Алипат Султанбегова: «Пропагандисты отравили мозг нашим родителям»

Алипат Султанбегова — российская активистка из Краснодарского края. Долго была аполитичной, но многое изменилось в 2020 году, когда отравили Алексея Навального, происходили протесты в Беларуси и России. Тогда Алипат пошла работать в Штаб Навального, а дальше, как она сама говорит, началась «интересная жизнь» с задержаниями и арестами.

Алипат пришлось уехать из России после того, как на нее завели уголовное дело после акции на годовщину войны, когда она возложила цветы к памятнику Тарасу Шевченко. Сейчас Алипат активно занимается поддержкой политзаключенных, ведет несколько групп, постоянно пишет письма и занимается сбором денег. Алипат верит в демократические перемены в России, как верит до сих пор в любовь.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Алипат Султанбекова, мне 33 года, я приехала в Ереван из Краснодара, жила там с 2014 года и политическая активность началась у меня именно там. В конце 2020 года написала в штаб Навального в Краснодаре, предложила им помощь волонтера, писать им тексты для них. Потом Алексей объявляет о том, что он возвращается в Россию. Первый митинг, знакомство еще более такое, уже очное со штабом. Снимала для них ролики в ТикТок. Потом аресты на административке и началась очень активная жизнь. Для тех людей, которые находятся в России, потому что они сейчас не могут открыто выступить против войны. Мы с вами можем это сделать. Так что давайте наши голоса будут звучать громче, но не громче. Давайте громко скажем «Нет войне!» Нет! Нет войны! Нет войны!

Как война изменила вашу жизнь?

— Я, наверное, как и многие, проснулась в шоке. Листала несколько часов ленту и несколько раз плакала, с ума сходила. Созванивалась, снимала что-то. Понятное дело, в этот день тоже призывала выходить на улицы Краснодара. В этот же день арестовали. Закрыли на 20 суток сначала за организацию антивоенного митинга, а потом через сутки, ну меня отпустили, а потом через сутки закрыли еще на 10 суток за твит мусора по России. И получается, что всю ту активную часть, когда война началась, и многие переваривали эту всю информацию, я находилась практически без информации. Я получала так из телефонных звонков, особо не представляла, что произошло в стране. И потом, когда я вышла, для меня это действительно прям еще большим шоком. То есть я, когда уже многие не то что свыкались, конечно, свыкнуться с войной, это ужасно звучит. Но уже как-то понимали, что происходит. Я только начала вникать. Но это меня очень сильно подкосило. У меня началась депрессия очень сильная. Вот. Я не знала, что делать. Я, ну, там, плюс недопонимание в семье. Вот. Ну, потом преодолела.

Когда и почему вы уехали из России?

— В мае 2023-го я уехала, потому что на меня завели уголовное дело. Я приехала в Ереван. 19 мая. А 17 мая ночью, я когда пришла с работы, я работала в пиццерии официанткой, я заглянула в почтовый ящик, и там письмо Следственного комитета. А до этого меня задерживали в годовщину войны, когда я относила цветы к памятнику Шевченко. Я увидела это письмо и думаю, блин, не будут же мне, ну а я у следователя уже была, не будут же мне сообщать по почте, что на меня уголовка заводит. Открываю письмо, а там постановление о возбуждении уголовного дела. И все решалось прям вот. Вот в минуту я позвонила близкому человеку, он там, оказывается, в это время уже всё решал. Вот, как бы, зная мою жизнь, он уже всё это время решал, как бы мне уехать из страны. Вот, и так получилось, что тут стоял вопрос, либо ты станешь ещё одной полизаключённой, на которой будут тратиться деньги и силы твоих близких людей, либо ты уедешь и воспользуешься своей свободой и сможешь… помогать людям, которые в заключении. Ну, я, скрепя сердце и со слезами на глазах, я, правда, ревела в аэропорту как сумасшедшая, вот, я решила уехать, да. Было тяжело. До этого у меня задерживали на работе сначала в феврале, потом после, когда началось дело Маскалёвых, меня задержали ещё раз за сторис с рисунком Маши Маскалёвой и мне приписали дискредитацию армии. предпосылки были, вот, в плане того, что, да, обыска я забежала, но буквально, там, максимум неделя прошла, провели обыск у моих друзей по этому делу. Их всех сделали свидетелями.

