Айал Сан: «Россия – как страшная мачеха»

Айал Сан – певец и активист из Якутии. Боролся с незаконными свалками и охотой ради развлечения. За это, а также за публичные высказывания против ксенофобии и дискриминации гендерных меньшинств был уволен из Театра эстрады Якутии. В последнее время жил в Москве, после начала войны эмигрировал. О расизме, причинах поддержки войны в России и ответственности тех, кто никогда не выбирал путинский режим, Айал Сан рассуждает в новом выпуске «Очевидцев 24 февраля».

Расскажите о себе

— Меня зовут Аял. Я — психолог по первому образованию, по второму — вокалист. Я певец, автор музыки, педагог по вокалу, вокальный коуч, эко-активист, можно сказать, ЛГБТ-персона. Сейчас еще активно пытаюсь заниматься защитой прав ЛГБТ-персон.

Ваши первые мысли и чувства 24 февраля?

— Я помню, что я ночью вообще почти не спал. Я помню, что я заснул где-то около двух часов ночи, а в четыре уже было понятно, что началась война. К шести утра у меня были уже все вещи собраны. Я думал, что это самое страшное событие, которое могло произойти. Я предполагал, что так произойдет, но когда я столкнулся с этим в реальности, это оказалось намного страшнее. Потому что я не знал, как на это реагировать, и как дальше жить. Все планы рушатся, естественно, и ты понимаешь, что с этим ничего не можешь сделать. Хотя ты говорил всем заранее, что к этому все идет. Было очень страшно.

Что вы делали в первые недели и месяцы после начала войны?

— В первую неделю была просто страшная апатия. Хотелось уехать, но я понимал, что все бросить прямо сейчас невозможно. Хотя, уехать-то хотелось намного раньше. У меня есть родные, у меня есть вещи, которые мне ценны. Ты не можешь просто взять и уехать, потому что у тебя есть проекты, друзья. Ну и тупо, просто нет лишних денег. Потому что ты понимаешь, что цены взлетели. И ты понимаешь, что если ты сейчас уедешь, то тебе хватит буквально на проезд и на неделю жизни. И ты понимаешь, что надо попробовать пожить в этих страшных условиях. Я себе сказал с утра, проснулся и говорю: «Аял, давай попробуем сейчас максимально выжать из этой ситуации все, что возможно, для того, чтобы наконец-то переехать из этой злобной страны».

Невозможно просто даже адекватно мыслить, потому что ты понимаешь, что случилось то, с чем ты боролся всю свою жизнь. Все мое нутро против войн и убийств. А сейчас моя же страна нападает на соседа, на друга своего. И ты понимаешь, что люди умирают. А ты с этим ничего не можешь поделать. Я ушел в глубочайшую депрессию. Два месяца я не мог ничего делать. На этом фоне у меня начались проблемы со здоровьем. Ты начинаешь пытаться что-то делать, изобразить, как говорится, жизнь, но не получается.

Вы участвовали в протестах в России?

— В самом начале, когда 2013-м приняли закон против ЛГБТ, потом в 2014-м, когда зеленые человечки добровольно аннексировали Крым. Но там были организованные протесты, в то время это было, на мой взгляд, физически безопасно. Для меня это очень важно было, ощущать себя физически в безопасности. И я увидел, что это очень неэффективно, к сожалению. То есть то, что мы хотели сделать, к сожалению, не было услышано. Наоборот, мы получили больше сопротивления.

И я выбрал тот путь, который для меня был удобным. Я начал общаться со своими близкими, друзьями и знакомыми, со всем своим окружением насчет Крыма. Что не надо туда ездить, что страшная вещь случилась на самом-то деле. И мы будем очень-очень дорого за это платить. Многие мне сказали, что я негативщик, что как я могу не радоваться этому. А я понимаю же, что и когда и в Сирию, кстати, Россия значит пошла со своей военной операцией. Я тоже говорил, что там тоже же люди умирают за какую-то правду. Мы же не знаем. То, что нам рассказывают по телевизору — это же неправда на самом-то деле. Мы же не знаем настоящей правды. Потому что лезть в чужую страну… Для меня Сирия — это уже было звоночком, когда абсолютно другая культура, абсолютно. То есть даже там рядом не стояли. А мы почему-то решили туда вмешаться. А ты ничего не можешь сделать. Потому что ты никогда не голосовал и так за это, потому что всегда был против. А твой голос просто стирается.

