Журналист Николай Горелов:«Главная религия России – культ 9 Мая»

Николай Горелов (творческий псевдоним Кириченко) — журналист из Калининграда. Публиковался на сайтах Новой Газеты и Эха Москвы. Писал «на культурные темы с политическим уклоном». Например, кинорецензии на современное российское кино. За один из текстов о Второй мировой в своих соцсетях стал фигурантом уголовного дела о реабилитации нацизма. После вторжения России в Украину из страны уехал. В проекте «Очевидцы» Николай Горелов рассуждает о том, могла ли Россия пойти по другому пути в 90-е, что не так с российской оппозицией, и почему главный фундамент путинизма — «хатаскрайники» с имерским сознанием: «Я ничего не добился, зато мы наваляли пиндосам»

Расскажите о себе.

— Зовут меня Николай Горелов, но я предпочитаю свой творческий псевдоним Кириченко — по моему деду. В России я был журналистом, публиковался в том числе в «Новой газете», на сайте «Эхо Москвы». Был переводчиком. Неоднократно работал как переводчик с российским отделением Transparency International, которые сейчас у нас признаны, если не ошибаюсь, нежелательной организацией. Я писал на культурные темы с политическим уклоном. Допустим, на «Эхе Москвы» я написал рецензию на фильм Бондарчука «Сталинград» и проанализировал его с пропагандистской позиции. Какие эмоции пытается этот фильм вызвать у зрителя. Как он вбивает имперские идеи в голову. Как он заставляет зрителя отождествлять себя с убийцами. Как красноармейцы там показаны классными ребятами, а немцы не плохими ребятами, а просто обезличенными, и их легко убить. Это примерно так, как в американских вестернах 50-х индейцев показывали. Еще я писал художественную литературу, за что был награжден высочайшей наградой — уголовным делом — за свою статейку под названием «Благодарственные письма ветеранам».

Как изменилась Ваша жизнь после 24 февраля 2022 года?

— Прежде всего она изменилась тем, что я теперь не в России. Если говорить о том, о чем многие любят говорить, что они испытали шок от произошедшего — я считаю, что они немножко врут или же, скажем мягко, были немного наивными все это время, потому что именно этого и следовало ожидать. Россия в том виде, в котором существует сейчас, безусловно деспотическое, имперское образование, которому необходимо постоянно навязывать свой образ жизни окружающим, портить им жизнь, увеличивать свою территорию. Я почувствовал изменения в окружающем пространстве: по ментам было видно, что теперь они уверены, что являются хозяевами положения и данной территории. Им больше не нужно играть ни в какую цивилизованность и пытаться делать вид, что у нас соблюдаются какие-то идиотские, пусть и фашистские, но законы.

Участвовали в антивоенных пикетах?

— У меня были административные дела за пикеты, хотя я понимаю бесполезность этого занятия. Меня взяли, получается, в марте 2022-го за то, что я был на антивоенном пикете. «Антивторженческом», назовем его так. Меня взяли, мариновали в ментовке, оштрафовали, поэтому теперь я могу гордо говорить: «Да, я сделал свое дело». На самом деле это, конечно, ахинея. Это ничего не даст. Это было скорее для того, чтобы я мог потом себе сказать, что не сидел сложа руки.

Почему решили уехать из России?

— Вообще-то такое желание было и раньше. В рамках журналистской и литературной деятельности было абсолютно невозможно продолжать что-то делать в России — это было ясно после моего уголовного дела. Потом случился ковид, я еще понемножку пописывал, но уже гораздо осторожнее. А потом началась вся эта штука с войной и стало ясно, что теперь уже за любые несвоевременные мысли, высказывания и что угодно будут откровенно сажать. Поэтому пришлось пользоваться теми вариантами, которые были: сначала в Бишкек, а там я уже получал гуманитарную визу в Германию.

Зачем Путину война?

— Правильный вопрос был бы не «Зачем Путину война?», а «Зачем России война?». Потому что в данном случае Путин еще скромный и сравнительно вегетарианский выразитель чаяний всего этноса, который называется «русские», «россияне» — как угодно. Если ты живешь на территории Российской Федерации, то с вероятностью 95 процентов ты хочешь, чтобы твоя страна всем давала под зад, чтобы она показывала какой она мачо-мэн, как она может всем навалять, все испортить, навязать и сделать так, чтобы неповадно им там было заниматься своим высоким уровнем жизни со всей этой педерастией и… В чем там еще обвиняли Данию? В зоофилии? То есть все это давно существует, это началось еще с Крещения, с Византии, с ордынства. Россия всегда была деспотией. Это никогда не заканчивалось. Были какие-то попытки, передышки вроде перестройки, но даже Горбачев пострелял и литовцев, и азербайджанцев, и много кого еще. Поэтому правильный вопрос был бы: «Зачем война России?». А правильный ответ: «Потому что она по-другому не умеет».

У России был шанс пойти по другому пути в 90-е годы?

— Пардон, вообще-то, в 90-е была Чечня. В 90-е уже были попытки навязать имперскую модель Грузии и Украине. В 90-е был расстрел Белого дома. В 90-е была фальсификация выборов 96-го. То есть, в принципе, весь путинизм уже содержался в ельцинизме. Просто он был менее явным, так как у Бориса Николаевича было меньше времени и не было этих гигантских финансовых ресурсов, которые, к сожалению, пока еще есть у Владимира Владимировича.

