Виктор Бакуревич: «России жизненно необходимо поражение»
Виктор Бакуревич — один из самых известных русских в Болгарии. Он создал с нуля торговую сеть «Березка». В ней уже 81 магазин — не только в Болгарии, но и в Румынии и на Кипре. Правда, после 24-го февраля Виктор называет свои детища магазинами уже не русских, а этнических товаров. Он публично осудил российскую власть и организовал сбор денег для помощи украинским беженцам. До сих пор Виктор — гражданин РФ, хотя эмигрировал 14 лет назад. Уехал после того, как хорошо познакомился с работой российской судебной системы. В 2006-ом Бакуревич без опыта в уголовных делах согласился стать адвокатом экс-мэра Томска Александра Макарова. В течение полутора лет он горячо отстаивал интересы подследственного мэра, и все это время через прокуратуру в суд поступали заявления с исками о его переводе из адвоката в статус свидетеля с перспективой перерода в статус обвиняемого. Перед началом судебного процесса над Макаровым через Верховный суд один из таких исков был удовлетворен: Бакуревича отстранили от громкого дела. После чего он вместе с семьей покинул Россию.
Расскажите о себе.
Я родился в Томске, в семьдесят пятом году, работал юристом продолжительное время, потом создал свое адвокатское бюро. В конце своей карьеры юридической, я участвовал как один из адвокатов, в защите мэра Томска Александра Макарова, и в две тысячи восьмом году я уехал в Болгарию. Сейчас я являюсь собственником бизнеса. Открыл в 2009-м году вместе с семьей первый магазин этнических продуктов со всего бывшего Советского Союза в Болгарии, в Варне. Мы разрослись, сейчас мы уже работаем в трех странах, в Болгарии, Румынии и Кипре. На сегодняшний день у нас 81 магазин. Так вот, с юридической деятельности переключился на продажу колбасы.
Когда я зашел в политически ангажированное дело, я увидел эту изнанку, которая в общем-то мне претила. Я ходил к Александру Сергеевичу в СИЗО почти каждый день, провел там в совокупности, наверное, несколько месяцев вместе с ним. И вот эти вот походы в СИЗО, конечно, для меня были крайне неприятной процедурой по ощущениям, по впечатлениям. Потому что та атмосфера, с которой ты сталкиваешься, это такой, всё ещё существующий, на самом деле, «Гулаг». Люди не должны так относиться друг к другу, не смотря на то, тюрьма это, или не тюрьма. Более того, СИЗО — это не тюрьма. Там находятся люди, которые считаются по конституции невиновными. Они не должны подвергаться такому отношению. Я заходил в комнату, где была встреча с Александром Сергеевичем, и пока я там его ждал, я через окно наблюдал картинку, когда приезжает машина за подследственными, которые находились в СИЗО. Их в эту машину, которая должна по судам поехать по разным, с утра собирают. Они должны стать почему-то в униженную позу, практически на колени. Рядом стоит охранник с собакой, с овчаркой, которая лает от злости, она так научена, у неё слюна брызжет изо рта, и охранник её так держит, чтобы её пасть была в двадцати сантиметрах от человека. Это ужасная картина на самом деле. И это норма. И я тогда понял, что я не хочу продолжать жить в России. Я тогда понял, что хочу уехать.
Ваши первые мысли и чувства 24 февраля 2022 года.
Что почувствовал? Кошмар. Понимаете, это такое было ощущение, если честно, как будто бы всю жизнь твою вывернули наизнанку. Я понял двадцать четвертого февраля, что жизнь теперь кардинально изменена. То, что произошло, неважно когда оно уже закончится. Да чёрт побери, у нас 350 человек работников, из них, наверное, человек 220−240 с Украины. Ребята, у каждого из которых там родственники, друзья, приятели. Двадцать четвёртого мне стало невыносимо стыдно. Невыносимо. Я никогда не смогу сказать — я не русский. Когда я получу болгарский паспорт, я же не буду говорить, — а я теперь болгарин. Нет, я буду гражданином Болгарии, но я буду оставаться русским по национальность. И те люди, которые сейчас, не все, но многие, творят то что происходит, и поддерживают это, это всё мои соплеменники.
Испытываете ли вы чувство вины за происходящее?
