Всё, чего заслуживает Путин – это трибунал
Яков Овчинников – фотограф из Перми, активный участник акций протеста против войны, в поддержку Навального. Его несколько раз задерживали, штрафовали. Он уехал из России со своей семьей. В интервью «Очевидцам 24 февраля» Яков Овчинников рассказал, как митинги, протесты и война изменили его судьбу и Россию.
Расскажите о себе.
— Зовут меня Овчинников Яков, я из Перми. С 2018 года начал заниматься фотографией, планировал заниматься художественной фотографией, но что-то пошло не так.
Вы участвовали в акциях протеста в России?
— Стал посещать акции протеста, начал снимать там и понял, что просто я без этого уже не могу. Настолько все было неоднозначно в стране или наоборот однозначно, что как-то больше сидеть дома не хотелось. Стал помогать штабу Навального, в 2021 году, когда Навального арестовали, у нас было 23 января достаточно мощное шествие, чего не было уже много лет. Было около 8 тысяч людей, люди прошли по центральным улицам. Естественно, я там снимал. Выложил фотографии — вечером мне позвонили, попросили метаданные фотографий. Я сказал, что ничего не буду предоставлять. На следующий день пришли и меня впервые насильственно выволокли из дома — увезли в отдел полиции. Правда, отпустили для первого раза. В апреле уже, когда к Навальному не пускали врачей, я планировал снимать на акции, но в этот день в 11 часов долго, упорно стучали, а в 4 часа, когда я вышел из дома, меня схватили у соседнего дома, посадили в машину, увезли в отдел полиции, и там в первый раз оштрафовали. После этого были еще задержания на акциях — 13 марта 2022 года штрафовали повторно уже за дискредитацию армии. В этот день у нас возле ЦУМа два человека вышли — я поснимал и от своего имени выложил в протестный телеграм-канал. Через 20 минут меня схватили: подъезжает микроавтобус, выскакивают трое с очень знакомыми лицами, ни слова не объясняя, предъявили корочки, запихнули в микроавтобус и увезли сначала в ЦП, потом в отдел полиции — там уже нарисовали штраф 30 тысяч. И вот у меня после этого начались панические атаки. Если сзади машина тормозит — у меня сразу жуткое состояние. Я понимаю, что никакой психолог не поможет — закончилось мирное время, когда уже можно о чем-то с кем-то договариваться. Понял, что надо уезжать, но на тот момент у нас не было возможности уехать. Но когда началась мобилизация — сыну 19, ему нужно было получать военный билет. Хоть он и студент, но я тогда сказал так: «Или я уезжаю один без вас — и делайте что хотите, либо мы уезжаем вместе. Но смотреть, как тебе пришлют труп собственного сына — я на это не готов подписаться». Как-то, видимо, до семьи все-таки дошло: мы 7 ноября отметили день рождения, его 19-летие, а 8-го сели в поезд и уехали.
Было ли у вас предчувствие войны?
— Вообще, честно говоря, мы еще в январе 22-го года с друзьями собирались в кафе, и я уже тогда сказал: «Ребята, будет война». Просто я это чувствовал, я понимал риторику. Это все, что я когда-то читал в книгах, в публикациях о войне Советского Союза с Германией. Да и вообще, просто потому что они говорили по телевизору, вся эта наша пропаганда — для меня было очевидно. То есть война — это просто уже дело времени. Единственно, я даже примерно не мог назвать дату, но когда Байден объявил, что Россия планировала 16-го февраля напасть на Украину, у меня не было ни тени сомнений. Эти сумасшедшие действительно планировали 23 февраля отмечать в Киеве. Ну и просто поскольку проанонсировали, уже нельзя было нападать в это время: это совсем уже было бы смешно, и это доказывало бы, что действительно ЦРУ абсолютно точно имеет своих людей и достоверную информацию. Поэтому и перенесли. А поскольку они любят даты, 23-го им неудобно — перенесли на 24-е. Понятно, что когда 24-го числа объявили о нападении, для меня просто и выбора не было — мы пошли на площадь. Меня тогда правда не задержали, видимо, решили, что я имею какое-то отношение к СМИ. И тогда почему-то не было наших эшников, этих знакомых лиц. Потому что если бы они были, то точно бы ткнули пальцем — у меня к тому времени уже было четыре задержания.