Почему вы вышли на акцию в годовщину войны? Вам не было страшно?

— Друг, с которым мы волонтеры в штабе, сказал одну фразу, что когда ты уже начинаешь вот это вот все, ты понимаешь, что ты по-другому не можешь. Ты просто уже по-другому не можешь. Это уже часть твоей жизни. Ты понимаешь, что если ты уже начал говорить, то ты будешь говорить дальше. Все, я видела в этом выход.

Как формировались ваши политические взгляды?

— Я, знаешь, вспоминала это. Я думала, что это конец 2019-2020 на меня повлиял сильно. Но первый раз я там свое политическое что-то высказала, это когда дело Голунова было. Я увидела Макси Мирона и тогда почитала, ну и выложила. Ну еще он журналист, а у меня к журналистике всегда такое было тяготение. И все, а так 2020-й прям кардинально все поменял. потому что я смотрела, что происходит в стране, как власти в очередной раз кидают людей в локдаун. Протесты, которые проходили в Хабаровске, повлияли тоже. Протесты, которые проходили в Белоруссии, также на меня повлияли. Ну и последней вот такой вот точкой стало это отравление Навального, потому что я на тот момент не была его сторонницей, но я понимала, что это такая жесть, это что-то такое, ну просто человека в прямом эфире убивают, грубо говоря. покушение, я считала, что это ужасно. И все. Но при этом я все эти годы рассматривала какие-нибудь расследования, не в плане ППК, а журналистские расследования, связанные с убийством Политковской, Немцовой и прочее.

Из-за уголовного дела вам не выдали загранпаспорт и вы оказались заперты в Армении. Расскажите, как это и как вам жизнь в Армении?

— Ну, точнее сказать, мне не выдали загранпаспорт, потому что у меня подписка о невыезде в России. То есть спустя время, через две недели, кажется, постановили, что у меня подписка о невыезде. Мне именно отказ, что нарушена мера пресечения подписка о невыезде. Ну как? Красивая страна Армения, мне нравится. На самом деле, я даже когда хотела получать загранпаспорт здесь, я с мыслью о том, что просто хочу уезжать из страны. То есть мне нравится в Армении, правда. Я шучу, я думаю, что же, что же за… Почему вот как будто бы я не уезжала? Я такая думаю, что ли причина в том, что армяне говорят на русском тоже? А потом такая… Так я же из Краснодарского края, так у наших ребят на Афинанском многие говорят. Так вот, ну и такой же климат, плюс, ну мне здесь нравится, люди здесь классные. А что я могу сказать? Ну у меня друзья здесь появились, вот, это очень, кстати, повлияло тоже в плане, они мне помогли и помогают переживать эмиграцию, это, ну, спустя полгода в Армении я там пошла на актерское мастерство. Так получилось, что там целая комьюнити образовалась, мы подружились и вот дружим до сих пор. И что было у меня день рождения в октябре, я такая думала, кого звать, кого звать, а в итоге такая толпа образовалась, что это действительно были те люди, которым я благодарна и которые помогают мне с эмиграцией, помогают сохранить себя.

Как вы помогаете политическим заключенным в России?

— Ну, я веду три группы. уже три группы политзаключенных. До этого у меня еще была группа Алексея Маскалева, но, к счастью, он вышел на свободу. Введешь в соцсети, связываешься с активистами, собираешь деньги, собираешь им передачки, постоянно пишешь им письма, стараешься, ну, всегда на связи с адвокатами и родственниками, узнаешь, что конкретно нужно на данный момент. Для меня это, знаешь, Первое время я вообще мониторила все новости из России, в том числе, ну, и больше всего из Краснодарского края, потому что очень сильно боялась потерять связь с Россией. Для меня это прям был такой страх. А потом, из-за того, что я стала помогать политзаключенным активнее, то я понимаю, что вот это есть моя связь с Родиной, с Россией. Пишите письма политзаключенным.

