Бомбы летели прямо над нашим домом

Ханна Сорель – успешный предприниматель и дизайнер. Выпускает одежду под собственным брендом «Anna Sorel» и ведет онлайн-курсы для женщин. Перед самым началом войны Ханна родила четвертого ребенка, а уже через неделю после российского вторжения ее семья на двух машинах покинула только что построенный дом в Киеве и эмигрировала сначала в Италию, потом в Болгарию. О том, как война отразилась на ее бизнесе и превратила благополучную жизнь в беженство, Ханна рассказала в новом выпуске «Очевидцев 24 февраля».

Расскажите о себе.

— Я — многодетная мама из Украины, дизайнер одежды, имею свой бренд, также имею свою платформу по духовным практикам. У нас на двоих с мужем пятеро детей — у него от первого брака дочка, но мы считаем ее своей, и четверо общих: Юлиана — 15 лет, сын Лев — 12, Луиза — 9 и маленькая Луна — буквально вчера исполнился годик. Обучаю женщин творчеству, как ухаживать за собой, как выглядеть максимально красиво несмотря на роды, как «освежить» отношения с мужем. Мы очень хорошо жили в Киеве до войны.

Как вы относились к слухам о том, что Россия готовится напасть на Украину?

— На самом деле никто не верил, потому что мы дружим с русскими. У меня большая часть клиентов — русскоговорящие. Понятно, что на Донбассе война, у меня тетя на Донбассе по сей день живет и не выезжает оттуда. Но мы верили, что это рано или поздно разрешится. Обидно, конечно же, за Крым, потому что мы привыкли туда ездить, это была наша территория. Но слухи уже ходили. У детей в школе, по телевизору начали транслировать информацию о том, что есть бомбоубежища и как пройти туда во время военных действий. У меня дети приходили, плакали, что меня очень расстраивало, ведь у нас достаточно хорошая школа.

Как для вас началась война?

— У меня была сложнейшая беременность. Я практически 9 месяцев пролежала в больнице, и хуже всего, что были сложные роды. Я родила 8-месячную дочку с кровотечением и анемией, и еще месяц лежала в больнице. И вот я выхожу из больницы, и начинается война. Утро 24-го февраля было ужасным. Из-за того, что у меня ребенок, я очень чувствительно сплю. Первым бомбили Борисполь. Это прямо возле нас. Я подскакиваю, бужу мужа и говорю: «Бомбы». Он говорит: «Какие бомбы? Ты что, с ума сошла?» Раз, второй звук. Он говорит: «Точно». Мы, естественно, все переполошились, всё начало гореть, собаки гавкать. Я даже не помню этого, всё так сумбурно было. Я хватаю детей и не понимаю: что делать? Что делать? А дом новый, мы только его построили, переехали в него. А он полностью в стиле минимализм, соответственно, он весь стеклянный. И это было еще одним ужасом. Потому что если летит стекло, то все — у нас нет дома. Он полностью стеклянный, только немного бетонных стен где-то. Обратился президент, говорит оставаться дома. Все начали куда-то ехать, все забито, везде пробки, а бомбы летят. Постоянная воздушная тревога. Говорю мужу: «Рома, у нас дети, давай уезжать». Он говорит: «Хорошо, Аня, куда?» У нас есть куда поехать, у нас везде друзья. Но он говорит: «Куда ехать? Нас же много!» Отдельно купленной недвижимости нет, но мы много где жили, мы продвинутые. Муж у меня, я считаю, запаниковал. У него шок, но он говорит, что нет. Возможно, потом он посмотрит интервью и скажет: «Зачем ты это говорила?» У нас всё встало: коммерческий садик, бизнес. Ничего нет, всё стоит, куда бежать, куда ехать? Прятались от бомб дома. Плохо, что в нашем доме нет бомбоубежища. В Украине до этого ничего не было приспособлено к такому, даже в школах. Сейчас, конечно, там есть убежища. Даже у нас в коммерческом садике бомбоубежище уже есть. А тогда не было. Мне звонит моя подруга — ректор института, говорит: «Клей окна. Скотчем». Я говорю: «Ты в своем уме? Как я могу заклеить стеклянный дом?» А она: «Клей как хочешь, лишь бы у тебя дом не развалился и на детей стекло не полетело. Спите под кроватями». Мы все спали на первом этаже, у нас были достаточно плотные шторы. Я понимала, что если прилетит, то хотя бы не так сильно.

