Егор Куликов: «Жив остался, но избили нормально»

Егор Куликов — актер, модель, кондитер, с недавнего времени еще и успешный блогер. По политическим взглядам анархист. Жил в Москве, делал торты на заказ, был востребован на съемках. После начала войны Егор с женой начали планировать эмиграцию. Первые месяцы мобилизации Куликов пережидал в Казахстане, где снялся в рекламе шоколада со слоганом «Почувствуй вкус свободы». Вернувшись в Москву заработать на переезд, столкнулся с преследованиями.

Сейчас Егор — в Нью-Йорке в статусе просителя политического убежища. Расставшись с женой, в момент безденежья и отчаяния, начал вести личный блог о своей жизни в Нью-Йорке с маленькой дочкой Мией. «Очевидцам» Егор Куликов рассказал о своем опыте общения с российскими правоохранителями, нью-йоркских шелтерах для бездомных и своих впечатлениях о политике республиканцев.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Куликов Егор, мне 30 лет. 9 мая мне будет 31. Я москвич, по образованию маркетолог, по профессии я актер-модель. По призванию, наверное, я кондитер. А также так же вышло, что я стал блогером. В 22-м году я с семьей переехал в США. После некоторых событий моя семья распалась. После чего я оказался в довольно жуткой депрессии. И на самом деле не знал, как жить. Да и жить-то особо мне не хотелось.

Я потерял регулярную работу. А денег оставалось… на аренду примерно одного месяца. Собственно, я оказался один в Нью-Йорке без родных, близких и знакомых. И как-то мне нужно было решать свои проблемы. Не для себя, на себя мне было плевать. И на самом деле легче всего было бы наложить руки и, собственно, все. Но у меня есть самая прекрасная доченька на свете. Ее зовут Мия, ей 4 годика. И ради нее мне необходимо было взять себя в руки.

Просто как… крик души я решил рассказать свою историю в Instagram. Не с точки зрения того, чтобы быть популярным, стать блогером, быть известным или что-то в этом роде. Скорее просто мне терять было нечего и поговорить о себе не с кем было. Меня зовут Егор, я тот самый парень, которого, возможно, вы видели в рекламе. В начале года я переехал с семьей в США, а сейчас моя семья сократилась на одного члена. В кармане деньги на начало зимы, пропала регулярная работа, и сейчас я переживаю свой самый тяжелый период в жизни.

Каждый день я постараюсь рассказывать свою историю и показывать, как выбираюсь из ямы. Это непросто, но многие в меня верят. И вот когда я озвучил это всему миру, что все очень плохо. Но я здесь не для того, чтобы просить милостыню, не для того, чтобы пожаловаться на свою тяжелую жизнь и что-то в этом роде, а для того, чтобы рвать и метать, и выбираться из ямы. Мир услышал меня, и таким образом мою историю услышали многие, а я смог реализоваться в новой стране, собственно, продолжая реализовываться.

Актер, модель, кулинар, блогер. Как вышло, что вы сочетаете такие разные профессии?

— В 10 лет я сделал маме торт на день рождения. Я не знал, что ей подарить. Я спросил у бабушки. Она, собственно, достала такую старинную семейную книгу и сказала, давай сделаем торт. Я сделал торт, и всем очень понравилось. Естественно, на следующий день рождения я сделал торт брату, бабушке, потом дяде. Дяде так понравилось, что он такой, слушай, а ты можешь сделать мне на заказ торт? А потом, ты можешь сделать на заказ моим клиентам? А ты можешь добавить вот такой декор? А можешь такой декор?

И я стал потихонечку в этом разбираться, учиться. Я самоучка. Лет с 15 я стал работать в ресторанной индустрии. Работал баристой, барменом, официантом, мыл посуду. Потом так получилось, что родители открывали ресторан. Один ресторан в Москве, после этого два ресторана в Испании. Я, собственно, помогал с этим тоже.

Параллельно с этим я учился. Я закончил Российскую Академию Народного Хозяйства и Госслужбы при президенте. Сначала по направлению менеджмент, маркетинг, магистратура по направлению digital design и management. После этого я стал работать в компании MediaMind, которая входила в холдинг Dance Edges Network. Через какое-то время я поработал еще в ВТБ, окончательно понял, что сидение в офисе это не мое, и я, собственно, с этого ушел.

Но так все получилось, что я не то чтобы прям урод, и где-то с 15 лет я пошел в модельное агентство. Я решил попробовать себя в качестве модели. Меня взяли в модельное агентство, я походил по нескольким кастингам с такими трясущимися руками. Я там сидел на фэшн-виках. К сожалению, кастинги я не прошел. Потом у меня начались какие-то творческие съемки, я пополнял свой бук.

