Жизнь в оккупированном Херсоне
С очевидцем беседовала Маргарита Некратова.
Инна Сергеева жила и работала в Херсоне в сфере клининговых услуг. Была довольна своим уровнем жизни в Украине и впервые оказалась за границей, в Болгарии, в 2022-м, когда пришлось бежать из родного Херсона. В начале войны Инна вместе с почти 300 тысячами херсонцев попала под российскую оккупацию, выехать в сторону Украины ей удалось только в июне. О гуманитарной катастрофе, мародерствах российских военных, а также о том, как оккупанты «хоронили» своих погибших, Инна Сергеева рассказала в новом выпуске «Очевидцев 24 февраля».
Расскажите о себе
— Меня зовут Инна, мне 41 год, я сейчас нахожусь в Болгарии, так как выехала из Херсона из-за военных действий. Работала там, занималась клинингом, жила с дочкой, с семьей, с мамой, все прекрасно было.
Как вы относились к слухам о том что российские войска готовятся к вторжению в Украину?
— Я не верила, что Россия может напасть на Украину, потому что мы жили мирно, и ничто не предвещало такой беды. Если и говорил кто-то, что где-то войска видел, где-то технику видели, то русские каналы это опровергали. Говорили, что это на всякий случай, вдруг Украина нападет. Хотя, в Украине вообще не было таких слухов, что мы собираемся на кого-то нападать.
Права русскоязычных украинцев до начала войны действительно ущемлялись?
– Это неправда. Я из Херсона, это русскоязычный город, у меня мама из Запорожской области, папа из Кривого Рога, с области. Все говорят на русском, или на суржике. Нас никто не ущемлял. У нас есть в Херсоне было две школы с уклоном русского языка. Мы разговаривали и разговариваем на русском языке. Никто ничего не говорил, никто нас не заставлял говорить на украинском языке, всё было отлично.
Как для вас началась война?
– Я пришла вечером домой, все было прекрасно, какие-то были планы, потому что это было 23 февраля, кого-то поздравила. Утром в 5 утра позвонила подруга и просто спросила, — Инна, где твои документы? Я говорю, – а что случилось? Она говорит, — бомбят Каховку. Когда я вышла, посмотрела, а я живу так, что у меня из окна видно Антоновский мост, я поняла, что что-то происходит, стоял дым. Люди просто как растворились, где-то бегали, милиция постоянно стояла, что-то происходило. Я позвонила в магазин подруге, говорю, — что происходит? Она говорит, — Инна, беги, продукты надо забрать из магазина, потому что магазин закрывается. И люди просто все скупали.
Что происходило в Херсоне в первые дни войны?
— Когда начались бои на Антоновском мосту, это очень слышно и видно было, и мы перешли в школу в подвал, мы там жили 10 дней. Когда русские зашли, они сразу телевышку срубили, чтобы не показывали ничего. Когда они зашли, для устрашения населения ударили по жилому дому, и там погибло три человека сразу. И все сидели в подвалах. Мы жили в подвале, выбирались купить какие-то продукты, нам привозили хлеб волонтеры. Невозможно было выйти, потому что были бои, и солдаты уже начинали разъезжать по городу. Рядом школа была 24-я, они ее разбомбили. Наши родственники были все предупреждены, потому что мы прятались с детьми, если завалит, где искать и что делать. А быт был такой: кто из дома закатку принес, нам хорошо помогал депутат Херсона Медведев, он привозил хлеб, он привозил еду, мы это все делили. Но, в основном, давали детям. Магазины очень хорошо помогали. У меня подруги в магазинах работали, они раздавали бесплатно печенье, продукты, колбасы. Мы это все принесли в подвал, и раздавали детям.
Как вели себя российские военные после захвата Херсона?
