«Разговоры только в курилке, и то, шепотом»

Нам написала Людмила (имя изменено). Ей 23 года. Она учится в магистратуре на политолога. Людмила рассказывает о своих ощущениях от учебы, общения, пишет о своих попытках осмыслить происходящее через творчество и стремлении сохранить веру в лучшее.

— Я уже писала вам однажды, в феврале, после смерти Алексея. Многое в жизни — и в мире поменялось, информации в голове столько, что хочется поделиться с кем-то. Отчасти потому и пишу много чего слишком размыто, чтобы не поняли. Но свести два и два — не так сложно.

Как я уже говорила раньше, я по образованию — политолог. Недавно мне стукнуло 23 года, и в этом году я поступила в магистратуру — на то были причины, хотя я и не хотела. Раньше была наивная мечта хоть что-то изменить, сейчас от нее остались лишь воспоминания.

Группа разнообразная: ребята приехали со всей страны: из Казани, Воронежа, Калининграда, Иркутска и Владивостока. Есть и коренные москвичи.

Мнения у всех — разные. Один одногруппник, беженец с Донбасса, спокойно воспринял мое оппозиционное мнение. Остальные… Ну, они предпочитают особо об этом не говорить. Боятся. Это крупный университет, так что неудивительно что большая часть молчит. Какие-то разговоры происходят только в курилке, и то, шепотом.

Заметила, что многие анонимно пишут на стенах в туалете, в курилке, и даже на лестнице. Надписи, конечно, отмывают, но они все равно появляются снова. Курилку не трогают — не знаю, почему. Но там целая летопись на стенке из фраз. Всегда разные. И их все больше и больше — когда я заканчивала бакалавриат, там не было ни одной.

Очень запомнилась одна из них. Постараюсь процитировать дословно: «Отчаянье. Что может быть хуже этого чувства? Только беспомощность, перед осознанием того пиздеца, в который мы катимся». И ведь действительно, катимся. В беспросветный пиздец, которому не видно ни конца ни края.

Были и еще надписи. Банальные, вроде «Леха, ты был прав», «господи боже, если ты есть, то ты тот еще мудак, раз позволил такое» и «миру — мир, хуй войне». Ничего особенного — просто сотни молчаливых криков, таких же, как и остальные. Не поверите, но «Слава Украине» встречается очень часто.

Преподаватели вроде и не поддерживают повестку и пропаганду, но иногда на лекциях сквозит это пресловутое «а вот СВО началось, потому что НАТО…», и слушать аж противно. На моей кафедре это редко случается, и я пока еще не столкнулась с некоторыми из преподов, которых знаю с бакалавриата, у которых вместо мозгов — пропаганда. Но, судя по рассказам моих бывших одногруппников-бакалавров, с которыми я столкнулась, там ничего не изменилось. Все то же непонятное величие, СВО ради мира, укронацисты… Слышала, что в главном корпусе совсем плохо — там недавно магистратура новая появилась, с политическим уклоном, то-ли для юристов, то ли для экономистов, и там одна промывка мозгов.

Бакалавры… Там тоже плохо. Я не общалась с ними, но на нескольких общих лекциях для всего направления, раз в месяц, мы все-таки пересекаемся, поэтому скажу только за третий-четвертый курс. Там мозги промыты. Практически совсем. Они не умеют ни думать, ни анализировать, ни, что самое важное, по моему мнению — искать информацию. Их кумиры Шаман и Мизулина, Соловьев и тот актер, Охлобыстин вроде, сыгравший Быкова в «Интернах». Боже, до чего мы дожили…

Брат и его девушка — уже жена — затихли. У них дочь родилась, им теперь о ней надо думать. У остальных в семье тоже ситуация не сахар — инфляция, все дела, денег нет, а цены растут. Работы тоже почти нет — все подрабатывают там, где могут.

Я новости уже почти не читаю — от них тошнит. Даже влезла немного в теорию экономики, в которой совсем не разбиралась еще год назад, чтобы попробовать понять, чего ожидать. Да и если честно, без этого было понятно — нас ждет полный пиздец. Хочу даже пожать руку Набиуллиной, правда, она чертов гений — не представляю, какой изолентой она склеивает то, что является российской экономикой.

Самое забавное, что этого никто не видит. У нас чертов экономический кризис на носу.

Иногда кажется, что вывожу все только с помощью гонок и мемов с котиками. Не представляете, какая это эффективная психотерапия — уж лучше, чем беспробудное потребление водки, как делает один мой знакомый в администрации президента. Мне его искренне жаль — а ведь при этом, он знает больше меня.