Почему вы уехали из России?

Россию я никогда не выбирал. Если бы у меня был выбор до рождения, я бы ее никогда бы не выбрал. Потому что это всегда была чужая страна для меня. Почему? Потому что я был чужой в своей же стране. Чужой, потому что я не выгляжу, как русский. Чужой, потому что я не такой маскулинный. Когда я хожу по своей же столице, в лучшем случае меня воспринимают, как туриста, в худшем случае обзовут чуркой и может что-то прилететь, мороженым, например, я не знаю.

Когда ты живешь постоянно с чувством, что ты чужой, желание уехать из этой страны, оно даже не возникает, оно по умолчанию всегда присутствует.

Эти вещи, что я что-то должен России! Во-первых, я ничего не должен, потому что я ни под чем не подписывался. Я не подписывался под тем, что я выбираю Конституцию, что я выбираю этого президента. Ничего абсолютно. Просто мне, извините, присобачили вот это гражданство российское, а мне это надо? Я был лучше жил вообще без гражданства, если честно, чем иметь вот такое гражданство. Знаете, когда на улице иногда ко мне подходили и говорили: «Понаехали тут», я всегда говорил: «У меня есть паспорт российский, который в принципе мне всучили. И мне хочется, чтобы вы его отобрали и порвали». «Мигрант», «понаехавший», «славянская внешность». Объявления найдите — «Квартира для съема в Москве». Там везде будет написано «лицам славянской внешности». Но это в собственной же стране. Я специально звонил этим людям, я специально разговаривал по телефону. Я не пью, не курю. Я вообще идеально тихо себя веду. Никого не привожу и так далее. Могу я снять? Конечно. Приходите, приезжайте. А не хочу. Потому что вы написали расистское, очень страшное, очень бесчеловечное требование к внешности.

Сейчас же еще поделили людей на ЛГБТ. Пропаганда там и так далее. Это еще страшнее. С этого же всё и начинается. Если ущемлены права ЛГБТ, значит ущемлены будут, обязательно, на сто процентов, права всего общества. Это на сто процентов. Поэтому по правам ЛГБТ можно судить о свободе слова, о свободе человека.

Почему так много людей в России поддерживают войну?

— Я думаю, что люди, которые мало осознанные, которые живут в страхе, которые потеряли свою волю, они не способны понять даже, что есть «А», что есть «Б». Собаки, кошки домашние знают свои имена, знают, где кушать, знают свою хозяйку, хозяина, дом свой. Также и люди. Как Лев Толстой говорил, это ни в коем случае не мои придумки, но Лев Толстой же говорил, что не все доходят до осознанности. Также я считаю и с людьми. То есть вроде все знаем свои имена, вроде знаем своей профессии. А как начинаешь спрашивать: «Почему так? Почему так?» — люди начинают общаться шаблонными фразами, которые они послушали на первом или втором канале. А потом дальше, когда ты копаешь еще дальше, я психолог, поэтому я люблю копаться, они начинают говорить пословицами, какими-то крылатыми выражениями. То есть, своих мыслей-то и нет. Там есть только шаблоны. И в этот момент ты понимаешь, что надо вливать, вливать знания, вливать критическое мышление. Это не просто — научиться критически что-то воспринимать. Это во-первых, читать много надо. Это трудиться надо.

Что можно сделать тем, кто против войны, чтобы противостоять режиму?

— Чтобы противостоять, в глобальном смысле, этим вещам — убийствам, насилию, войнам, мне кажется, надо быть очень добрым человеком. Вот прямо изнутри. Не изображать из себя, скажем так, добренького человека, воспитанного. Нет, надо быть осознанным и общаться. Не стигматизировать людей.