– Мы уже устали жить в подвале, невозможно дышать, ни помыться, ничего, мы уже просто опустили руки, и просто смотрели, как они ездят, как они приходят в подъезд, взламывают двери. Мы уже на это как-то смотрели просто. Поначалу они нас успокаивали, не переживайте, все будет нормально. Они поставили свой комендантский час. У нас был комендантский час с шести часов вечера, они поставили с 8 часов вечера. Но, в три часа дня уже никого не было на улице, потому что они разъезжали пьяные, они были под наркотиками, для них правил не существовало. На рынок они ходили с автоматами, автосалоны вскрывали, они забирали из частных домов машины. Они творили непонятно что, они были грязные, они постоянно нетрезвые были, они постоянно грубили. Они вели себя, как цари жизни. Они заходили в магазин и когда им говорили, — хлеба нет, потому, что действительно у нас хлебозаводы не работали, они просто показывали на повязку, горят, — не видишь кто это? Это у них белые повязки были. Продавщицы просто объясняли, что хлеба нет. Продавцы выносили хлеб со складов, где прятали его для людей, чтобы они просто ничего не сделали. Они очень по-хамски себя вели. Мы даже одному вопрос задали, когда они приехали. У меня во дворе торгуют наркотиками. Они приехали в нетрезвом состоянии. Мы просто сидели во дворе, у нас двор закрытый, а за домом находится воинская часть. Они приехали, мы знали, что они приезжают за наркотиками туда, и наши парни, подошли просто, задали вопрос, — что вы делаете на нашей земле? Ну вот что? Вы видите, наши дети тут гуляют. Мы тут живём. Что вы тут делаете? Он просто ответил, — это моя работа. Все. Они, когда приезжали из-за города и в магазинах скупались, у них большие суммы были денег, гривны. Заходили в магазины, которые с телефонами, они выбирали самые дорогие телефоны и говорили, или ты откроешь, или мы сами откроем, и забирали телефоны.
Когда уже было в мае месяце, когда они уже начали заниматься мародерством в Чернобаевке, люди начали возмущаться, и писать везде, им сказали обращаться в комендатуру. Они уже обнаглели в край. В Чернобаевке обращались бабушки, и, конечно, приходили извиняться, не более того. И всё, потом опять то же самое начиналось. В дом, к другу моей сестры, который он строил десять лет, они просто заселились. Дом был даже не достроили, отделочные работы не закончены. Они заехали танком, снесли забор и жили там, у них там была казарма. А хозяину сказали, — вы не хозяева тут. Ты с нами спорить будешь? Нет, ты не хозяин тут. И все.
В моем подъезде, в двух квартирах просто выбили дверь. Взрывают, дверь сносит полностью, и они просто в течение дня ставили дверь новую, и все, люди себе жили там. Русские там жили. Ну да, люди выехали. Да, они заселялись в наши квартиры. Моя мама, которой 70 лет, она под обстрелами там живет, потому что у нее там квартира. И многие так остались, которые заработали свою квартиру. Они многих туда заселили.
Как было организовано управление оккупированным Херсоне?
— Когда они решили народом управлять, то просто сделали искусственный голод. У нас были пустые полки полностью. У нас не было лекарств. У нас в больнице не обслуживали. У нас много людей пропадало, очень много. Даже волонтеры пропадали, которые везли лекарства в Херсон, потому что у нас много онкобольных, детей с диабетом. И они просто пропадали. Лекарства завозили из Крыма. Из-за таких действий у меня погибла подруга, потому что они не давали ни лекарства, ничего. У меня подруга лежала в больнице с проблемой желудка, и ей не смогли оказать помощь, потому что не было медикаментов. И она, имея двоих детей, умерла.
Были коллаборанты, которые работали за деньги, или им русские что-то обещали, например. Была одна была воспитательница детского сада. Ей пообещали, если она будет сдавать, кто рассказывает про Украину, ей дадут должность директора.
Как долго длилась гуманитарная катастрофа в Херсоне после захвата города российскими военными?