Почему вы приняли решение покинуть Киев?

— У нас Ирпень недалеко, и вообще, получается, что бомбили как раз те места, которые рядом. Один раз особо сильно, прямо над домом пролетело. Весь дом ходуном ходил, дети очень испугались. Я с грудной Луной на руках — мы все залезли под лестницу, потому что на первом этаже у нас панорамные окна. Секунда и — в-ж-ж-ж, сумасшедший гул. Тут же в телефонах смотрим новости, YouTube-каналы, видим, что упало где-то рядом, всё там разбило. То есть пролетело прямо над нами, и я не знаю, как стёкла не повылетали, спасибо Господу. Мы приняли решение, что мы уезжаем. Это было на седьмой день.

Как вы уезжали из Украины?

— Когда мы выехали на дорогу — ни одной машины. Никто не ездит. Везде, на всех табло было написано, извините, буду материться — «Русский корабль, иди *****!» Это, конечно, как-то поддерживало. Было смешно, что они пропустили это. Была команда — убрать с дорог все знаки, потому что танки терялись, у них с навигацией было плохо. Что забирать в такой ситуации — вопрос. Детей, документы… А шубы ты возьмёшь? То есть всё, что накопил, ты оставляешь. В две машины у тебя влезают только дети. У тебя всё было, а теперь нет ничего. Банки не работают — заблокированы счета. Люди начали наличку снимать, а банки блокировали за это. Бизнес не работает, а у тебя деньги вложены в основном в бизнес. У нормальных людей есть какие-то наличные дома, а все остальное крутится, лежит в банке или где-то находится. Было ужасно страшно выезжать. Я, кормящая мать, за рулем, не сплю ночами, у ребенка из-за того, что у меня стресс, начался жуткий запор. Это ужасно. Эта дорога была хуже, чем война и роды. Ты стоишь на блокпостах, ты не понимаешь кто сидит в других машинах. Потому что очень много было машин с украинскими номерами, но в которых сидели наши враги. У нас же были метки везде расставлены. Потом узнали — белые метки это то, куда потом били бомбы. И непонятно, на метке ты стоишь или не на метке. И была очень неприятная ситуация, когда я старалась ехать за мужем, там же все колоннами. Ты еле-еле пропихиваешься, часа четыре-пять мы проезжали только Киев. Нас подрезают два бугая, с небритыми, здоровыми рожами, и один начинает курить, видит, что сидят девочки — и пепел нам в машину. Раньше я бы что-то сказала, а тут себе говорю: «Отвернись, убери глаза, не вступай ни в какие конфликты, ничего не говори, защити себя, не надо». Потому что я бы сказала что-то, а неизвестно, чем бы это все закончилось. Может, у них оружие? И это могут быть кто угодно. Обозленные люди из Донецка, например. Очень многие обозлились в Донецке, на Донбассе из-за того, что у них война, а мы в это время спокойно жили. Да, был майдан, но всё-таки мы жили, создавали бизнес, строили дом. И многие украинцы потом говорили: «Ну вот, прочувствуете». Пока мы ехали, я вообще не спала, потому что ночью плакал ребёнок и я его кормила, а днём я была за рулём. И я не понимаю, как физически доехала. То есть если мне сейчас скажут повторить эту поездку, я никогда в жизни не решусь, даже если надо мною бомба полетит. Мы ехали шесть дней — стояли в пробках в Украине. Все люди убегали, уезжали, всё было занято. И из-за того, что у нас маленькие дети, мы не могли просто ехать ночами и днями, поэтому где-то к вечеру мы останавливались, да и я уже не могла, у меня начинало плыть зрение, потому что, я не спала совершенно, плюс у меня анемия.

