Маргарита Кудря: «Город вымер. Еще вчера был цветным, стал черным»
До войны Маргарита Кудря работала преподавателем графики и дизайна в компьютерной академии «Шаг» в Днепре. Через месяц после полномасштабного вторжения России в Украину ей пришлось вместе с детьми и собакой эвакуироваться в Германию. В Германии Маргарита начала преподавать вокал для детей и взрослых. Создала музыкальный бэнд. О том, как ее жизнь изменила война, Маргарита говорит в проекте «Очевидцы».
— Мы жили абсолютно нормальной жизнью. 23 февраля наконец-то закончили ремонт в квартире и поставили большой шкаф-купе. Это была финальная точка. Мы так радовались, подсветку сделали.
24-го в 5:34 я проснулась от того, что над домом пролетел самолет — я живу на последнем этаже, так громко было. Я растолкала своего молодого человека Мишу, и говорю: «Что это?» И тут я услышала первый взрыв. Мы подскочили. Второй взрыв. Это взорвали аэропорт на левом берегу. Он от нас километров 25, но слышно было очень хорошо.
У нас есть рабочий чат, там все были в шоке, я только видела одно слово: «война, война, война». Я понимаю, что надо бежать. Звоню коллеге — куда? Она — на Западную Украину. И мы начали паковать вещи. Дочь Доминика в панике, рыдает. Смотрим в Инстаграм, а там Киев уже бомбят.
Впрыгиваю в штаны, говорю, собирайте манатки, берите самое необходимое: ноуты, технику, все то, что нам позволит как-то заработать. Сама побежала в АТБ, это сеть дешевых магазинов в Украине.
Чтобы вы понимали, АТБ работает круглосуточно, но я такой движухи никогда не видела. Очереди были от начала кассы и до конца супермаркета. Полки — пустые, мне удалось схватить только овсяное печенье самого низкого качества. Люди гребли сахар, консервы, хлеб, сухую колбасу, хлебные палочки. Все в панике, только говорили: «быстрее, быстрее, быстрее».
Вернулась домой, и мы поехали заправляться. Очередь за бензином — километра четыре. Давали по 20 литров в бак. Миша говорил, мол, сейчас все успокоится, никуда не надо выезжать. Люди были потеряны, не верили, что началась война. Решила — ладно, сидим. От компа не отлипали, смотрели, что делает Зеленский, как это все продвигается. Где-то неделю ждали, что все успокоится.
Город опустел, как будто чума. Все сидели по домам. Потом ввели комендантский час. Везде выключался свет. Спать ложились рано, едва успевали телефоны заряжать. Потом начали звучать сирены. Круглосуточно. А мы живем возле областного телецентра — там сирены такие, что просто в окно орет. Мы по ночам просыпались от их воя.
Только с собакой выйдешь погулять — сирена: ты бежишь обратно и не знаешь, что может произойти. Бомбоубежище было в соседнем здании, мы туда ходили. А потом устали. И подумали, что если будут бомбить наш дом, то спуститься с 6 этажа, чтобы пересечь двор и добраться до бомбоубежища, мы не успеем — на пятом сдохнем. И во время сирены выходили в коридор, я туда припасы поставила.
Работы, конечно, нет. Я пыталась работать, нас сразу же перевели онлайн. Сидим, работаем, включаются сирены, и сразу все выключается. У меня взрослые студенты. Однажды женщина говорит, извините, я больше на пары ходить не буду. Я собираюсь и уезжаю.
Мы с Доминикой подумали, чем бы мы могли быть полезны. Делали коктейли Молотова. Мужчины готовили смеси, а женщины крутили фитильки из старых тряпок. Провоняли бензином, керосином так, что просто хана...
Повторюсь, город вымер. Еще вчера он был цветным, а потом стал черным. Везде были поставлены противотанковые ежи, блок-посты. В здании, где я работала, помимо школы был и военкомат. Там тоже были сваренные из рельс ежи, заложенные песком окна. Город на военном положении. Как в фильмах про Гитлера. Я еще участвовала в развозе еды на блок-постах, где были отряды теробороны. На работе у нас был 3D-принтер и мы постоянно что-то печатали, что потом передавалось на фронт. Наш директор, я перед ним преклоняюсь, настоящий патриот. Он волонтерил каждый день. То есть помогали, как могли.