Изменились ли отношения с близкими после 24 февраля?

— Безусловно изменились, потому что как бы печально это ни было, до людей невозможно достучаться. То есть хотя ты об этом всегда говоришь, общаешься, но сейчас минимальный контакт, просто минимальный. Практически не общаюсь с теми людьми, которые хоть как-то поддерживают это бесчеловечное, страшное нападение на другого человека. Знаете, что я не понимаю? Допустим дом, 300 человек живет, и кто-то кого-то убил. Позвали полицию. Сразу же схватят или ликвидируют этого убийцу. То есть на месте сразу же начнутся оперативно-розыскные мероприятия. А почему весь мир не может остановить одного человека, который убивает ни одного человека, а тысячи людей. И самое страшное еще впереди. Когда это все закончится те люди, которые убивали, они же придут с поломанной психикой, с травмами. Они никому не будут нужны, ни кому. Я как психолог говорю, что психологи должны просто посвятить всю свою жизнь тому, чтобы этих людей спасти, тех которые остались еще адекватными, любящими, миролюбивыми. Хочется, чтобы психологи максимально отдались в своей профессии.

Вернетесь ли вы в Россию, если режим Путина падет?

— Чтобы услышать еще раз «чужак, мигрант, чурка»? Знаете, мне не хочется. Вот если люди поменяются в большей степени, то да. Но те люди, которые переехали, они же ведут себя по-другому, они ощущают мир по-другому. Они не воспринимают мир через призму нации, этноса, расы и так далее. Они уже свободные люди, они уже.
Мне было не хотелось возвращаться.

Несут ли все россияне коллективную ответственность за преступления, совершаемые российскими военными в Украине?

— Я очень долго думал над этим вопросом и до сих пор, наверное, думаю над этим. Все-таки есть понятие коллективной ответственности, но по отношению допустим к людям, которые в принципе не были никогда в этой культуре, скажем, в том числе и я, брать на себя ответственность той страны, которая в принципе никогда не была для тебя родной, это знаете, как страшная мачеха. Вот хочется уйти, но нельзя. И брать на себя ответственность за страну, тем более захваченную людьми, которые абсолютно дичайшим образом воруют, крадут, убивают, все что угодно делают, беспредельничают, я не хочу. Считаю, что смотреть на людей сквозь паспорт — это дичайшая дичь. Я с этим всегда буду бороться. Я всегда буду говорить, что ни один человек — ни русский, ни бурят, ни якут не выбирают страну рождения. И по этому поводу надо уметь смотреть в глаза людей, конкретных личностей. Я считаю, что и так вот эта ответственность все равно висит. И так, когда ты все-таки как-то даже связан, ты все равно делаешь то, что ты считаешь нужным. А еще гнобить за это… То есть ты помогаешь, ты жертвуешь, волонтеришь и так далее, а потом кто-то встречает тебя на улице и говорит: «А ты русский оказывается! У тебя российский паспорт! На тебе! Иди-ка ты отсюда!» Это я считаю, абсолютно из той же оперы, это проявление нацизма и фашизма. Нельзя, мир изменился. Мы не выбираем ни пол, мы не выбираем ни страну, ни культуру. Это не должно быть поводом для дискриминации. Нельзя делить людей территориально — ты здесь родился и тебе здесь эту кашу кушать, и пойти потом с оружием воевать. А вот зачем? Зачем я должен убивать человека, которого я не знаю? С которым мог бы, наверное, подружиться, если бы я встретился с ним в других обстоятельствах. Почему я должен стрелять? Тем более заходить в его дом и что-то отбирать. Это просто немыслимо для меня. Если для кого-то это норма, то пора нам делать выводы. Мы не туда идем.

Что ждет Россию?

— У этой страны нету будущего. Я прямо очень-очень-очень надеюсь, что это быстрее развалится. И доброта, и мир все-таки победят.