России? А чего не поехал воевать против нас? И так весь мир против нас, а еще вы — предатели — внутри. Ты хотел в легион „Свободы России“ вступить?» А если мне подвязать связь с легионом «Свободы России», то это еще сверху десяточка лет минимум. Он пытался меня вытянуть на разговор, но я ему практически не отвечал. В итоге диалог с ним особо не шел, мне было неинтересно. Меня опять повели в другой кабинет — надели шапку, провели, может, метров десять, и заводят в новый кабинет, снимают шапку. Я в наручниках а меня встречает, видимо, кто-то постарше, их начальник. Он мне говорит: «Привет, Евгений. Что же тебя как самого опасного террориста ведут? Давай наручники снимем». Я про себя думаю: «Хорошего полицейского играешь?» Он с меня снимает наручники и спрашивает: «Ну, что, Женя, домой сегодня хочешь?» Я говорю: «Конечно, хочу». Я в тот момент думал о том, что мне надо поменять все пароли от Телеграма, от Gmail, чтобы они не смогли зайти туда. Потом говорю: «Я, конечно, буду давать признательные показания». Он начал со мной «душевно» беседовать: «Что, Женя, думаешь по этому поводу?» — «По какому?» — «Ну, что думаешь о том, что происходит сейчас?» — «Не знаю. Время покажет. Сейчас столько фейков гуляет» — «Ну, это же Америка виновата?» — «Серьезно?» — «Конечно. Они стравили нас между собой. Еще и Европа… Они стравили между собой братьев, а киевский режим работает на них. Вот мы и убиваем братьев». Я про себя подумал, что ему надо к психиатру, но если бы я это там сказал, то я бы оттуда не вышел. Я опять сказал: «Время покажет, все расставит на свои места». Уже поздно вечером, может быть, около десяти, меня отпускают. Когда я вышел из кабинета, ОМОНа уже не было. Сотрудник отдела «Э» отвез меня домой. Пока мы ехали, он в ходе разговора закидывал мне удочку: «Нам надо подружиться и найти общий язык. Будешь нам помогать, мы будем тебе кое-что разрешать. Скажешь, кто твои друзья, чтобы мы их не трогали, а в случае чего мы попросим тебя куда-нибудь сходить поснимать что-нибудь». Короче, меня пытались вербовать. Я ему сказал «подумаю», внятного ответа не давал, и потом он со мной так и не связывался — видимо понял, что я не буду с ними сотрудничать.

Какой был приговор по первому уголовному делу? И за что завели второе?

— По первому делу — пять месяцев исправительных работ с удержанием семи процентов заработной платы. Я уж было подумал: «Ну, ладно, фиг с ним. Суд прошел, мама спокойна, я ничего не публикую — моя совесть чиста». Но тут завели второе дело. Если бы не заводили, я бы никуда и не уезжал. Мне было, конечно, тяжело держать все это внутри, может быть, когда-то у меня это все равно вылезло бы в разговоре в кафе или троллейбусе и меня кто-нибудь сдал бы, но пока я ничего не публиковал. Второе уголовное дело — это статья 280.3, «повторная дискредитация вооруженных сил Российской Федерации», из-за старых скриншотов из Телеграма. Они взяли картинку, где едет Путин на экскаваторе и выкидывает сзади могилы и кресты. Ну, и другие картинки тоже взяли. Я спал дома, как мне в 10 утра позвонил следователь Акчурин и сказал: «Евгений, как дела? Тут кое-какие новые обстоятельства, я сейчас человека позову, он хочет с вами поговорить». Я говорю: «Ладно, хорошо», положил трубку и звоню адвокату: «Так и так, что происходит?» Мне тогда помогали из «ОВД-инфо», спасибо им за это. Минут через пять мне перезванивает адвокат: «Женя, а ты ничего больше не публиковал?» — «Нет, у меня же нет страниц в соцсетях. Я больше их не держу и ничего не публикую» — «Ну, на тебя завели второе новое уголовное дело». Мы с адвокатом съездили к следователю, и когда он начал говорить: «Сегодня, наверное, не буду его задерживать…», да еще два раза повторил с расстановкой, Я где-то на час задумался, и мне хватило этого часа, чтобы решить, что я уезжаю. Я принимал это решение осознанно, понимал, что назад дороги не будет. Я не думаю, что я здесь на год или два, а потом я поеду назад. А с кем тут строить будущее? С кем? Когда я только начинал свою деятельность, я хотел хоть чуть-чуть разбудить Стерлитамак, но потом я понял, что все поддерживают войну. С кем менять город? С десятью процентами, из которых уже большая часть уехала? Пускай на меня сейчас плюются, но я желаю, чтобы они объявили, что лишают гражданства Шепелева Евгения Сергеевича, так как он предатель, чтобы у них у всех подгорели пуканы.

Как ваши родные отнеслись к тому, что вас преследуют за антивоенные высказывания?

— Мама и некоторые родные переживали. Есть дальние родственники, которые ВКонтакте меня пытаются учить жизни. Мне тридцать пять лет, а они меня чему-то пытаются учить. Я их просто блокирую, при чем и в своей жизни тоже. Они мне теперь вообще не интересны. Мама у меня не смотрит новости, так что у нее такого оголтелого патриотизма, она носки не вяжет, ничего туда не отправляет — ей этого не надо. Батя… Я не могу сказать, что он говорит, но мне он не нравится. Я сейчас с ним даже контакт не поддерживаю, он до сих пор не знает, где я нахожусь.

Как и куда вы уехали из России?