Я решила уехать в день, когда начались бои на ЗАЭС. Мы до последнего не хотели уезжать. Ходили слухи, что Зеленский подпишет все, что от него требуется и война закончится. Мне в это не верилось.
Я в тот день побежала в аптеку, а лекарств нет — ни успокоительного, ни йода. Я же Комаровского наслушалась, он советовал дышать йодом и пить успокоительное. ЗАЭС от Днепра в 40 минутах. Тут сестра мне пишет из Никополя — все, мы устали бегать по бомбоубежищам, Никополь обстреляли, я буду уезжать.
4 марта мы выехали из Днепра на машине, а 8 добрались до Львова. От нашего дома до центра Львова при других обстоятельствах 11,5 часов. Мы — я с двумя дочерьми, Мишей и собакой — ехали четыре дня. Ночевали как попало. Остановка в лесу. Пробка. Всем команда — выключить фары. А на улице холодина. Машину выключаешь, и сразу дикий холод в салоне. На улице минус 10. А с нами еще собака — акита. Выходить нельзя. Самая большая скорость, с которой мы ехали — 30 километров в час. Строй покидать нельзя, потому что, если ты остановишься, а это лесная дорога, значит, создашь пробку.
Через сайт «Притулок» мы находили какое-то жилье, где были готовы нас принять даже с собакой. Условия были разные, людской поток-то большой. Как-то остановились в маленьком селе у бабушки с дедушкой, так они нам баню затопили.
Мы им оставили денег, так они даже расплакались. Дед нам со своей машины немного бензина слил. На заправках заливали по пять литров, куда там можно на них доехать?
В дороге тоже знакомились с разными людьми. Как-то на заправке познакомилась с мужчинами из Мариуполя. Они мне: «У нас нет дома, нет вообще ничего. Когда началась бомбежка, мы выехали. Все, что осталось — в багажнике. Дома нет, соседей нет». Договорились держать связь. И также маршруты формировали. Мне знакомый фоткает карту, пишет, что туда не ехать, ехать сюда. Тут же пишу мужикам: тут безопасно, можно проехать, есть заправка, где есть бензин.
Доехали до Львова 8 марта. Жилья нет. Вся Восточная Украина находится на Западной Украине. Четыре семьи жили в двухкомнатной квартире. И что делали львовские? Многие из них сами уехали в это время в Польшу, а квартиру сдавали: 50 долларов за квадратный метр. Считаю, что это было преступлением.
Одна знакомая была во Львове, мы в мирное время ездили и снимали квартиру за 350 гривен в сутки. Звоню ей, говорю: «Поселите нас в свою квартиру». Она отвечает: «Вы будете шестыми». Нет, шестыми мы не сможем, мы еще с собакой. Предложила поселить нас на дачу за 50 долларов за квадрат, говоря при этом: «Я не хочу туда никого пускать, а то у меня были квартиранты, они украли у меня шубу...» Да гори ты вместе со своей шубой! Я лучше в машине посплю.
Нашли мы жилье: огромный дом на две семьи за тысячу долларов. Потому что деваться некуда. И там мы могли жить месяц. Первая ночь хорошо, вторая хорошо, думаю, может быть можно начать работать? Ложимся спать, а это было 12 марта, и во Львове начинает орать сирена. Открываем новости — Львов начали бомбить. Вся Украина опять в огне.
Приняли решение, что надо ехать за границу. Мне было страшно ехать одной с детьми и собакой. Попробовали выехать с Мишей, но его не пустили. Мы уехали, а Миша вернулся домой. Придет, говорит, повестка, пойду. Хотя стрелять он не умеет.
Мы за это время похоронили девять коллег. Очень хорошие ребята, преподаватели. Молодые все. Май, апрель 2022 забирал каждую неделю по одному знакомому. Мой друг получил ранение, и ему отрезали ногу. Очень много знакомых погибло, для меня это был шок.