И в моменте, когда я занимался медиапланированием, мой бывший шеф позвонил мне и сказал: «Слушай, тут в соседней башне, в Москва-Сити, съемки проводятся и ищут актеров, моделей. Хочешь, твои фотки отправим?» Ну давай. И, собственно, меня взяли, и с одной работы, с одной башни я перешел в другую и оказался на съемочной площадке. Я впервые снимался как актер, я познакомился с актерами, я познакомился с кастинг-директорами. Собственно, меня стали приглашать на следующие съемки.

И потихонечку я стал пополнять бук, расти. А потом, когда я познакомился со своей бывшей женой, она сказала, что, ну, что ты тупишь, иди, сходи еще в другие агентства. И попробуй поработать. Собственно, я попробовал поработать, и у меня все пошло в гору. И так получилось, что я развивался в разных направлениях. У меня была как домашняя кондитерская, я делал торты на заказ. В то же время по образованию маркетолог. И немного это мне помогало в продвижении моего аккаунта с тортами. Плюс я был на съемочных площадках. И вот синтез всего вот этого по итогу вылился, наверное, в то, что я имею.

Как вы оказались в Нью-Йорке?

— Когда произошла война, она стала последней такой точкой, после которой мы решили переезжать. Переезжать, наверное, я думал очень давно. Я все немножко отдалял момент, когда я буду окончательно переезжать. Обрастая друзьями, связями, работой. Мы купили квартиру, у нас все было стабильно, я прекрасно снимался, я зарабатывал хорошие деньги, я развивался как кондитер. Все было прекрасно. У меня появилась доченька, то есть такая стабильная жизнь.

Но когда случилась война, для меня это стало вот такой прям последней точкой, когда находиться было очень тяжело и сложно. Потом оказалось, что еще опасно. У моей бывшей жены была мечта переехать в США. До этого она жила в США какое-то время, она поехала сюда по Work and Travel. Ей очень понравилось. И она сказала, что если переезжать, давай переедем в США.

Я планировал переезжать в Европу, для меня была всегда Барселона, либо в Азию, мне понравился Бангкок. Я там жил, мне уже жизнь понятна. США для меня… Ну, мне было все равно. Ну, то есть я не тот человек, который, знаешь… Вау, Америка, это моя мечта, я так хочу сюда поехать, так замечательно, столько фильмов, сериалов тут снимать. Вообще плевать, вот честно. С точки зрения экономики, да, стабильная экономика, здорово.

Свобода слова, ну это понятие плюс-минус относительно, но да, оказавшись здесь, я увидел, что на одной улице здесь могут протестовать за Палестину, а на соседней улице могут протестовать за Израиль. И в принципе, как бы вот это все вот так вот уживается, существует. Но это же была мечта моей жены, а что я за мужчина, который не делает свою жену счастливой. Собственно, я сказал, что окей, но ты понимаешь, с какими трудностями столкнемся. Это очень далеко, у нас там нет ни друзей, ни близких, ни родных, никого. И доехать до нас будет довольно сложно.

Она была уперта, она очень хотела. Я сказал, окей, погнали. Ну а, собственно, Нью-Йорк, потому что для меня это был такой центр всего. Возможно, даже центр мира. Плюс, так как мы оба модели, я почему-то думаю, что здесь всегда будет легко найти работу моделями. Здесь вроде как раз фэшн-индустрия. И будет все окей. Забегая вперед, хочу сказать, что в Алматы я снимался намного чаще, нежели здесь. Даже став чуть-чуть известным. Что как бы грустно-печально, но вот так вот.

Каких политических взглядов вы придерживались в России?

— Так как я учился в школе на Арбате, я плюс-минус всегда понимал, как работает государство в России. У меня были знакомые, у которых родители были в правительстве, у которых родители были бизнесменами. Я рос в такой среде, когда я мог понять и одну сторону, и в принципе мог понять другую сторону.

Когда, например, у Навального вышел фильм про «Я вам не Димон», для меня был вопрос не из разряда, что «Вау, а что? Типа у президента могут быть такие деньги, вот это все?» Для меня скорее был вопрос «Вау, а вы что, не знали?» Ну, то есть, типа, вы как-то иначе представляли себе мир. Алло, люди, привет.

Сам по себе я, наверное, больше анархист. Капиталист-анархист. Да, я не могу сказать, что я поддерживал какую-то партию или что-то в этом роде. Когда появилась история с Крымом и когда стали жестко, наверное, гасить оппозицию, у меня стало возникать довольно много вопросов. То есть это абсолютно было неправомерно. Ни с какой историей.

И вот эта неправомерность во многом, я понимаю, что государство у нас централизованное и все такое, но все равно как бы очень много глупого и нелогичного. И у меня вышло какое-то вот такое отторжение, отторжение, отторжение. Я присутствовал на митингах. Но опять же, эти митинги были не с точки зрения поддержки какой-то оппозиции. Это скорее моя именно гражданская позиция. Я хотел высказаться. То есть это было именно для меня. Для меня это было важно.

Ну а сам по себе я, в принципе, за свободу человека от какой-либо власти. В принципе. То есть я таких взглядов придерживаюсь.