6 марта люди вышли снова, меня тогда задержали вместе со всеми. Не было настолько страшно: когда нас привезли в отдел полиции, нас там было больше 40 человек, посадили всех в зал. Мы сначала не знали, чем заниматься, потом один человек выходит к трибуне и начинает рассказывать, почему он вышел. Второй. Я понимаю, что просто надо включать камеру и записывать. Я все записал, отправил на «Радио Свобода». Это был, по существу, такой большой флешмоб — человек 10, наверное, выходили и рассказывали. Кто-то со слезами, кто-то говорил про то, что у него друзья, родственники на Украине, что он сам из Украины. Сотрудники скромно сидели на заднем ряду — кто-то стоял, кто-то сидел — и ни разу не перебили, не заставили никого сесть. Когда мы поняли, что нас не собираются трогать, тогда, конечно, все осмелели, и я тоже камеру поставил поудобнее.
А 13-го было уже по-настоящему страшно: вышло всего два человека, и на эти два человека была рота полиции. Четыре полных взвода в обмундировании космонавтов — они оцепили квартал, и потом выяснилось, что это была не единственная рота, а там были еще люди. В общем, нагнали огромное количество космонавтов, а вышло всего два человека: женщина с рисунком «Мы за мир» и мужчина, который поднял плакат «Нет войне». Его свинтили тут же, а ей вроде сначала дали уйти, но она перешла дорогу, видимо, ушла из-под камер — журналисты еще были тогда. Ее подхватили и увели в автозак. Я это все снял и выложил. Настолько был злой, что даже не стал ничего выдумывать — просто от своего имени выложил. Когда меня схватили, получилось так, что я захожу в микроавтобус, там сидит 8 человек — пацаны приблизительно от 19 до 25, и все уткнулись в мобильники. Я сперва не понял, что они тут — сидят играют? Им больше заняться нечем? А потом дошло — просто сидят и мониторят сети. Они просто сидели и мониторили все сети, протестные телеграм-каналы, и меня таким образом быстренько вычислили.
Многие ли из вашего окружения были против войны?
— Я 10 лет работал в школе, занимался общественной деятельностью и дополнительным образованием. И вот из моих бывших воспитанников, наверное, только двое или трое оказались действительно против войны. А остальным либо было все равно, либо они поддерживали войну и просто повторяли все эти нарративы, которые звучат по телевизору. Конечно, было обидно.
Как вы думаете, что может остановить эту войну?
— На данном этапе, я думаю, что только физическая сила. Разговаривать с теми, кто начал эту войну, уже бесполезно. Смерть — ее ничем не исправишь, а эти люди убивают в промышленных масштабах. Все, чего заслуживает Путин, это трибунал. Я не сторонник смертной казни, но я считаю, что если на вас идут с оружием, вы вправе защищаться всеми возможными способами. И я абсолютно солидарен с Украиной, с тем, что украинцы защищаются, а не встали на колени и не просят у России пощады.
Что должны делать люди в России, которые против войны?
— Сопротивляться, я думаю, всеми возможными способами. Тут нельзя давать никому рекомендации, потому что каждый тут должен решить сам для себя. И я не вправе кого-то осуждать или не осуждать. Я знаю, что если бы мне разрешили, я бы поехал в Украину. Волонтером, кем угодно — я бы поехал. Но у меня есть один маленький пункт — я должен понимать, что семья в безопасности.
О чём вы мечтаете?
— Чтобы война поскорее закончилась и те, кто развязал эту войну, оказались на трибунале. Я не знаю, как, но я готов весь остаток жизни положить на то, чтобы эти люди оказались там, чтобы их осудить и осудить все, что они сделали.
А каким вы видите будущее России?
— Если честно, я пока не вижу будущего у России. Сейчас первостепенный вопрос в том, как сделать так, чтобы преступники перестали управлять страной. Те, кто планирует будущее — да, это тоже важно, но это второе действие, давайте сначала решим первое. Потому что без освобождения России от этих людей невозможно ничего. Пока есть эта пропаганда, пока она будет работать, люди будут по сути зомбированы. Читаешь — да хоть то же «Метро» — он же везде пишет про эти башни, про эту заразу, которая распространяется в головах у людей, эти голоса. Остается только демонстративно взорвать эту Останкинскую башню, чтобы прекратилось это вещание в голову людям, чтобы не вливали больше вот этого безумия. Понятно, что не сама башня виновата, а те люди, которые это распространяют — а ведь этих сумасшедших уже в стране просто развелось как тараканов. Это страшнее патрушевых, путиных и прочих. Соловьев, Скабеева — я считаю, что эти люди больше виноваты, даже чем сам Путин. Потому что они-то точно осознают, что они делают. Понятно, что в первую очередь, конечно, его вина, но без окружения он бы не был тем, кем он стал и кто он есть.