Нас лишили будущего

Маргарите 22. Она — студентка, без пяти минут бакалавр по профилю бизнес-информатика. 24 февраля перечеркнуло ее планы на будущее — компании, в которых она мечтала трудоустроиться, из России ушли. О последствиях войны и экономической изоляции Маргарита рассуждает в новой серии проекта «Очевидцы».

Расскажите о себе.

— Мне скоро будет 22 года, в настоящий момент я заканчиваю обучение в бакалавриате по специальности бизнес-информатика.

Как ты узнала о войне в Украине?

— 21 февраля, когда была речь про ДНР, ЛНР, их признание и этот урок истории длиною в час, мы снимали видео на мой маленький Youtube канал. Я помню, что мы не могли начать съемку, потому что смотрели трансляцию, все ждали, когда она закончится, и уже тогда было понятно, что мы живём не то что в эпоху перемен, а в эпоху очень страшных и непонятных событий. Что с ними делать и как быть — непонятно. Потом было очень четкое осознание того, что что-то будет не так. После 23-го числа я просыпаюсь утром, мой молодой человек уходит на работу, у меня пара, я залезаю в телефон и вижу эти новости. Я понимаю, что это абсолютный апокалипсис. У меня пара, и я вообще не представляю, как мне сидеть на ней. Я не помню эту пару абсолютно, потому что единственное, что я могла делать — это просто обновлять новости. Когда я готовилась к экзаменам, то просмотрела видеозапись пары, и это был абсолютно новый для меня материал. Потом я ехала домой и плакала в электричке, потому что это было что-то абсолютно непонятное.

Правда ли, что большинство в России поддерживают войну?

— В кругу моих знакомых много людей, которые политикой не особо интересуются. Стандартная история о том, что «Я вне политики». Однако многие с течением времени, с уходом каких-то компаний из России задаются вопросом: «А что случилось?». Они начинают понимать, что происходит что-то страшное и в соседней Украине, и в нашей стране. Поэтому, как бы ни было горько это осознавать, чем дольше длятся эти военные действия, тем больше людей понимает, что это явно что-то не то.

Как война повлияла на отношения с близкими?

— На самом деле это сложная для меня тема. Если моя мама человек, который не хочет, чтобы погибали люди, чтобы рушились города, то от моего отца и от родственников, к сожалению, слышатся фразы вроде «Это все американцы». Почему-то есть идея о том, что это не Россия напала на Украину, и вообще все происходит по вине не американцев, а каких-то злых олигархов где-то сверху и так далее. Странно и немножко больно, что этой риторикой также пользуются друзья моей семьи, которые уехали в 90-х в Германию при репатриации. Они говорят: «Мы выходим на митинг против всего этого». Я уже на подъеме, что да, они это тоже не поддерживают, а потом выясняется, что они выступают на митинге против того, чтобы Германия посылала оружие в Украину, потому что правительство Украины принимает какие-то запрещенные вещества и всё то, о чём говорится в новостях. И они всему этому верят. И мне больно от этого. Почему эти люди имели ресурсы уехать, а мое поколение, которое на данный момент не имеет права что-то делать, потому что мы заканчиваем вузы, заканчиваем школы и привязаны к этому месту против своей воли — нет. Обидно, что люди, у которых есть ресурсы, и которые уехали, говорят такое.

Кто виноват, что жизнь миллионов разрушена?

— Я согласна с идеей разграничения вины и ответственности. У каждого человека есть моральный выбор — ты либо что-то делаешь, либо не делаешь. И у человека был выбор: сказать о том, что мы начинаем наступление на Украину, или не сказать. Подписать эти бумаги или не подписать. Он его сделал. У правительства был выбор: поддерживать его или не поддерживать. 21 февраля, на совете безопасности все выбрали кивать, выбрали подписать закон, люди выбрали поддержать эту власть, выбрали молчать, но ответственность за это, к сожалению, будем нести мы все. И как бы ни было мне горько это признавать, но как человек, который не был ни на одних выборах, кроме поправок в конституцию (хотя были ли это выборы?), я понимаю, что я тоже, к сожалению, несу ответственность, потому что в какой-то момент жизни выбрала перестраховаться, не пойти куда-то, не поддержать кого-то, промолчать и так далее.

Участвовала в акциях протеста в России?