Как вы проявляли антивоенную позицию в России?

— Я как бы говорил открыто, что я думаю, что я вижу. Я был на нескольких митингах, но меня не задерживали, как бы ничего такого. Я был, я увидел, что это немножко все бессмысленно, ну, положа руку на сердце. Но я не мог молчать. Я выражал свою позицию через соцсети так, как я мог.

Половина людей мне говорила из разряда «не так все однозначно». Мои даже родственники говорили, что «ты не понимаешь, немножко не так, или должно пройти время, и будет ясно». И в тот момент, когда с территории России полетели ракеты в сторону другого государства, для меня, в принципе, вопрос был закрыт, кто прав, кто виноват.

Есть такое понятие, как гуманизм, да, и плюс у меня есть друзья, знакомые, которые как бы там находились, и они мне описывали все эти события: как они прячутся, как им страшно, как растет ненависть. То есть я, например, до этого был на съемках в Лиссабоне, и там вся команда была из Украины. И мы сдружились с актерами, все окей.

И когда началось, я всем писал, спрашивал, как у них дела. Некоторые мне говорили, что очень плохо. А некоторые мне сказали, что это потому, что вы виноваты. Вы ничего не сделали. То есть было тяжело и больно.

Как восприняли войну коллеги в модной индустрии?

— На съемочных площадках стала происходить гробовая тишина. Видел группки людей, которые стояли и какие-то новости обсуждали. В момент, когда в парке Горького появилась как свастика в виде этих букв, на улице стало немного стрёмно обсуждать что-то. Очень было много полиции, очень много было ОМОНа.

И за любое как бы слово несогласия, ты понимал, что ты можешь получить по голове. И не только по голове. Собственно, на съемочных площадках старались не затрагивать эту тему, потому что это больно. Но в то же время, как бы, количество съемок и работ, в принципе, сократилось.

Многие бренды поставились на паузу, да, себя. Ну, такое было, какая-то атмосфера, знаешь, серой безнадеги.

Как отразилась на вашей жизни мобилизация?

— Я не планировал никуда уезжать. Я незаконченный аспирант. То есть, в принципе, мне не должно было это коснуться никаким образом. Но на тот момент происходил какой-то хаос. Людей просто забирали, отправляли в военкоматы. То есть была полная неразбериха.

Плюс у меня есть младший брат, которого как бы призвали. И тогда, на всякий случай, я взял брата за шкирку, и мы поехали в Казахстан. Мы, как я сказал, когда началась война, решили уезжать в США. Мы подали на визу в США. У нас была встреча с консулом в Австрии. Уже как бы назначена.

Чтобы полететь в Австрию, нам необходимо было сделать Шенген. Мы стали делать Шенген. И случилась мобилизация. По дням мы добирались до Казахстана. В этот момент у меня жена с дочкой полетела в Венесуэлу. Мы понимали, что мы не успеваем уже сделать визу в США.

Собственно, у нас был план. Она едет в Венесуэлу, я еду в Казахстан. Дальше покупаю билеты до Мексики. Где-то мы встречаемся, дальше каким-то образом переходим в США. Мне эта история не нравилась. Но как бы на тот момент я такой, окей, справился.

А вот когда я оказался в Казахстане и стал смотреть, сколько стоят билеты, я понял, что в принципе я могу легализоваться в Казахстане, прожить здесь два месяца, это будет то же самое, что один билет до Мексики. Я предложил вот такой вариант, где я могу легализоваться и сделать Шенген именно в Алматы.

Ко мне приезжала жена, все это сделали, подался на Шенген, нам пришел отказ, сказали, что мы русские. Даже когда я подавал заявку, нам сказали, что типа, чувак, как бы вам будет отказ, ты только тратишь время и силы. Я сказал, большое спасибо за советы, держите в курсе, я лучше попробую, чем пробовать не буду. Но пришел отказ.

Жена сказала, что мы попробовали твой вариант, он не получился, теперь давай мой вариант. На тот момент мобилизация спала. То есть эта история немножко прошла. Нужно было работать, нужно было зарабатывать деньги, потому что ты понимал, что непонятно, когда в следующий раз у тебя будут большие контракты, ты, по сути, едешь в новую жизнь.

У меня были съемки в Армении, у меня были съемки в России. Так как я не особо рискую мобилизацией, я решил вернуться в Россию. Там я пробыл, по-моему, типа один день, потом улетел на съемки в Армению, после этого вернулся в Москву, там я был на съемках, и после этого у меня случился конфликт с правоохранительными органами, если так можно сказать.

И вот тут уже мы не особо думали, что куда. В один день взяли билет до Стамбула, после этого прилетели в Мехико-Сити, ну и дальше уже двигали как могли.

Как думаете, что привлекло к вам внимание российских спецслужб?