Я считаю, что каждый из нас где-то что-то когда-то не доделал. Я жалею о том, что когда-то не не попытался кого-то в чем-то убедить. Я жалею, что в двухтысячном году голосовал за Путина. В двухтысячном он мне нравился. Я думал, классный, блин, наконец-то такой пришел чувак. Потом достаточно быстро у меня прошло это ощущение. Наверное, буквально через год. О-па, думаю, ни фига себе, наверное что-то здесь не то. Потом дальше-больше, Ходорковский и так далее, то есть, как бы все эти моменты. Помню, сидим как-то с партнерам, они из Эстонии, русские из Эстонии. Как раз вот в момент Крыма. И вот один из них сидит и говорит, — а у меня гордость поднимается, когда я вижу, как русские ракеты взлетают в небо и куда-то падают. Сейчас жалею, что тогда не встал и в морду не дал. Они верят в то, что реально высокоточным оружием это всё куда-то на склады боеприпасов прилетает.
У меня футбольная команда детская. Мне вчера пишет мама одного парня украинца, который у нас тренируется. Она пишет, вчера в Сергеевке погибло восемнадцать человек, в том числе футбольный тренер Олега. Тренер — молодой парень Они там на базе были, они там тренировались. Вот куда это все прилетело.
Изменились ли из-за войны отношения с российскими бизнес-партнерами?
Мы достаточно крупная сеть, и мы много поставок продуктов питания осуществляли из России, и продолжаем до сих пор осуществлять. Поломалась логистика, она стала реже и дороже, потому что существующий курс рубля — это, конечно, насмешка над экономикой. И насмешка над теми, кто экспортирует, потому что сейчас они вынуждены ту валюту, которую они получают от меня, или от других каких-то своих клиентов, продавать на бирже по тому курсу, который установил «Центробанк». Естественно, им это неинтересно, потому что доллар стоил девяносто рублей, а стал стал стоить — пятьдесят пять. То есть, они вынуждены в валюте поднимать цены. Они становятся неконкурентоспособными. Российские товары на сегодняшний день, в результате вот этого искусственно установленного курса, становятся неконкурентоспособными в Европе.
Что ждёт Россию?
В лучшем случае, частичный развал, в худшем — тотальный. То есть, страна развращена, люди развращены, мы и так страдали десятки — сотни лет. У нас и так не очень качественный генетический бэкграунд. Говоря откровенно, сколько людей, сколько миллионов было уничтожено, хороших людей и легендарных, умных. То, что произошло за последние двадцать лет, — это абсолютное, на мой взгляд, моральное разложение, и вылезти из этого, выползти из этого, будет крайне тяжело.
Я верю, я бы очень не хотел, чтобы хотя бы в какой-то части не повторились исторически эпизоды, которые у нас были в двадцатых годах, когда в стране была гражданская война. Я бы не хотел, чтобы у нас повторилось что-то подобное тому, что было в бывшей Югославии. Я тут близко нахожусь, я хорошо знаю эту страну, часто там бываю. Потому что, то что было там в девяностых годах, это просто будут цветочки по сравнению с тем, что может быть у нас. Предчувствие гражданской войны, оно очень сильное, потому что предпосылки, на мой взгляд, имеются для этого все. К сожалению, страна ослаблена, к сожалению, люди беднеют и будут продолжать беднеть. Это неизбежно. В мае месяце российский автопром выпустил три процента от объема мая месяца прошлого года. Не то, чтобы нам автомобилей не надо, и поэтому мы их столько мало понаделали, а то, что мы не можем дальше это делать. А это люди, которые не получают зарплату, которые теперь вынуждены каким-то образом как-то по другому существовать. У нас многонациональное государство, у нас многорелигиозное государство, у нас большое государство, чёрт побери. Если где-то появляются недовольны люди, очень трудно их переубедить любыми способами. И есть, что делить.
Война надолго?
Вообще, в начале думал, что это максимум на месяц. Был уверен почти. Даже такие мысли были, думаю, — ну всё, Путин себе подписал приговор, сейчас-то его снесут точно, вляпался по самое не хочу. Сейчас тоже не верю, что надолго. Война — это несправедливо, фантастически несправедливо. Как бы это не звучало, может быть, кто-то меня обвинит в антипатриотизме, — России просто необходимо поражение. Просто необходимо, просто жизненно необходимо, и чем быстрее, тем лучше. Чем быстрее это произойдет, тем больше у страны и у народа шансов сохранится, и каким-то образом переродиться.