— Если бы я пошла на митинг, а меня задержали, то моих родителей могли бы уволить. Или за какие-то посты в соцсетях — то же самое. Плюс вуз. Я не могу рисковать своей учебой в вузе, потому что я хочу получить этот диплом и не быть связанной с государством, не быть настолько зависящей, потому что в любом случае, если я обучаюсь в ВУЗе — я зависима. Я не имею высшего образования, я не могу найти работу. Даже за границей все равно нужна эта корочка. Поэтому на данный момент я стараюсь перестраховываться, чтобы минимизировать свою ответственность перед государством и за свою семью, чтобы иметь свободу выбора.

Есть ли смысл в протесте?

— Я не верю в то, что мы все выйдем, потому что уже очень много времени последовательно принимали законы, насаждались мнения, которые, с одной стороны, разъединили людей, и теперь просто выйти физически сложно, а с другой, объединяли людей, и теперь телевизор прав. Я родилась в 2000-м году, и все это время, в этой вертикали власти, надо мной был один человек. Я не очень верю в то, что выйдет вся Россия. Ну и что? Пригонят еще один полк Росгвардии, которая всех распихает по спецприемникам и влепит всем штрафы на 50 тысяч, которые скорее всего пойдут в карман нашему правительству.

Как сложившееся может повлиять на твоё будущее?

— Если я пойду в России на работу, то мне придется делать сложный моральный выбор, потому что это может быть сделкой с совестью или даже с дьяволом. К сожалению, на данный момент из России ушли компании, в которых я бы хотела работать — с четким имиджем, с четкой позицией, которую я поддерживаю. Даже если я переезжаю, боюсь, диплом российского университета может стать определенным препятствием на собеседовании.

Есть ли будущее у России?

— У нас украли будущее. Я не представляю, как работать при данной власти и не получить при этом клеймо во всем современном мире. В мире-то знают о том, что глобализация — это процесс, который совершен и без которого сейчас никакой другой процесс не происходит. К сожалению, в России этого не понимают. Не понимают, что невозможно сделать самолет в одной стране, невозможно его сделать в России, невозможно его сделать в США — это не от страны зависит. Есть такая штука, как распределение обязанностей, которое когда-то привело к созданию гендерных ролей, которые, правда, сейчас размываются. И сейчас распределение обязанностей происходит по всему миру. Кто-то делает корпус самолёта, кто-то делает к нему микросхемы, и в результате самолет летает. И очень глупо выкидывать себя из этого процесса и ставить крест на достижениях как в целом своей страны, так и, наверное, на достижениях всего мира, показывая, что мы можем изобрести велосипед, хотя мы не можем его изобрести в одиночку, и зачем его изобретать, если он уже есть. Просто не нужно закрываться от всего мира. На данный момент это совершенно невозможно и непонятно зачем. И поэтому я не понимаю, как работать в нынешних условиях. В любом случае будут репарации, будут какие-то выплаты, и я понимаю, что это все ляжет материальным бременем на всех нас и, в числе прочего, на меня, если я буду работать в этой стране. Если все-таки власть поменяется, то я надеюсь на то, что у нас будет возможность доказать миру, что мы не поддерживали этот строй, не поддерживали эту власть.

Чего ты боишься?

— На данный момент я боюсь всеобщей мобилизации, потому что я боюсь за своего молодого человека. Ещё я боюсь полного закрытия границ, чтобы никто не мог выехать. Я боюсь того момента, когда власть осознает, что у них происходит, а я в этой ситуации буду в стране.

Планируешь отъезд из России?

— Я планирую уезжать. На данный момент я не могу уехать, потому что я пишу диплом, а так я уже в процессе составления англоязычного резюме, я состою в чатах, где ищут работу и помогают с устройством за границей. Я не знаю, что реального должно произойти в ближайшее время, чтобы я осталась в России. Наверное, должна поменяться власть, причем радикально. Я бы очень хотела, чтобы это произошло, чтобы все-таки делать жизнь в России лучше. Но последние события показали, что верить в хорошее сложно. Я до последнего надеялась, что никаких боевых действий не будет. Ну, не сейчас. Для чего? Зачем? Но, к сожалению, это произошло, поэтому мне сейчас страшно верить в то, что что-то хорошее все-таки может произойти. Просто страх неизвестности.