Иногда думаю, что я как старый двухтактный двигатель, который уже засорился продуктами сгорания бензина, и вот-вот взорвется к чертям собачьим. Вы вот знали, что Порше подали патент на новый, шеститактный двигатель? Это такой прорыв в автомобильном мире, если он будет работать. Вот мне иногда и кажется, что весь мир — это чертов шеститактный двигатель, у которого есть будущее, а Россия — старый, едва живой двухтактник, готовый вот-вот взорваться.

Я уже ни на что не надеюсь. Мне хочется простого человеческого — чтобы в этом болоте что-то поменялось. Будь это голод, или пришествие инопланетян, или танки на улицах Москвы. Смейтесь, если хотите, но я верю во второе пришествие Пригожина. Просто хочется, чтобы что-то сдвинулось, потому что мы вязнем в этом болоте неизвестности, и медленно, медленно дохнем. А может, я просто медленно схожу с ума. Я не знаю. Я перестала понимать, мир это решил ебануться, или я.

Я много думала насчет ядерной войны, которую нам тут пророчат почти год. Я не верю в это — нет, власть имущие не настолько идиоты, наверное.

Хотите знать, сколько стоит поступление в магистратуру в мой универ — хороший, московский, относительно известный? Один человек договорился за три сотни деревянных. Дорисуйте еще три ноля, и это — чтобы пройти на платку. Еще один, за бюджет в магистратуру заплатил в четыре раза больше. Так и живем. И это, знаете, еще не предел ценового диапазона — все зависит от популярности направления и универа. В некоторых других московских универах, покрупнее и элитнее моего, за некоторые направления ценник за бюджетное место бакалавриата — как за половину двушки в Подмосковье. Чаще всего платят за международные отношения и юриспруденцию, кстати, я узнавала из любопытства. Про медиков ничего не скажу — не знаю.

Когда мне в открытую предложили бюджет за бабки, я обрадовалась, что у меня нет таких денег. И смешно, и, сука, грустно.

Много думала о том, а что, если вдруг — ядерка? Думаю, что просто достану бутылку водки из загашника на черный день, который все никак не наступает, и пойду как можно ближе к Кремлю, чтобы увидеть, как эта черная дыра сгорит к херам в последние мгновения своей жизни. Но все это, пока что, всего лишь мысли — надеюсь, до действия это не дойдет никогда.

Много пишу. Знаете — очень помогает. Скопилось множество коротких рассказов, которые опубликовать где-то просто страшно, потому что загребут, потому что, да, Фикбук, площадка, где я стабильно что-то выкладывала, тоже заблокирован, а искать новую или вести тгк у меня просто нет сил. Все еще иногда что-то туда закидываю, но захожу все реже — еще найдут мою писанину, штраф влепят за «лгбт и антивоенные настроения», а мне не надо. Мне работа нужнее, у меня мать больная, ее одну я оставить не могу. Но все пишу и пишу — про то, что война — это плохо, что война — это не парады на 9-е мая, детишки в красивой военной форме и георгиевские ленточки, а кровь, кишки, страх и трупная вонь. А что еще остается-то? Как мне иначе выразить все, что я чувствую, если никто не хочет ни поговорить, ни выслушать?

В Читай-городе все больше книг об СВО, и пишут их в основном участники или военкоры. Я взяла, полистала в магазине несколько таких. Если пишет военкор — у нас все заебись; если участник — там проглядывается иногда что-то человечное, но по большей части там просто хроника, чуть приукрашенная мыслями о жизни. Иногда для них выделяется целый стенд в ближайшем к моему универу магазине, куда я захожу. Смотреть противно, как на этом зарабатывают.

Без ВПН вообще ничего не открывается, что дико раздражает. Потому что блокируют все. Твиттер, Ютуб, Фикбук, AO3 (архив нашей собственной — еще одна площадка для фанфиков и рассказов, только международная), Дискорд. Ведь все эти ограничения сделали для чего? Для того, чтобы народ не думал, и не смел научиться думать. Блять, они запретили даже упоминать ВПН. Нахуй тебя, Роскомпозор.

Я пытаюсь говорить, кричать, так, как могу. Но мой крик тонет в сотне таких же молчаливых криков. Некоторые из них прорываются, звучат — и тут же обрываются либо статьей, либо переездом за рубеж, и продолжаются уже из СИЗО и других стран. В этом плане, смотрю на Грузию, на грузин, и кажется, что вроде тридцать с хвостиком лет, как нет совка — а какой разный менталитет! Восхищаюсь ими.

Я уже просто открыто признаю, что сдалась. Что не вижу смысла говорить с кем-то — это все равно тому, что я говорю с бетонной стеной. Большинство не услышат, а время все расставит на свои места, рано или поздно. Лучше рано, конечно, но в нашем случае, приходится вообще просто надеяться, что это произойдет.

Творчество, как и котики, спасет мир. Я верю в это, и вы верьте. Ради котиков стоит еще пожить.