«Это уже не Оруэлл, это – Кэрролл»

Андрей Поздняков — социолог, краевед и экскурсовод. До войны жил в Новосибирске. В 2020 против него по доносу хотели возбудить уголовное дело о реабилитации нацизма — из-за авторской колонки «Российское “Можем повторить” — это ужасно: как Великую Победу превратили в шоу». Впрочем, в посте новосибирца, где он объяснял, почему не любит парады и не позволяет наряжать своего ребенка в гимнастерку, экспертиза ничего дискредитирующего памятную дату тогда не нашла. В марте 2022 Поздняков из России уехал. В проекте «Очевидцы» он рассуждает, почему социология — удел свободных, и констатирует, что большинство россиян живут в сюрреализме.

Расскажите о себе.

— Меня зовут Позненков Андрей. Я уехал из России в марте 2022 года. Уехал из Новосибирска, живу в Алматы. Я социолог и по образованию, и по роду деятельности, и еще есть хобби, которое немножко меня кормит — проведение экскурсий, знакомство с городом, с разными местностями. Я этим занимался в Сибири, Новосибирске, Томске, Барнауле и в какой-то степени занимаюсь этим в Алматы.

Почему вы уехали из России?

— Вопрос физической безопасности был не первостепенный, не он лежал в основе. Это, знаете, по-чеховски: «Быть не могу» — совершенно невозможно оставаться во всем этом. Первое инстинктивное желание — пойти куда-то и сжечь паспорт, не иметь никакого отношения к этой стране, прямо совсем никакого. Потому что понимаешь, что это сделала страна в широком смысле слова — не только власть, не только Путин, а вся страна. Как показывает истекший год страна скорее за, чем против. Такое странное ощущение, что как будто ты прочитал 40 страниц книги, а потом тебе взяли и пролистнули всю оставшуюся книгу, показали, что там дальше. Пока, к сожалению, все мои внутренние прогнозы оправдываются: что касается активности России и содержания этой активности, все, что касается сопротивления Украины, все, что касается западной поддержки, санкций. Та же мобилизация для меня была очень ожидаема.

Как будет развиваться ситуация в дальнейшем?

— Понятно, что после Путина все будет гораздо хуже, это совершенно очевидно. Есть персонажи типа Пригожина, Прилепина, и они появляются неспроста. Это ожидаемо, люди этого ждут, есть невыплеснутая энергия протеста. Когда еще у нынешних властей было увлечение Сталиным, они, на мой взгляд, не понимали, что Сталина-то ждут по ним. По ком звонит колокол? Мы все наивные думали, что Навальный будет тем, кто бьет в колокол, а таким человеком становится Пригожин, и даже если он не проявит себя, то появится следующий Пригожин. Это ужасно, но это, к сожалению, реальность на ближайшие сколько-то лет. Я про сроки ничего не могу сказать, но России придется с этим жить. Страшнее другое — уничтожение всех культурных кодов. Сейчас мы — россияне — задним числом говорим: «Они же снесли памятник Пушкину». Ребята, все строго наоборот: памятник снесли после того, как началась война. Не до — после. Поэтому реакцию Украины можно понять, можно понять реакцию мира. Вопрос не в отмене культуры, вопрос в авторитете, в весе России. Россия стремительно не то что теряет — она его уже потеряла. Я боюсь, что на достаточно длинном промежутке времени слово «Россия» будет непроизносимым. Это то, о чем я говорю: пролистнули всю книжку, и ты увидел финал — там точно нет хэппи-энда.

Что происходит со страной, в России фашизм?

— Не я первый, и не я последний, кто об этом говорил, говорит и будет говорить: все эти комплексы, обиды, имперские и шовинистические вещи — да, это какой-то веймарский синдром, появившийся у страны. Мы проиграли в холодной войне, нам развалили страну. Другое дело, что мы этой страны особо-то и не знали никогда. Много советских граждан из России бывало в том же Азербайджане или Туркменистане? Это видно даже по некоторым релокантам, которые совершенно ошибочно думают, что в Казахстане все так же, как в России. Здесь особенностей чуть больше, чем совпадений — страна совсем по-другому устроена. Отсутствие элементарного любопытства, совершенно очевидный дефицит гуманитарного и гуманистического воспитания, очень сложный клубок советской двойной или тройной морали привели к этому. Путин рассуждает как дедушка во дворе. Я не говорю, что я хороший историк — я просто человек, который, читал Карамзина, Ключевского — но оторопь берет от пурги, которую он несет. Это совпадает с его представлением: украинцы — это неправильные русские, которые когда-то отделились. Да, у нас единый корень, но только разделились мы во времена татаро-монгольского ига или где-то на уровне Литвы и Москвы и с тех пор пересекались на недобровольной основе. Вся история этих отношений очень кровавая, совершенно не бесспорная, очень сложная. Тот же Богдан Хмельницкий, тот же Гетман Мазепа — это вещи, которые надо изучать, давать слово историкам, просветителям, а не каким-то демагогам, которых потом еще повторяет наш президент.

В том, что происходит, виноват ресентимент?

