Военные возвращаются, ищут меня, чтобы «поговорить»

Елизавета (имя изменено) живет в небольшом регионе с преимущественно сельским населением. Ей почти 40, растит двух детей. После того, как Елизавета опубликовала в своих соцсетях клип о российских военных, совершивших преступления в Мариуполе и Краматорске, на нее написали донос. Она получила штраф, а ее родственники столкнулись с массированной травлей и угрозами со стороны земляков. Вот ее история:   

– Пишу в эмоциональном состоянии – злости, ярости, бессилии, гнева и ощущения безнадежности. Смешанные чувства, в общем. Сегодня опять слушала, какая я «эгоистка безжалостная» от своей родной сестры, для которой «все не так однозначно».

24 февраля 2022-го, когда началась война, я испытала сильный шок. В такие моменты начинаешь общаться со своим окружением, лезешь в чаты, группы: мол а что пишут люди. И второй шок был от того, что эти люди писали. Они ставили на аватарки флаги России, писали: «Путин – молодец» и т.п. Пытаясь пообщаться с ними, натыкалась на непонимание. Написала несколько постов в разных своих соцсетях с хештегом #нетвойне. Потом риторика пропаганды стала агрессивной,  люди стали транслировать ее на окружающих, и меня послали в одном чате, в другом… Произошел, так называемый «разрыв связей», как в фильме Лошака. Разговаривать было бесполезно. В ответ были грубости и агрессивные выпады.

Я с детства люблю читать. Наверное, это и спасло меня от гипноза пропаганды. Люди воспринимают ВОВ по романтизированным фильмам. Год назад в Бессмертном полку я видела ребенка с портретом Сталина. Это кошмар. Ничего не знают про ГУЛАГ. Многие не знают про Холокост, про Катынь, Бабий Яр. Знают только то, про что показывают в фильмах и на ТВ. Люди живут в долгах, кредитах, от зарплаты до зарплаты. Выживают. Топятся дровами, при этом говорят: «У нас газ! У нас нефть!». Я пыталась общаться, понять, направить, но это переходит в «А вот Америка…» Так говорят люди, которые никогда никуда не выезжали. Невозможно разговаривать с ними – сил никаких нет, нервов нет.

Затем происходит следующая ситуация: от ракетного удара погибают люди, в том числе и дети. Я смотрю похороны детей. Невероятная боль, слезы. Понимаю, что про детей – это одна из сильнейших реакций, эмоций. В России пропаганда пользуется этим для лживых сюжетов, но в Украине истории про гибель детей стали реальностью. Захожу на сайт местного СМИ, вижу там видеоклип – собранный из кусочков видео с телефонов под музыку с песней, в которой поется о том, какие мы друзья, и трудности вместе преодолеем и т.д. И все это с таким позитивным посылом! Под постом небывалое количество комментариев: мол, вот наши герои и защитники.

Это для меня дико и невыносимо, и я беру этот клип, точнее, несколько секундных кадров (клип я так и не посмотрела, не могу такое смотреть) и выкладываю его в пост с оскорблениями. Я понимаю, что, как повторяет Екатерина Шульман, «следить нужно за своей нравственностью» и беречь свою психику, но я так поступила. Далее секундные кадры клипа перемешиваю с другими видео: это тела из роддома Мариуполя, это Днепр, это Драмтеатр, это вокзал в Краматорске.

Естественно, делают скрин и пишут донос на меня. Наверное, в каком-то плане мне повезло: скрин был сделан с видеоклипа и оскорбления, а не со всего остального, за что сейчас основательно сажают. Например, Марию Пономаренко посадили так. Но, увы, в клипе сняты местные – с региона, кто на «СВО», преимущественно, как оказалось, из села, где я выросла. Соответственно, начинается массированная травля моих родственников в селе. Все они тоже слушают пропаганду, и я для них позор рода и позор семьи. Они мне звонят. В местном СМИ пишут про многочисленные жалобы и обращения к ним по этому поводу, так как скрин распространили на весь регион. Я теперь предателем, нацисткой и фашисткой здесь слыву.

Огромное спасибо всем, кто мне помог. Это ОВД-Инфо, это Роман Петрищев, это «Служба поддержки» – психологическая помощь в первые часы травли всеобщей. Спасибо «Открытому пространству» (психологическая помощь уже последующая). Спасибо «Роскомсвободе»: юрист помог мне подготовиться к суду и составил мне бумаги.

Я живу в той самой, как многие говорят в интервью, «глубинной России» бок о бок с тем самым «глубинным народом». И это кошмар. Нет возможности уехать, нет возможности что-то говорить. Даже невинные вещи, которые я сейчас выкладываю воспринимаются очень остро. Мне сразу пишет моя мама и требует ничего не писать и «закрыть свой рот», так как «всей правды мы не знаем», «не лезь в политику».  А мне скоро 40 лет, и у меня двое детей несовершеннолетних.

Мне поставили ПТСР, но я не хочу и не буду извиняться перед «героями» (как мне говорят родственники, мол, «объясниться перед людьми»). Я слушаю Каца, слушаю Шульман, и иногда мне кажется, что они не правы по поводу тех регионов, в одном из которых я живу. Будто они недооценивают масштаб поддержки этого режима. Здесь шовинизм очень силен, и консерватизм.  «Советчина» и стереотипное мышление возведены до таких высей, что таким, как я, опасно здесь находиться. Страшно за детей, за будущее, и страшно прожить свою жизнь среди людей, которые так ничего и не поймут. Большая часть людей поддерживает режим. Думаю, в наибеднейших регионах России картина именно такая. Но я здесь и верю, что все нормально будет.

Эта война должна быть остановлена немедленно. Украине – победы, России – признания преступлений и покаяния. Огромная работа нужна, колоссальная.

Теперь работаю удаленно, пью таблетки, сижу дома, периодически выслушивая обвинения в свой адрес. Долго ли это будет не знаю, но прекрасно осознаю, что все это – ничто в сравнении с тем, что происходит в соседней стране. Держимся.