– Три месяца, это точно было. Потом они начали завозить свои продукты из Крыма, но за очень-очень большие деньги. Колбаса, которая у нас стоила самая дешевая 60 гривен, они ее продавали за 350. Люди не покупали этого. Они завозили протухшие окорочка. Снегиревка нам возила в Херсон молоко, яйца. Они перекрыли дорогу, чтобы они не возили. Они привозили свои же яйца, продукты, которые действительно были протухшие. Потому что из Крыма приехать, ещё и по жаре! Это ужас был!
Как жителей Херсона готовили к референдуму по «присоединению» оккупированных территорий к России?
— Запугивали. Запугивали, что будут ловить на улице, заставлять. Где-то за неделю до референдума старались люди не выезжать в город, потому что они заходили в автобусы, троллейбусы, забирали документы. Много людей пропало. Я старалась брать с собой старый телефон. Они заходили в маршрутку и забирали телефон.
Вот при мне женщина сидела, ей кто-то скинул что-то с YouTube, они начали допрос, вывели ее из автобуса, чтобы она объяснила. Они сказали, — или ты удаляешь, или мы забираем телефон.
Как российская армия отступала из Херсона?
— Мы видели, как они заселялись, и видели же, как они бежали. Все, что ценное было у людей из квартир они забрали — ноутбуки, стиральные машинки, пылесосы. Они все это забирали. Они просто грабили. Они полностью все оборудование из онкобольниц, из детских больниц, детское оборудование вывезли. Из детских садиков телевизоры плазменные повывозили. Они краеведческий музей ограбили. Зачем чучело им?
Как вам удалось покинуть оккупированный Херсон?
— Из Херсона было очень сложно выехать. Это во-первых, очень дорого было. Сами русские брали большие суммы — это 1000 гривен, 2000 гривен, 5000 гривен, варьировалось. Они могли просто, если им что-то не понравится, устроить обстрел. И люди боялись выезжать. И они отрезали все пути, которыми только можно было выехать. Тот, кто знает географию Украины, то может представить, как мы ехали. Я проехала из Херсона Кривой Рог, Запорожье и оказалась в Черновцах. Это мы такой круг сделали за 4 дня. Я не могла взять ни ноутбук, ничего вообще. Даже сняла с себя кольца. Всё сняла, потому что они это всё забирали. Русские всё забирали. Было 43 блок поста, это начиная с Антоновского моста. Я не помню, чтобы хоть на одном посту не было военного, от которого бы не воняло стойким перегаром! Они заходили с ухмылкой: «Встаньте! Выйдите!» Так хамски себя вели, потому что они с оружием. В автобусах были дети, женщины, инвалиды, все. Предел уже настал, когда ребенка вывели. 13-летнего мальчика и проверяли на татуировки.
Как вам живется в эмиграции?
— Домой хочу. Я жила хорошо в Херсоне. Херсон — это мой любимый город. Я приехала, у меня не было загранпаспорта. Тут удивлялись, почему у меня нету загранпаспорта? А он мне не нужен. У меня до моря полтора часа, 3 часа до Одессы. Зачем мне загранпаспорт? Я домой хочу. И сейчас даже те, которые под обстрелами, они хотят, чтобы Херсон был Украиной. Они вытерпят. Мы сильные.
Чем закончится эта война?
— Считаю, что здравый человек понимает, что Россия на чужой земле. Мы независимые. Мы — Украина и мы независимые. И что там делает Россия вообще непонятно. Мне кажется, что когда-то матери и жёны придут к тому, что деньги не решают всё. И они, наверное, перестанут своих детей отпускать, чтобы убивали наших детей. Мы свое отстаиваем — мы не просим чужого. Мы не забираем чужое. Мы просим отстать от нас и просто оставить в покое. Я думаю, что Украина победит, потому что за нашим Президентом наши мужчины пошли воевать. Они чувствуют уверенность.