Мы добрались в Польшу. С тяжелым сердцем. Потом в Германию. Там у меня были знакомые. В Германии очень хорошо украинцев приняли. Я работала на складе, помогала упаковывать вещи. Помогали все: турки, сирийцы, украинцы, немцы, а русских никого. Недавно пришла в магазин вместе с дочкой — шорты ей купить. И тут русский гопник в спортивном костюме. Идет по магазину со своей дамой и надсмехается над людьми. Он, наверное, не ожидал, что тут понимают русский язык. Я не выдержала и говорю: вы, говорю, привыкли, что никто вас не понимает, но я теперь вас разочарую, тут полно тех, кто понимает русский язык.
В Германии у меня были только одни знакомые, к которым мы и поехали. Это была семья одного моего студента из Днепра, я подружилась с его мамой. Они переехали в Германию за два года до войны. Мне нужно было чем-то заниматься и где-то себя применять, чтобы привыкнуть к новому месту жительства. Я познакомилась с одной девушкой, которая организовала центр для детей.
И вот как-то мы сидим на кухне, слушаем музыку, выяснилось, что нам нравятся одни и те же исполнители. Я показала ей свои видеозаписи с репетиций в Днепре с предыдущей группой — у меня уже был музыкальный опыт. И она сразу же предложила меня в качестве вокалистки своему другу. В общем, полетела я к ним на репетицию и так и осталась с этими ребятами.
До меня музыканты в течении двух лет встречались по воскресеньям и играли несколько каверов. Потом все закрутилось, завертелось и вот спустя четыре месяца мы уже в своей студии со своими инструментами готовимся к первому выступлению. После него я предложила ребятам играть наши собственные песни, без каверов.
Группу я назвала «AmberHead». Нас шесть человек: два немца, сириец, белорус, украинка и русский! Интернационал полный. О политике мы не говорим, мы все за мир во всём мире.
Я начала работать в детском центре, у подруги: преподаю вокал детям. Мы всей нашей музбандой помогаем украинским детям развиваться в музыкальном направлении, чтобы им проще было пережить стресс от переезда и ситуации на их родине.
Я пою со своими учениками и ученицами украинские, русские, немецкие и английские песни, чтоб они любили музыку, независимо от ее происхождения и языка!
Сейчас мы планируем записать несколько песен для альбома. Я еще в Днепре я вместе с ребятами из предыдущей банды «Raspberry» написала пять песен. Но мы не успели доработать их и записать из-за начала войны. Мы играем в стилях фанк, блюз, рок, панк и регги. И это очень помогает мне выживать психологически, я дышу этим проектом!
В России у меня осталась сводная сестра Юля. 24 февраля 2022 я листала ленту и увидела, что Юля постит у себя кадры, которые транслируют по российскому ящику. Что украинцы стреляют сами по себе. Что украинцы против украинцев. Что украинцы мальчиков молодых в мясо превращают… Я ей пишу: Юля, остановись, удали эти сториз. А она мне: ты меня никогда не уважала, вы все сидите на ж*пе ровно восемь лет, а Донецк бомбят. Я отвечаю: это неправда. Она же меня назвала фашисткой и бандеровкой.
Мне кажется, что в России до сих пор железный занавес. Я никогда не знала, как живет народ в России. Я думала, что у них все нормально, как у нас. После войны я стала понимать, что там не так. Совсем не так. Я у себя в Украине могла сказать: меня не устраивает Янукович, он г*ндон. В России у людей отсутствует возможность высказать свое собственное мнение и есть страх оказаться политзаключенным.
Никаких отношений у Украины с Россией не будет. Даже после окончания войны. Если я скажу, что сейчас украинский народ люто ненавидит россиян, это будет мягко сказано. Мое поколение точно. У кого-то мужа нет, убили или украли. У кого-то брата. У кого-то отца.
В Германии сколько я встречаю русских людей, которые общаются с украинцами, они боятся сказать, что они родом из России. Люди стыдятся своей нации. Вот до чего довела их Россия. Чтобы было позорно сказать — «я из России».