— В Алматы я снялся в проекте «Шоколад казахстанский», где, собственно, в ролике я показывал, как я, человек, который бежит из России, оказался в Казахстане, и, значит, всадник на коне дает мне шоколадку и говорит, попробуй вкус свободы. И таким образом я как бы выставляю не то чтобы Россию в плохом свете, но показываю, что особо свободы в России нет.

Этот ролик завирусился. Он оказался во многих пабликах у Невзорова, у Белоники, много где еще. И, возможно, меня заметили. После того, как я из Армении приехал в Москву, я оказался на съемках. После съемок я возвращался домой. Меня задержала полиция, отвезла в участок.

Дальше в участке со мной долго разговаривали. Зачем ты про это рассказываешь? Зачем ты говоришь неправду? Вот примерно такая была риторика. Почему со мной проводили какую-то беседу, я тоже не очень понимаю. То есть со стороны звучит довольно, наверное, глупо. Типа, зачем вы, взрослые дядьки, тратите свое время на вот что-то такое.

Мне доходчиво говорили, что так делать нельзя. Что это неправильно, такое нельзя говорить. Иначе будут последствия. После этого меня отпустили. После этого меня избили недалеко от участка. Люди в гражданском. Я попал в больницу, у меня были там всякие ушибы. Жив я остался, но избили меня нормально.

А потом, когда я уже из больницы вышел, собственно, ко мне домой пришли с обыском. То есть у меня там собаки были на улице, видны из окна и все такое. Собственно, сказали, что мне нельзя уезжать, и вот это вот все. В этот же день я просто уехал.

Как вы переходили границу США?

— Оказавшись в Мехико-Сити, мы связались с благотворительным фондом «Эберита», у которого по-хорошему были скуплены места на переход границы. То есть условно-благотворительный фонд, которому ты платишь деньги за то, чтобы вы стали в очередь. И дальше легально, как просители беженства, перешли границу.

Мы поехали в город Монтемарвос, который граничит с Техасом. Приехали туда и, собственно, ждали, когда мы будем переходить границу. И на этот момент благотворительный фонд пропал. Мы находились в таком пограничном городе, где разъезжают картели, людям в принципе отрезают головы и всякая такая история интересная.

С маленьким ребенком в каком-то подвешенном состоянии вообще непонятно что да как. Тоже такая ситуация не очень, знаешь, позитивная. Так совпало, что власти США выпустили приложение CBP One. Нам потребовалось 3 дня и 3 или 4 устройства, чтобы поймать это appointment, потому что приложение было поломанное, сырое, только его выпустили.

Но при этом мы его поймали и далее просто пришли на границу, показали appointment и прошли. Примерно 5 часов мы там пробыли, нас оформляли, дали документы, нужные формы, оставили все документы наши у нас. И, собственно, мы оказались в Техасе, мы оказались в США.

При этом через несколько месяцев благотворительный фонд нам вернул деньги. Поэтому я не могу ничего хорошего, ничего плохого сказать. Ну, типа, так бывает. Благо, деньги вернули. Первый день мы сняли апартаменты на Airbnb в Нью-Джерси. Остались там.

На следующий день мы поехали в Нью-Йорк, в Family Shelter. Сказали, что нам негде жить. Пожалуйста, помогите. Далее мы жили в шелтере в Бронксе 15 дней. После этого условия были довольно так себе. И мы решили попробовать еще раз ходить в Family Shelter и попросить куда-нибудь другое место переехать.

Нас переселили на 59-ю улицу рядом с Columbus Circle, с Центральным парком. Собственно, мы жили в шелтере там. Примерно полгода, 7 месяцев, где-то так. Плюс-минус, наверное, это какой-то старый трехзвездочный отель, может быть двухзвездочный отель, всегда немножко по-разному.

Где есть куча охраны, где пускают и выпускают по карточкам, по пропускам, где в зависимости от количества вашей семьи и всего такого вам предоставляется комната, где собственно вы проживаете. Для одиночек, как правило, это комната, где живут много людей, где у них там были двухъярусные кровати, они селились.

Чем больше людей приезжало, тем ситуация ухудшалась. Людей стали выселять за пределы города, все дальше и дальше и дальше. Одиночек селили в спортивных всяких комплексах. Ну, то есть им было сложнее. Для тех, кто был с детьми, у нас была такая комнатка небольшая, где, собственно, мы и жили.

На что вы жили в первое время?

— В принципе, можно было жить бесплатно. Они помогают с оформлением документов, они помогают с одеждой, какими-то вещами для ребенка при необходимости. Они кормят завтрак, ланч, ужин. Не то чтобы best of the best еда, но пойдет.

Но как мы приехали, мы сразу решили работать. То есть, условно, это место, которое дает нам возможность встать на ноги, легализоваться. А процесс легализации довольно долгий. То есть необходимо, чтобы прошло полтора-три месяца, чтобы ты получил разрешение на работу и так далее и тому подобное.