Почему россияне оказались так восприимчивы к пропаганде?

— В перестройку одним из наиболее популярных персонажей на ТВ был Кашпировский. Кашпировский! То есть россияне готовы поверить в любую ахинею. Мало того, православная церковь, как правильно говорил Кристофер Хитченс, «создает невероятную сервильность у населения, которое попало под ее власть». Желание подчиняться всему, включая информационные атаки. Но также мы имеем и всякую эзотерику, веру в теории заговора, приговоры — закопай яблоко, и у тебя пропадут прыщи. Дофига россиян — по-моему, треть — до сих пор считают, что солнце вращается вокруг Земли. Поэтому россияне готовы поверить в любую хрень. Но гораздо охотнее они верят в имперскую хрень. Хрень, основанную на насилии, уничтожении, втаптывании в грязь.

Почему это происходит?

— Вероятно потому, что таков их культурный фон. Опять же, не стоит забывать, что, невзирая на безусловно высокую влиятельность православной церкви (хоть и из подчиненной позиции), главная религия в России — культ 9 мая. В общем-то, это нормально — мифологизировать прошлое. Вопрос в том, какие его аспекты мифологизировать. У американцев, естественно, мифологизируется Линкольн или Вашингтон, а у китайцев мифологизируется Мао Цзэдун, у северокорейцев все Кимы, все трое, которые были и есть. Россия делает те же самые штуки, которые делают многие, но делает это в деспотическом варианте. Она выбирает самые кровавые, самые деспотические страницы из своей истории и мифологизирует их. Это может быть Сталин, Петр Первый, Невский, кстати. Он отбил ордынских оккупантов от этих ужасных латинян-крестоносцев. Мифологизация прошлого — это нормально, но Россия выбирает самые отвратительные страницы.

У вас есть знакомые, которые поддерживают войну?

— Пофигистов гораздо больше, но были и те, кто поддерживает. Вообще, я исхожу из того, что главный фундамент путинизма — это хатаскрайники. Те, которым пофиг, которым лишь бы ничего не менялось. И да, такие обычно говорят: «Ну воюют, ну не воюют. Вечно кто-то с кем-то воюет. Нам главное в это не лезть». Именно агрессивных пригожино-прилепиноподобных фанатиков войны среди моих знакомых нет. И я не знаю, откуда они могли бы у меня появиться. Но среди знакомых знакомых есть. Россияне по большей части хотят, чтобы их страна надирала кому-то задницы, но участвовать в этом лично они не желают. Они просто хотят приобщиться к ощущению: «Я часть чего-то большого и важного. В моей жизни ничего интересного не произошло, я ничего не добился, зато мы наваляли пиндосам».

Почему после объявления мобилизации народ не проснулся?

— Нужно понять как россиянин относится к государству. Россиянин, понятное дело, не относится к государству, как к определенному количеству нанятых чиновников, которые обслуживают его нужды за деньги. Россиянин относится к государству как к гигантскому вымени, из которого он пьет молоко, из которого он получает все необходимые ресурсы, и которое в любой момент может его раздавить. Россиянин не мыслит своей жизни вне государства. Для него государство по факту божественное. Что оно скажет, то и правильно. Можно пытаться его обдурить. Можно пытаться как-то от него откосить, что многие и пытаются сейчас делать. Но ни в коем случае нельзя сомневаться в его незыблемости.

Что не так делает российская оппозиция?

— Сам факт того, что они называют себя словом «оппозиция», уже говорит о том, что они абсолютно ни черта не понимают в политике. Оппозиция не может быть при диктатуре. Оппозиция может быть при демократии — в Британии, допустим, выиграли выборы тори, и лейбористы стали, как они это называют, loyal opposition — лояльная оппозиция. В деспотии может быть только сопротивление. Сопротивление, как правило, вооруженное. Если оно не вооруженное, то оно все равно готово давать ментам сдачи. Майдан — идеальный пример. Это был изначально не насильственный протест, однако, как только «беркутовцы» и прочие силовики начали применять силу, они получили сопротивление в ответ. А в России сил, готовых заниматься подобным, нет. Следовательно, сопротивления нет. И ещё они почему-то убеждены, что всякие штуки, работающие при демократии — символический протест, стояние с плакатами — могут что-то изменить. Это работает в демократии, потому что публика сигнализирует политику: «Если будешь делать так дальше, мы за тебя не проголосуем». В России института выборов нет, ну, кроме чисто ритуальных. Поэтому в таких ситуациях может работать забастовочное движение, гражданское неповиновение, саботаж. Современная российская псевдооппозиция ничем таким не занимается и, естественно, не может достигнуть успехов. Но она, кстати, и не планировала. У неё, по-моему, только одна задача — набирать просмотры в инстаграмчике.

Что могут сделать люди на Западе, чтобы война быстрее закончилась?

— Максимум тяжелого оружия Украине. Принятие Украины в НАТО в обход всех правил. Предоставление Украине ядерного оружия. Пожалуйста, сделайте это. Публика может писать своим сенаторам, представителям — кому угодно — требуя, чтобы Украина получала как можно больше тяжелого оружия. Ну и, конечно, пресса ни в коем случае не должна забывать о происходящем, чтобы не наступила war fatigue, чтобы люди не подумали: «Слишком много уже этой Украины, надоело. Давайте какие-нибудь другие информационные поводы». Нет, на данный момент Украина должна оставаться главной повесткой в любых демократических средствах массовой информации.