— Как выбирался рассказывать не могу, оставлю этот путь для других людей, чтоб он был в безопасности. Мне помогал «Вывожук», большое им спасибо за то, что они эвакуируют людей. Я был полгода в Грузии, а оттуда уже сюда приехал. Сначала я поехал в Кахетию, там через одного знакомого человека перекантовался. После этого поехал в Чакви, побыл там. Я помогал там и работал, но деньги не зарабатывал. Мне было где жить, я помогал им в ответ. Я был без денег, без всего. Потом я списался в Фейсбуке с человеком и поехал работать в Батуми. Тут я уже начал получать деньги, жил прямо в той квартире, где делал ремонт. В Чакви я уже привык к спартанским условиям, был момент, когда я ночевал на улице, а в Батуми я уже и зарабатывал себе на жизнь, и жил в одном месте. Я заработал на билеты и ждал, пока мне оформят гуманитарную визу. Потом я купил билет и прилетел во Францию. В ближайшее время я буду подавать свое досье на политическое убежище, чтобы меня отправляли уже в Париж.

Что вас удивило во Франции?

— Здесь доброе и хорошее отношение к людям. Когда ты заходишь на ЖД вокзал, ты оплачиваешь билет до спуска к поездам, а когда ты спускаешься, там нет турникетов. Я спустился, не оплачивая билет сел в поезд и поехал. Вдруг идут контролеры, проверяют всех, дошли до меня. Я им по-русски говорю, что я только приехал. На: «Do you speak English?» я говорю: «No», показываю на сумку, на ней этикетка, что она была на самолете, показываю билет. Кое как объясняю через переводчик, что я прошу политическое убежище, что я только приехал. У меня была карточка, на ней было немножко евро. Мне бы в любом случае не хватило, у меня там были копейки, но я подумал: «Попробую заплатить». Она дает терминал, я оплачиваю, а терминал не срабатывает. Она перезагрузила устройство, пробует еще раз — не срабатывает. Она говорит: «Окей», и пошла дальше. Все. Проезд стоит 13 евро, то есть я не заплатил 1300 рублей. но у меня просто реально не было денег. И никто не вызвал ОМОН или полицию, чтобы меня там нахлобучить. Я резко сорвался и уехал, у меня нет никаких сбережений, зарплата копеечная, которую я почти всю тратил на еду. Хорошо, что я за жильё не платил, но хотя бы под крышей был. Я говорил себе: «Женя, зато ты не в тюрьме». Во Франции мне дали адреса, куда я мог ходить покушать. Если бы их дали раньше, то я бы смог туда пойти в первый день. Там не спрашивают документов, есть убежище или нет, тебе не надо объясняться — ты просто приходишь туда и завтракаешь. Ты заходишь, говоришь: «Merci», берешь кофе, кушаешь. Дают нормальную еду, допустим, картошку и мясо, могут дать кока-колу или какой-то десерт, чтоб ты не ходил голодный по улице. Даже если у тебя нет жилья, ты хоть сытый будешь. Ещё там есть душ и можно постирать вещи.

Каким видите будущее России?

— Российская Федерация в этом состоянии не может долго существовать. У нее не хватит ни денег, ни ресурсов. Что-то должно произойти, а когда это «что-то» произойдет, я отсужу у них денег, потребую компенсацию за то, что они со мной творили. Я второй человек в Башкирии, на кого заведены дела. Чтобы мне начать общаться с новой России, ей надо будет исполнить все обязательства, а это значит выплатить репарации Украине, рассчитаться со всеми нами — с теми, кого она преследовала, кто пострадал от этого режима. А те, кто кричат, что это виноват один Путин… Путин вместе с ОМОНом меня на пол вдавливал у подъезда? Это Путин на меня дело завел? Это Путин меня критикует ВКонтакте, пишет комментарии про «сжечь» и «распылить»? Это Путин, что ли, делает? Они так защищают этот режим, хотя он им ничего не дал. Он только унижает и оскорбляет их, а они еще пытаются как-то его оправдать. Я спрашиваю порой у них просто ради интереса: «Почему ты имеешь ненависть к украинцам? Просто спокойно скажи, почему ты испытываете такую ненависть к ним? До 14-го года вы о них знать не знали, но после 22-го года все их ненавидят». Где и что щелкнуло? Почему вы их ненавидите? С чего вдруг? Вам сказали: «Вот народ для битья, они просто злые — бейте их»?

О чем вы мечтаете?

— Я понимаю, что сейчас мне надо учить язык, но я пока не готов. У меня все в голове пока кувырком, да и мамке звонят домой, узнают про меня. Язык уже рядышком, он уже стучится, но пока дверь для него закрыта. Я буду ходить на работу и изучать язык, чтобы я мог не сидеть на шее у народа Франции. Хочу иметь больше возможностей, работать. Можно даже машину взять… Хотя неважно, бог с ней, с машиной. Я могу просто поехать отдохнуть отсюда, например, в Италию, в Канаду, потом приехать назад. Здесь ты получаешь хорошую зарплату, тебе не надо откладывать и следить за тем, чего и где не хватает. Тут у тебя набралось тысячи три евро — можно съездить отдохнуть.

Чего вы боитесь?

— Наверное, что в России начнется жесткое месиво. Там все-таки мои родные, там мама. Главное, что она сейчас успокоилась, я в безопасности, меня здесь никто не тронет. Не то чтобы я боюсь, но я понимаю, что, наверное, три или четыре поколения украинцев, если не больше, будут ненавидеть Россию. Украинцам я желаю победы, чтоб они не забывали, что с ними сделали русские. Европе и США желаю, чтобы они побыстрее дали нормальное оружие, чтобы не читать в очередной раз новости о том, что ударили по детской больнице. Пусть им конкретно наваляют, а не будут сюсюкаться с ними.