Но при этом можно, например, оформить фудштемпы, где тебе выдают еду, можно оформить какие-то пособия, где тебе уже платят деньги. Где-то через две недели, наверное, или 10 дней у меня появилась моя первая съемка. После этого у моей бывшей жены появилась первая съемка.

Далее ей посоветовали сходить в бар на собеседование. Там можно было бы плюс-минус устроиться. Мы пошли вместе. У меня был опыт в барной индустрии и все такое. Но там больше требовались девочки. Собственно, она устроилась, я нет.

И мы с ней договорились таким образом, что она работает бартендером, я снимаюсь как модель, я тоже пытаюсь работать и так далее, но в большей степени я как бы за ребенком. И у нас немножко гендерные роли поменялись. При этом я также искал возможность заработать, я хотел развиваться как кондитер и дальше.

Мне появились регулярные съемки, я снимался где-то по два-три раза в неделю плюс-минус, я зарабатывал 3000 в месяц. Не то чтобы много, но как бы, учитывая что она в топ с ребенком по началу, ну пойдет на что-то, дальше можно было как-то думать и копить. Просто живешь по сути бесплатно.

А жена зарабатывала больше, намного, но при этом она очень сильно уставала, и я не очень понимал, зачем она, ну, работает условно столько. Типа, если тебе прям не нравится, давай я буду работать в большей степени, да, ты могла бы там за ребенком сидеть. Ей было будто бы не очень это все актуально и интересно, не то чтобы хотела слушать.

Но она, по сути, себя просто загоняла. А я не знал, как справиться с этой ситуацией. Я пытался. У нас были такие тезисы из разряда… Вот когда ты найдешь работу, будешь зарабатывать больше, чем я, тогда мы условно поговорим. А она зарабатывала что-то типа 10, иногда было 12 тысяч в месяц. Я пытался искать.

Что для вас было самым сложным при переезде в Нью-Йорк?

— Ну, на самом деле, для меня проблема больше не в иммиграции, не в том, что я оказался в США, в Нью-Йорке или еще где-то здесь, а в том, что у меня именно семья развалилась. Я всегда хотел иметь семью, ребенка. Я встретил свою бывшую жену. Я ее очень полюбил. Мы сыграли свадьбу, мы запланировали доченьку, ну, ребенка. Я вообще в цене хотел. Вот.

Все было прекрасно. Все было хорошо. Все было плюс-минус стабильно. Ну, нормальная жизнь. Да, плюс-минус комфортная. Я постоянно рос. Мы купили квартиру, у меня достраивалась другая квартира. Я был довольно востребован, я снимался. Все было окей.

И опять же, Москва улучшалась. Та Москва, из которой я уезжал, это реально место, где огромное количество классных баров, ресторанов, заведений. Не знаю, всего такого, что делает твоя жизнь не то чтобы прекрасной, но чуть-чуть лучше, чуть-чуть интереснее, чуть насыщеннее.

И когда я оказался здесь, я помню, что только приехал на Манхэттен, первый день я выхожу из метро, я вижу, как чувак грабит старушку, схватил сумку и прям побежал. Это было на 59-й улице Коламбус-Серкл. И я такой, окей, и дальше мой взгляд падает на огромные мусорные мешки, которые вот тут вот рядом валяются.

И тут я подумал, что чё-то немного не то я видел в фильмах, или же я чё-то немножко не то замечал. Первые полгода ты просто делаешь документы и выживаешь. Ты ищешь работу, ты пытаешься справиться со всеми трудностями. В какой-то бешеной бюрократии сложнее, наверное, только в Германии.

И очень сложно при всём вот этом держать голову светлой и при этом стараться уделять время жене, вашим отношениям и себе. Честно, на тот момент я абсолютно наплевал на себя. На сон, на еду, на комфорт. Для меня самая важная была моя семья. Чтобы у нее было все хорошо, чтобы у нас все получалось, что мы справимся.

Я находил людей, которые могли, например, погулять с дочкой пару часов, чтобы мы просто с женой сходили на свидание, чтобы наши отношения условно не рушились. Потому что мы жили в шелтере, дом для бездомных. И это очень сильно угнетает, это непросто.

В какой-то момент она сказала, что давно меня не любит, что я ей не нужен, что я не мужик, что я неудачник, что жизнь ее проходит, она не хочет ждать, и типа всего хорошего. Вот, и она работала. И путешествовала. На момент, когда я, условно, стал рассказывать свою историю и вот это вот все, я почти на сто процентов был с ребенком.

Да, эта история не из разряда, как тебе мать отдала ребенка или что-то, или оставила. Я просто никогда не покидал своего ребенка. Я его очень люблю. И я с ней в Нью-Йорке. Мы живем в Нью-Йорке. Я нашел в Нью-Йорке детский садик, здесь квартиру снял.

Но как бы сложно нам не было, я в то же время понимаю, что для ребенка очень важно, когда у родителей или бывших родителей, бывших партнеров налажен контакт. Не знаю, ребенок все считывает, он может не говорить, он чувствует. И для меня было жизненно необходимо наладить контакт с бывшей женой.

