Анна Авакян: «Братья не нападают в пять утра»

Анне — 29 лет. Родом из украинского города Кропивницкий (бывший Кировоград). Училась в летной академии. Работала в международном аэропорту Борисполь, в представительстве компании Emirates. Война для Анны началась в 2014 году — тогда на Донбассе погиб ее любимый дядя. Тогда же она потеряла работу — в день, когда над Донецком сбили малайзийский Боинг MH17, был ее последний рейс. Компания Emirates ушла из Украины по соображениям безопасности, и сотрудников представительства уволили. Из ОАЭ, где работала стюардессой, два года назад Анна переехала в Армению — с мужем, ливийским армянином, и ребенком. После 24 февраля основной своей работой считает волонтерство — Анна помогает украинцам, переехавшим после начала российской «спецоперации» в Армению. Вместе с друзьями курирует проект «Dopomoga.am» — одновременно пункт помощи и культурный центр. О вреде мифов, цене свободы, «хороших русских», (не)возможности примирения и травме СССР — новый голос в проекте «Очевидцы».

Расскажите о себе

Меня зовут Анна, я из Украины, мне 29 лет. Я училась в лётной академии в Кировограде. Сейчас это город Кропивницкий. Я в Армении живу уже почти два года. До этого я жила в Эмиратах какое-то время. Я была стюардессой.

Вы сказали, что война началась 24 февраля. Для меня война началась в 2014 году, потому что, к сожалению, у меня погиб муж моей родной тёти. Очень хороший человек, военный, подполковник. Он воевал на Донбассе. Он сам родом из Донецка. Уже в четырнадцатом году я абсолютно отказалась от любых продуктов из России. Я потеряла работу из-за войны. Тогда я работала в аэропорту Борисполь, в представительстве компании Emirates. Когда сбили MH-17 над Донецком, это был наш последний рейс. После этого Emirates больше не вернулись в Украину, потому что посчитали, что это небезопасно. И нас уволили.

24 февраля, с одной стороны, стало абсолютным шоком, причем шоком для всех систем организма, не только ментальных, но и физических. Я потеряла пять килограмм, потому что я не могла есть. Я сидела на диване, переключалась между BBC и CNN, смотрела на танки на Оболони и плакала.

Как появился проект помощи украинцам в Ереване DOPOMOGA?

Как-то сам собой родился этот проект помощи, потому что мы понимали, что людям нужна помощь, люди потеряли всё просто. Они приезжали с каким-то одним рюкзачком, с детьми. Это были в основном люди из оккупированных уже на тот момент территорий, которым удавалось выехать в Россию. А потом оттуда, через Грузию сюда. Очень много этнических армян с украинскими паспортами, которые в принципе всю жизнь жили в Украине, построили там дома и свою жизнь, и тут пришлось возвращаться сюда. Нам очень сильно помогают россияне, которые приезжают сюда, которые против войны. То есть, в основном, гуманитарку вытягивают они, можно так сказать. Люди приносят помощь, мы ее распределяем и также у нас здесь культурный центр. Моя сфера — это культурный центр, потому что мне очень хочется делиться украинской культурой, потому что я считаю, что она абсолютно невероятная. У нас есть языковые курсы, в том числе украинский, армянский, английский и немецкий. И вот когда люди приходят учить украинский язык, для меня это очень-очень приятно, потому что я считаю наш язык очень красивым. Таким образом, когда люди приходят, смотрят фильмы украинских режиссеров, которые мы показываем, звучит язык, — они выказывают уважение к моей стране, и мне это очень приятно. Я, что называется, русскоязычная украинка. Была до 24 февраля. После 24 февраля мне стало просто неприятно говорить по-русски, потому что это такое отторжение всего, что связано с этой страной. Но вот как-то первый шок прошел, мы начали выходить на митинги, были ребята из России, вышел парень и начал что-то говорить, он толкал речь и говорил, — на Украине, на Украине. А мне, как всем украинцам, это очень неприятно. Уже я не знаю сколько лет мы талдычим, что нет, в Украине! Правильно говорить — в Украине. Это неуважение. Он говорит, — ну, какая разница! Нам есть разница, понимаете, не укрАинец, а украИнец.

Кто виноват, что жизнь миллионов разрушена?

Главный виновник, мы все знаем, кто. Это Путин Владимир Владимирович, президент России, это люди, которые ему потакают, это люди, которые находятся вокруг него, это всё правительство, это люди, которые пропагандисты, это Скобеева, это Соловьев, это люди, которые разжигали ненависть годами. Даже например, той же Марине Овсянниковой, которая как мы в Украине говорим, «хорошие русские», почему ей никто не верит в Украине? Потому что, человек восемь лет, как минимум, работал на канале, который рассказывал про распятых мальчиков. Потом выйти с этим плакатам и записать видео и сказать, — ну, вот мы же братья! Украинцев это раздражает очень сильно, вот эти тезисы про «мы же братья». Братья не нападают в пять часов утра и не бомбят ракетами.