Как после 24 февраля изменилась атмосфера на ваших онлайн-курсах?

— Изначально был шок. У меня достаточно большие группы, их много. Я работаю уже 8 лет в этой сфере. Мало того, у меня были партнеры из России, буквально за год до этого я с ними разошлась. Можно даже сказать, что я на украинский рынок не работала. Я работала на международный рынок русскоговорящих. Основная масса — это выехавшие женщины, вышедшие замуж за греков, молдаван, американцев, индусов — кого угодно. Практически во всех точках мира у меня были клиенты. Только один раз мне написали, что чего это я многие посты пишу на русском языке. Написали: «А чому не українською», типа слабо. Я четко ответила: «Мои клиенты разговаривают на русском языке, но это не значит, что они все только россияне. Извините, я буду писать, когда я захочу на русском, потому что у меня два родных языка: русский и украинский».

Как война повлияла на ваш бизнес?

— Мы жили прекрасной жизнью. Мы ни в чем не нуждались. Мы были независимыми. Мы ездили в Крым. И когда начали отжимать землю, мы начали это ощущать на себе. Я дизайнер одежды, у меня были магазины в Донбассе, у меня брали товар в Мариуполе, и в Россию мы отправляли товар. Бизнес у меня пострадал очень сильно от всех этих перепалок. Как я могу быть на стороне России, если я потеряла много денег, много товара, который мне даже не отдали. Его просто забрали в начале войны, и я не получила его назад. Начали рассказывать, что почта не работает, еще что-то, а на самом деле просто забрали товар, просто забрали магазины. То, над чем ты трудился годами, шил, у меня было свое производство — это просто забирают. Все стройки в Киеве встали, садик закрылся, сейчас кто-то ходит, кто-то не ходит. Постоянно бомбят — а когда бомбят, все останавливается. Все закрыто. Свет тоже влияет на производство. Ты шьешь — тебе нужна электроэнергия. И в принципе, кому сейчас нужны шмотки? Больше на армию всё идёт.

Как вам живётся в эмиграции?

— Сколько слез было пролито, сколько молитв было сказано Богу, глядя на моих детей, обнимая их в той же дороге, или приехав в Италию. Нам всё дали, но это не твой дом, это не твоя страна, ты не понимаешь ни одного слова, люди не говорят на английском, и ты беженец. Тебе дали permesso di soggiorno, где у тебя указан статус — «шукаю притулку». Мы постоянно перечисляем на ЗСУ, помогаем чем можем: кто-то позвонил, попросил что-то, где-то кто-то пропал. Но, опять же, это не баснословные деньги, потому что у нас свои дети, и мы сами в ситуации, когда нам надо выживать.

Как вы сейчас относитесь к россиянам?

— Я верю в наш народ, но также я верю в то, что есть много русских, и они тоже хорошие люди. Еще раз повторюсь — у меня много русских клиентов и я их люблю. Они достойны хорошей жизни. Политические конфликты не должны на это влиять.

Какое будущее ждёт Украину?

— Благодаря всем этим испытаниям, во-первых, Украина уже сейчас расцвела, хоть и война, и она в увечьях, все разбито, но как принимают украинцев, как поднялась сама страна, как все приветствуют нас. То есть отстроят в будущем Украину. Я верю, что мы переможемо. Мы всё хотели уехать, а сейчас я понимаю, что у нас шикарная страна, что нужно ее развивать. Я горжусь тем, что я украинка. Наверное, так когда-то евреи гордились, что они евреи, хотя у меня есть еврейские корни. У меня другу на фронте ногу оторвало. Близкий родственник ушел на фронт, и нету связи уже долго. Я уже даже новости не читаю, потому что это на голову не натягивается. Такие зверства, у меня как у матери, вызывают шок. Конечно, я поддерживаю Украину, потому что я украинка.