«Народ с рабским сознанием учит других жить по своим правилам»

Павлу Миронову 48. Родился в Сибири, жил в Москве, работал менеджером по продажам энергетического оборудования. Сейчас через Грузию добирается к сыну, который учится в Испании.

– Украинцы – самый близкий и самый братский для меня народ. То, что началось 24 февраля, до сих пор не укладывается в голове. Это жуть. В ней ошибочно абсолютно все, с морально-этической, социальной и геополитической точек зрения. Поначалу было состояние, как будто лавина на меня обрушилась. Полные ужас и отчаяние.

Я 30 лет женат на украинке. С 1995-го по 2014-ый бывал в Украине по 3–4 раза в год. Первый раз приезжал познакомиться с родителями жены. Наблюдал собственными глазами разницу между нашими странами. У украинцев своя ментальность: особые мироощущение и, главное, отношение к земле, на которой они живут. Костяк этого народа никогда не уезжал со своей земли. Они с особой любовью относятся к своим селам. Если проехать по трассе Москва–Санкт-Петербург или где-нибудь в Сибири, встречаешь сотни заброшенных и сгоревших домов. Увидеть такое в Украине было невозможно.

Я сам из Сибири. Знаю сибирскую глубинку как никто. То, что русский человек творит там, где его не видит общество, не назвать иначе как варварство. У меня дядя был, мы с ним катались по тайге. У него слезы текли от того, что мы видели. Он говорил, что за это надо не расстреливать даже, а в кислоту медленно опускать. Подход у большинства такой: пришел, набрал, нагадил как мог, ушел. А почему? У меня одно объяснение: русский человек – маргинал в третьем-четвертом поколении.

Эта война разрушила почти все мои семейные и дружеские связи. Друзья посылали на три буквы после того, как я озвучивал свою четко проукраинскую позицию. С одним другом мы поссорились сразу после его фразы «а нефиг было с НАТО заигрывать». Кто-то из друзей давно страдает идеей «русской духовности». Есть даже те, кто много (больше, чем я) путешествовал, но все равно тоскуют по совку. В их головах умещаются несовместимые вещи. Например, человек знает, что во главе государства стоит ОПГ, не любит Путина, но «нациков надо уничтожить». Рассказывает историю про то, что «не все так однозначно», что все западное фальшиво и улыбки европейцев – натянутые и пластиковые. А есть и те, кто откровенно поддерживает путина. Дескать, мы воюем не с Украиной, а с Америкой.

Когда иностранцы приезжают к нам, они удивляются: «Русские, какие вы классные! Как вы всегда готовы помочь!» Но про наших людей еще говорят и другое: русский тебе последнюю рубаху отдаст, но завтра он тебя отп****т, если ты не сделаешь то же самое.

Среди родни есть люди, с которыми мы просто перестали созваниваться. Сестра нейтральна, а ее муж – украинец по национальности ­– поддерживает войну. Как это возможно? В то же время украинские родственники благодарны мне за то, что открыто называю происходящее преступлением.

На переваривание лавины страшных новостей уходит столько энергии, что сил решать семейные проблемы уже не остается. Круглые сутки слушаю оппозиционных аналитиков, надеюсь услышать новость о том, что наконец-то главный виновник сдох или люди взбунтовались. Выходить на мирные протесты сейчас бессмысленно. Это значит просто испортить себе жизнь. Если есть ад на земле, то это российская пенитенциарная система.

После объявления мобилизации я сбежал – побоялся закрытия границ. Могу честно признаться: в свое время от службы я «откосил». Это был январь 1994-го – штурм Грозного. Возможно, поступил неправильно: какой-то пацан, наверное, пошел вместо меня и погиб. Но уже тогда было понимание несправедливости.

Что та война, что эта – войны, которые Россия ведет уже много столетий. Их суть одна: народ с рабским сознанием учит другие народы жить по своим правилам.