Не в плане восстановить отношения, что-то такое, а в плане рядом друг с другом не находиться в конфликте или даже отдаленно. И у меня через год это удалось. И на данный момент у нас с ней нормальный контакт, мы хорошо общаемся. Не то чтобы мы друзья, но мы нормально общаемся, хорошо.

Мы можем вместе проводить время, и сейчас 50% времени я нахожусь с доченькой, 50% времени она находится с доченькой. То есть ребенок и она, и я, мы воспитываем дочку вместе.

Один день из жизни. Подъем под фразу «кушать-кушать». Ставим кашу, чистим зубы и умываемся. Кормим ребенка и в парк. Половина тела следит за чадом, вторая общается со знакомыми, ищет работу, делает контент и так далее. Да, я тот самый ценитой родитель. Говорим пока, двигаем на примерку. Занимаем дочку рисованием и примеряем костюмы.

Миссия выполнена. Домой, обед, мафия засыпает, просыпается город. Можно сконцентрироваться на поиске работы, съемок и бла-бла-бла. В общем, делай что хочешь. Вейкап, перекус, двигаем на встречу с друзьями. Применяем утреннюю технику. Правое полушарие с ребенком, левое посвящаем друзьям.

Сегодня по плану зал. Начинаем понимать, почему Наруто крутой персонаж с техникой создания клона. Включаем музыку, даем дочке скакалки, мячики и херачим в зале. Ужин, купание, сон и вся ночь твоя. Приступаю к проработке десертов. Снимаю контент, параллельно готовлю что-то на завтрак. Убираю кухню, убираюсь дома и спать. Завтра новый день.

Как вы организуете свой день, чтобы успевать работать и уделять время дочери?

— Утром ты просыпаешься, кормишь ребенка, собираешься в детский садик. На самом деле очень сильно помогает садик. Вот без него была беда. То есть без него было очень сложно. Вот когда я начал рассказывать свою историю в Инстаграм, тогда не было садика. Садик стоил очень дорого.

Блог мне помог найти лучший садик в Нью-Йорке. А утром ты собираешься, кормишь ребенка, стараешься не кричать, понимать. Ведь она же растет. Это вот период, я все сама, нет и нет, а я не хочу. Мы будем чистить зубы, но только без пасты. Что будем кушать? Хочу блинчики. Нет, хочу сырнички. Вот тебе сырнички. Нет, хочу кашу. Вот тебе кашу. Нет, в общем, пытаешься оказаться на месте ребенка и понять, что он тоже хочет.

Вот эта вот состыковка ее и тебя. В общем, мы собираемся в садик. Дальше едем в садик. После этого, что я делаю? Ну вот последняя, например, история. Я бегу, у меня было сейчас три крупных проекта, я бегу работать в бутик Богнер в качестве модели. Сейчас сезон закупок, Fashion Week, собственно, я там работал в качестве модели.

Байеры всего мира приезжали, смотрели новую коллекцию, и дальше они пытались понять, что именно для их целевой аудитории было бы хорошо иметь в их бутиках. Я, собственно, был как модель. Я приезжал на работу, заваривал себе вкусный кофеечек. Взял какую-нибудь вкусняшку, потом мне приходили, спрашивали, что я хочу на обед. Вот, заказывали всякую еду.

Параллельно с этим я, собственно, делал контент, сторис, рилсы и проверял домашние задания своих учеников. У меня есть курс Чистовик, где я помогаю людям развиваться в соцсетях.

Почему полезно вести личный блог в эмиграции?

— Здесь много всяких аспектов. Начиная психологически, когда это сказал, кстати, мой психолог о том, что вот эта вот история, что ты рассказываешь про себя людям, ты как минимум в себе не держишь. Это колоссальная разгрузка, когда ты людям открываешь душу и говоришь о своих проблемах, выговариваешься.

Заканчивая тем, что это огромные связи по всему миру, и это возможность показывать свою экспертность, монетизировать, и также это возможность быть услышанным. Да, если возвращаться к каким-то политическим штукам, я понимаю, что у меня, может быть, блог не такой большой.

Но, по крайней мере, я открыто говорю о том, что я не согласен с действием России, даже не России, а правительства России. Я не поддерживаю многие решения, связанные с войной и, например, изменением Конституции. И, например, о том, что война это война, это не СВО. И люди умирают.

Может быть, это незначительно для кого-то. Для меня это важно. И вот иметь голос — вот это вот мне дал блог, например. Плюс это творческая реализация в разных направлениях. То есть, если возвращаясь даже к курсу, я не делал, как у других. Я на самом деле даже не знаю, как у других. Я исходил из своего собственного опыта и делал тупо по себе.