У вас есть друзья или близкие, которые поддерживают войну?

— Да, есть близкие и родственники. У меня мама поддерживает режим, мама поддерживает Путина. Ну, естественно, она не донатит никуда, но вот она за Путина, за родственники тёти моей тоже. Вот, и считают, что всё правильно. Но с родственниками я не общаюсь, с мамой я долгое время не общалась, после начала войны, потом. Я просто приняла решение для себя, я говорю, давай. Вот тему политики мы с тобой ни с какой стороны не касаемся. Ты не говоришь мне про Навального, я тебе не говорю про Путина и ни про чего. Мы просто вот друг у друга есть, будем общаться, но тему политики не касаться, потому что, ну, не знаю, я понимаю, что просто пропаганда сделала свое дело, и в то время, пока мы все смеялись над Соловьевым тем же, еще над кем-то. Все это время они отравляли мозг нашим родителям, нашим близким. И, к сожалению, я уже как-то это говорила в одном из интервью, мы упустили наших родителей и упустили близких. Так же я маму упустила. Я не могу от нее отказаться. На самом деле, ты же часто, наверное, слышала, что с людьми, которые поддерживают режим, они прям в агрессию сразу переходят. Вот с мамой точно так же. То есть она может меня бесконечно любить по-любому. Но когда тема политики, все, там включается какая-то ярость, какая-то ненависть, я сразу становлюсь не очень умной в ее глазах и не очень авторитетной. Все-таки люди в телевизоре и вот при таких вот должностях лучше знают, чем я.

Чем для вас стало убийство Алексея Навального?

— Личной болью. Я прям… Для меня до сих пор каждое 16 число это сложно даже поверить. Первое время очень тяжело было. Просто ты знаешь, что думаешь, блин, ну как, ну как? Главные герои же не умирают. Они же не должны умереть. Он же должен был выйти. Бывает же так. А тут случилось, что он не вышел. Его убили. Как-то спустя там… Несколько месяцев попался твит, и там живешь-живешь, а потом вспоминаешь, что Навального больше нет. И это тоже так бывает, знаешь, живешь-живешь, потом видео какое-нибудь попадается, или просто осознание приходит, что Алексея с нами больше нет. Тяжело, очень тяжело. Я не знаю, как его семья это преодолела, преодолевает. Я не пойму эту боль, мне кажется, мало кто поймет эту боль, но…

Вы верите в демократические перемены в России?

— Я хочу в это верить, понимаешь? Я стараюсь всегда верить в хорошее, понимаешь? Знаешь, как я вот говорю, вот у меня в жизни много раз там разбивали сердце, там и все такое, но я не перестала верить в любовь. Так, наверное, и с демократией в России, что да, много, много плохого, да, много работы предстоит. Я верю в хорошее, и мне хочется верить, что у моей страны есть шанс, потому что… что, по примеру истории, многие страны выбирались из такого ужасного режима и превращались в цивилизованное общество. Поэтому мне очень хочется верить, что у России есть светлое будущее.

Зачем Путину война?

— Я верю в то, что он верит во все, что он говорит. Я не думаю, что там только деньги завязаны. Просто я… Думаю, что на фоне власти, которая столько лет в его руках, я не говорю, что он был хороший, а стал плохой, но в плане того, что он еще больше поехал от всевластия, что у него есть идея фикс, остаться в истории завоевателем. То есть он еще глубоко застрял в то времени, когда величие какое-то это в том, что твоя страна огромная. Не в том каком, а на качестве. То, что у тебя очень-очень много земель. Он, мне кажется, в этом застрял. И он уверен, что он завоеватель. Я уверена, что он верит в том, что он спасает украинцев. Я уверена, что он верит в то, что он говорит.

Чего вы боитесь?

— Не вернуться домой. Не вернуться в Россию.

Что дает вам надежду?

— Дает надежду, что я знаю, что очень много хороших людей, в том числе и в России, что они придерживаются таких же взглядов, что несмотря на то, что происходит, они продолжают маленькими какими-то делами, но бороться, что Алексей верил в нас, и я как-то написала, что это был тот человек, который верил в нас больше, чем мы сами, и это дает надежду.