Я для себя вывела схему, кто для меня хорошие, адекватные, нормальные русские. Это люди, которые делают что-то в России, партизанская это война, либо это информационная какая-то война. Люди, которые распространяют информацию, которые пытаются доносить правду. Не на украинское пространство, на российское пространство. Пытаются россиянам донести правду. Вот это нормальные адекватные русские. Это люди, которые сюда приходят, помогают, которые как-то пытаются понять, вот искренне пытаются понять, почему украинцы так реагируют. Не закрываются вот этим вот — «мы не виноваты, я его не выбирал», а искренне пытаются понять, почему. И принять то, что украинцы так реагируют потому что, украинцы имеют право на такую реакцию, абсолютно.

Примирение россиян и украинцев возможно?

Пройдут поколения перед тем, как мы сможем, если не примириться, то хотя бы как-то нормально сосуществовать. Германию после второй мировой войны по сути оккупировали. Немцев перевоспитывали, им показывали все эти ужасы, им рассказывали. Россию никто оккупировать не будет, это никому не интересно, это никому не нужно, и я боюсь что она просто вот окуклится в таком состоянии. И эти россияне, которые отравлены пропагандой, они никогда не поймут и никогда не примут, что их страна творила на протяжении очень долгих лет страшные вещи, не только с Украиной, а и с Чечнёй, и с Грузией, и с Сирией. То, что дальше будет с Россией это, как бы, уже вопрос другой. Если россияне найдут в себе силы бороться за своё будущее, чего я им, если честно, искренне желаю, то может быть у России и будет это самое будущее.

Войны можно было избежать?

Если бы в четырнадцатом году Запад воспринял это как-то более серьезно! Они проглотили очень много, они проглотили аннексию Крыма, они проглотили HM-17, в котором погибло очень много граждан Малайзии, граждан Нидерландов, Австралии. Как-то все закрыли на это глаза, потому что делать бизнес с Россией было выгоднее, несмотря на то, что бизнес этот был на крови уже тогда. Если бы в своё время не закрыли глаза на Грузию, может быть что-то поменялось, если бы не закрыли глаза на Сирию. Но это такое, знаете, если бы да кабы, в истории такого нет. Остановить войну в Украине может только армия Украины, если мы выгоним российскую армию, в идеале на границу 91 года.

Знаете, я не могу винить Европу, я не могу винить Украину. Потому что я считаю, что Украина абсолютно ничего не сделала такого, чтобы спровоцировать такую страшную войну. Когда женщину насилуют, то виноват насильник. Виновата Россия. И это же не то, что двадцать четвертого числа Путин сошел с ума и решил напасть на Украину. Это же цепочка событий. Ещё в 2003 году был конфликт на острове Тузла. Это нагнетание истерии, что украинцы какие-то страшные нацисты, притесняют русскоязычных. Я русскоязычная украинка была, и никто никогда меня нигде не притеснял, это при том, что я училась в украинской школе. У меня в жизни не было ни одного урока русского языка, но при этом, потому что в семье говорили по-русски, я свободно абсолютно владею русским языком. Это нормально, что в стране для того, чтобы стать госслужащим нужно знать язык этой страны. Вы же не можете стать госслужащим в России не зная русского языка, вы не можете стать госслужащим в Армении. Также устроиться в магазин продавщицей работать, — не знаете русского языка, вас никто не возьмет, потому что это это язык страны. И это очень важно для нас, для украинцев. И в конце концов, это наша страна, мы можем делать в ней всё, что мы хотим. Если народ Украины выбирает себе президента еврея, который хочет заглянуть в глаза Путину, мы имеем на это право.

Есть ли нацизм в Украине?

Я достаточно образованный человек, я вам скажу, да, в Украине есть нацисты, также как и в России есть нацисты, также как и в Америке есть нацисты, и в Германии, и в любой другой стране в мире. Их мизерное абсолютно количество, и они ни на что не влияют, это люди, которые абсолютные маргиналы, что-то случилось у них жизни, и они увлеклись нацистской идеологией. Они не представлены в парламенте никаким абсолютно образом. Даже ультра-националисты не представлены у нас в парламенте. И вот эта вся русофобия, как сейчас говорят, что мы страшные русофобы, так это же следствие, следствие аннексии Крыма, это следствие Донбасса. Как простить четырехлетнюю девочку Лизу из Винницы? Как простить четырёхмесячного ребёнка из Одессы, на Пасху? Как двигаться дальше и делать вид, что этого всего не было? Никак.

Каким тебе видится будущее России?

Я очень надеюсь на то, что тот, кто придет следующий к власти в России, после Путина, тот приведет информационную политику абсолютной открытости о том, что Россия творила на протяжении очень долгих лет. Чтобы россияне это увидели, чтобы они ужаснулись и, может быть, ужаснулись настолько, чтобы не повторять этого. Если взять того же Гитлера и Сталина, то Сталин был тираном намного кровавее, чем Гитлер. И Сталин убил намного больше людей, чем Гитлер, своих людей, людей своего государства. И при этом, я смотрела, в девятнадцатом году был опрос, семьдесят процентов россиян считают, что Сталин был классный чувак, молодец. То есть, вот эти невыученные исторические уроки, они приводят к тому, что вырастает следующий Сталин, он же Путин, он же, не знаю, кто будет следующий. И это идёт по кругу, как какой-то замкнутый проклятый круг. И они не могут из этого вырваться. Страны, которые сейчас больше всего поддерживают Украину, это Латвия, это Литва, это Эстония, это страны, которые осознали и приняли травму Советского Союза, советской оккупации. Они боятся, что с ними опять случится то же самое.