Вспоминая маркетинг, вспоминая съемки, вспоминая то, с чего я начинал. Я же когда начинал, я же не знал, как монетизировать. И у меня мыслей таких не было. Я и блогером быть не хотел. Я просто условно рассказывал. Потом я в какой-то момент понял, что, возможно, на этом и зарабатывать можно.

Я понял, что имея блог, вы, например, можете бесплатно есть в ресторанах, барах, брать, не знаю, орешки, шоколадки, ходить на ивенты. Просто если вы у себя в телефоне, в сторис выставите о том, что вы здесь, вы можете сконтактиться с самыми крутыми креаторами.

Белоника на меня подписалась. До этого никто меня не знал, и она мне сказала, типа, респект, чувак. Меня заметили многие звезды, начиная от Лазарева, заканчивая Серебренниковым. То есть не то, чтобы это было целью, но это же возможность посотрудничать, это возможность прокоммуницировать, поделиться опытом, сделать что-то классное.

То есть это тот случай, когда ты можешь расти, не имея каких-то границ. И все зависит от твоей внутренней энергии и силы. За это время я добился многого. Создал блог с 3000 до 130000+. Нашел лучший детский садик в городе для дочки. Создал свой курс по продвижению. Помог открыть ресторан на Уолл-стрит.

Делал тысячи тортов. Провел сотни консультаций, десятки мастер-классов. И снялся для многих брендов. Поделал контакт с бывшей женой. Заработал первые миллионы рублей, но все же. Каждый день я рассказываю и показываю свою историю становления. Не говоря как о взлетах, так и о падениях. Как есть. Это непросто.

У вас популярный инстаграм-блог, но в нем не часто поднимаются политические темы. Почему?

— Я не считаю себя каким-то политиком. Я не считаю свое какое-то политическое мнение важным для того, чтобы постоянно про него говорить. Я рассказываю про свою жизнь, про то, как я вижу и чувствую. Если мне необходимо, если я хочу про что-то сказать, я говорю. Не ради какого-то кейса или чего-то такого. Вообще по барабану.

Если меня депортируют, я скажу большое спасибо. Лишь бы депортировались с бывшей женой. Потому что есть огромное количество прекрасных мест. Есть Лиссабон, есть Бангкок, есть Барселона. А вот здесь вот есть, например, бомжи.

Да, вот я сейчас перед тобой дочку отвозил в садик. Вот две вот так вот лавки просто заняты чуваками, которые спят. Огромные налоги. Понятно, что у нас тоже есть налоги. Они у нас просто вшиты. С ними еще разбираться. Вот это все так сложно. Еще хрен найдешь нормальные томаты здесь.

То есть я не могу сказать, что мне многое здесь нравится. В любом месте можно найти свои плюсы и минусы. Я за Америку вообще не держусь. Мне плевать. Поэтому если я говорю что-то касательно политики, о том, что мне было опасно, например, находиться, о том, что я не согласен с режимом, не потому что там для кого-то или что-то.

Но я хочу выражать свою позицию. Я люблю свою страну, я не хочу про нее плохо говорить, и про ее народ я тоже плохо не хочу говорить. Я могу говорить только плохо про правительство, с теми действиями я не согласен. Чье правление я, к сожалению, не выбирал, потому что выборов как таковых как бы не было.

И самое критичное, что может быть, это не то, как работает правительство, а то, что диктует правительство. И когда этот диктат касается меня напрямую, меня и моей семьи, вот тогда я открываю свой хавальник и начинаю говорить. Говорить, высказывать, что-то делать. Именно поэтому я покинул страну.

А в США на данный момент мне никто рот не закрывает. Может быть, будут закрывать. Может быть, ко мне также придут с обыском. Придется переехать.

Как политические решения Трампа влияют на вас лично и судьбу вашей семьи?

— Знаешь, когда я сюда приехал, я, наверное, придерживался больше демократов и каких-то таких демократических ценностей, которые они транслировали. Мы уважаем мнение каждого и так далее и тому подобное. Но, честно, оказавшись здесь, я увидел, что есть прям очень сильный перекос во многом.

Когда, знаешь, уделяют внимание не тому, что было бы классно сделать в фокусе, а уделяют внимание интересам маленького меньшинства, продавливая эту позицию. При этом, как бы, не знаю, система метро, посмотрите на это. Иммиграционная система, когда вы не даёте, например, людям удочку, но вы даёте людям рыбу. Эти люди сидят на этой рыбе и ничего не делают.

Такие большие города, как Нью-Йорк, Париж, Милан, они приходят в упадок из-за той системы, которая есть. И при этом я оказался в республиканских штатах. Я ездил и видел, что там чище. Там как бы немножко другая система. Понятно, что там тоже есть криминал, он выражен в другом эквиваленте, но не повсеместно.

Я стал больше, наверное, смотреть на них, но при этом я никаким образом не симпатизирую Трампу. Для меня это довольно оборванный человек. То есть по каким-то общечеловеческим принципам. Но стоит отдать должное, что после прихода его власти стали что-то делать.

Стали убирать многие государственные институты и формировать новые. А то, что стала строиться новая цифровизованная система и вот это бюрократическое старое, что действовало до этого в США, которое меня максимально вымораживало с этими факсами, письмами, она сейчас, ее стараются перекроить.

То есть за свой срок Трамп выдал столько указов и отменил столько законов, что не делал, по-моему, ни один президент Соединенных Штатов до этого. И с точки зрения вот этой его инициативности в принятии решений, как бы здесь мне нравится.

Но в то же время я знаю, к чему могут привести вот такая вот инициативность и что такое централизация власти, которая, по сути, сейчас начинает в США происходить. Все же здесь немножко другая политическая система, нежели в России. Здесь есть и оппозиция, и основные два лагеря и так далее и тому подобное. Но все равно сейчас у Трампа на руках огромные возможности, которые он прекрасно реализует. Будет ли это хорошо или нет, неизвестно.

Хотели бы вернуться в Россию?

— Да. Но тут начинается другая проблема. Я бы, в принципе, вернулся. Ну, я скучаю. Даже не по самой там России или Москве, я скучаю по своим близким, родным. Вот это для меня важнее. Меня спрашивают время от времени, вот ты скучаешь по Москве или нет? По городу? Да и переживу я. По сервисам, ресторанам? Вообще плевать.

Ну, у меня там друзья, у меня там родные, и я их очень хочу увидеть. Так получилось, что я живу за океаном, далеко, и сделать это не могу. А люди как бы не молодеют, и в какой-то момент они умрут. Плюс не одиноко, так или иначе. И это непросто.

Понятно, что я просто знакомый, и все такое. Но те связи, которые у меня, например, выстроены с лучшими друзьями, с которыми я учился в школе, они сравнятся с теми, что есть сейчас, с теми прекрасными людьми, которые приходят в мою жизнь.

Но на данный момент, пока я не легализовался, пока у меня нет документов, если я покину США с дочкой, то дочка долгое время не увидит свою маму. А я каким бы человеком не был, не мудак, и я не хочу делать так, чтобы моей дочке было больно и она страдала.

Если мы не смогли, не знаю, сохранить нашу семью, так или иначе, это не значит, что от этого должен ребенок страдать. И моя задача как родителя минимизировать вот эти вот истории. А, собственно, без дочки я тоже не могу уехать.

Я время от времени разговариваю, говорю, слушай, может, как бы там Бали, может быть, на Бали рванем, Кейптаун, ты же любишь Кейптаун, тебе же там очень понравилось. Может быть, это того. Мия увидит пингвинов. Вот, но пока нет.

Чего вы боитесь?

— Первое, что я боюсь, потерять ребенка. И тот страх, который сейчас у меня, например, начинает формироваться, и с которым я борюсь активно, о том, что дочке в большей степени нужна мама, нежели я. Что она по ней скучает в те дни, когда я с ней.

Я стараюсь, ну, правда. Я ее люблю. Мы с ней занимаемся, мы с ней гуляем. То есть я понимаю, что я очень занятой родитель, и у меня куча проектов, все такое. А я стараюсь быть хорошим родителем. И несмотря на мои старания, дочка очень скучает по маме, она ее любит.

И когда она с мамой, я не уверен, что она всегда вспоминает обо мне. И, возможно, наступит тот период, когда она скажет, папа, я хочу больше жить с мамой, нежели с тобой. А я только смогу это принять.

В то же время у меня формируется, ну не то, чтобы формируется страх, мне кажется, плюс-минус так и будет. История циклична о том, что у нас сейчас начнет двуполярно формироваться мир, начнется Третья мировая война и, собственно, опять-таки, железный занавес, который, по сути, так и есть уже, он существует, но как бы всегда есть какие-то возможности.

Чем больше денег, тем больше у тебя возможностей. Так или иначе, мы живем в капиталистическом мире. В этом плане, наверное, чуть полегче, нежели в прошлом веке. Но история прошлого века так или иначе повторяется и повторяться будет.

Власти, люди, которые хотят власть, хотят всем показать, насколько большие у них яйца. И они будут использовать все ресурсы, которые у них есть. Им будет абсолютно плевать на жизнь абсолютно любых людей. Будь то Трамп, будь то Байден, будь то Путин. Я не знаю ни одного политика, у которого руки не запачканы кровью.

О чем вы мечтаете?

— Я вот мечтаю как-то находиться в потоке, как бы это ванильно не звучало, и просто наслаждаться каждым днем, который имеется. Потому что, честно, ты не знаешь, что произойдет завтра. Отстать от себя, условно, окончательно, перестать от себя что-то требовать, но при этом делать и наслаждаться тем, что ты делаешь.

У меня на данный момент это получается. Вот держать такой баланс, вот было бы классно. Ну а так у меня есть мечта еще полететь в Японию. Вот Японию очень хочу посетить.