— Ресентимент холодной войны — это последняя капля. В какой-то степени это в буквальном смысле слова изничтожение интеллигенции, которое случилась в 90-е и нулевые. Отъезды из Союза, из России не вчера же начались. Мы помним «колбасную» эмиграцию, как ее оскорбительно называли. Но она же не «колбасная» была — народ просто убегал. Я помню шутку конца 80-х годов: «это не эмиграция, это эвакуация». Представители стран, которых мы в силу своего шовинистического воспитания и восприятия считаем сугубо отсталыми, например Таиланда, говорят мне, что учителя и врачи — это самые уважаемые люди в квартале. То есть можно списать на необразованность тайцев, когда люди получают уважение, получают достойные деньги? Сейчас это редкий случай, когда родители не предъявляют претензий учителям за то, что те не так учат, не те оценки ставят. В общем, это следствие дегуманитаризации и дегуманизации общества.

Как смотрите на оголтелый патриотизм в школах, детских садах в нынешней России?

— С ужасом, конечно. Мы достаточно тщательно следили за контентом, который потребляет мой ребенок, и все равно нам присылали в группы фотографии, где они в пилотках, санитарках. Меня от таких вещей берет оторопь, я совершенно не могу на все это смотреть. Даже здесь была неприятная сцена в парке Панфиловцев — дети играли и началось: «Русские не сдаются, русские не сдаются». Где, куда? Это в воздухе витало, а там оказалась украинка из беженцев, и она попыталась… В общем, скандал случился. Пришлось в очередной раз немножко поправлять ребенку мозг, что не время, не место, и самое главное — в чём суть этого странного клича про русских, которые не сдаются? Ничего плохого не хочу сказать про русских как национальность или этнос — сам к ним принадлежу — но то, в чем мы обвиняем других, ровно этим больны сами.

Ваши представления о будущем России?

— Когда-то у Пелевина, кажется, было высказывание: «Какая проблема в ваших этих каганах, если вы те же самые». Ну, придет вместо Путина какой-то другой, придет третий — он же не с луны прилетит. Конечно, хочется воспринимать эту власть как оккупационную, но мы же понимаем, что это плоть от плоти. Она рождена в недрах этой культуры. Я сейчас не буду упражняться в белизне «пальта», извините за просторечие, но пока гражданская нация не начнет работать, не начнет признавать свои ошибки, будет постоянно слышаться: «Вот мы голову пеплом посыпаем». Кто голову пеплом посыпал, скажите, кто? Ну, кроме отдельных персонажей, которых сейчас все ненавидят, вроде Сахарова или Горбачева приснопамятного? Что у нас, много людей голову пеплом посыпает? Да нет, получили по морде, затаили обиду.

В соревновании двух систем «наш Союз без штанов первым к финишу пришел», как когда-то новосибирские КВНщики пели. Вместо того, чтобы принять это как урок, начать работать над ошибками, затаили обиду и злобу. Вылилось в то, что есть. Сейчас получим второй раз по морде, а что будет дальше — непонятно. На кратко- или среднесрочном промежутке всё очень печально, на долгосрочном совершенно непонятно — страну может качнуть в любую сторону. Да, страна слишком большая для того, чтобы стать Северной Кореей, но извините, у нас есть этот опыт, к величайшему сожалению. Начало или середина советской власти примерно этим и была: тотальный террор внутри, озлобление и нападки на соседей. Сейчас основные клыки нам повырывает коллективный Запад. Он же действительно довел до ситуации, что теперь Россия воюет со всем НАТО, вот только опять у нас сани вперед лошади стали. О том, что НАТО к этому совершенно не было готово, говорит хотя бы то, что сейчас свои военные заводы они по второму кругу запускают. Они законсервировали их в 90-м году и забыли про них, как о дурном сне.

Если говорить про Россию, то уже сейчас примерно так и говорят: «Это какое-то вероломство». В чем? Я не понимаю. Это даже не Оруэлл, это уже Кэрролл. Они смотрят на карту, на которой написано «Украина», и говорят: «Здесь нет никакой Украины». Или все помнят 24 февраля, но при этом говорят, что на нас напали. Ну как так? Самое печальное — этот Кэрролл в головах у людей: «если не мы, то нас», вся вот эта мишура. Как социолог я сейчас говорю совершенно безответственно и неправильно, я социологии не замерял, цифр не знаю, ни одной цифре, которую выдают и оппозиционные, и неоппозиционные деятели, не верю, потому что грош цена этому. Социология — удел свободных, а когда за каждый вариант ответа есть уголовная статья — спрашивать мнение бессмысленно. Зачем спрашивать об отношении к «СВО», если есть статья о дискредитации и распространении фейков?

Можем ли мы все что-то сделать, чтобы остановить войну?

— Это, пожалуй, одно из самых страшных ощущений — абсолютная беспомощность. Ты смотришь на все это и проклинаешь себя, неспособного на все это повлиять. Как повлиять? Вот какими-то такими вещами. Мне часто говорят, что я пиарюсь. Знаете, если после некоторых таких, извините, «пиаров» тебя вызывают к следователю — ну его нафиг. Поэтому, конечно, это не о пиаре. Может быть, кто-то задумается. Как бы пафосно это ни звучало, если еще один человек включит голову и подумает — слава богу, миссия выполнена. А если не включит и не подумает — что же поделать, такова судьба. Роль личности безусловно имеется, есть примеры того же самого Казахстана, когда личность Кунаева реформировала страну настолько, что во многом именно этим наследием — промышленным и ресурсным — страна до сих пор живет. Роль личности, если говорить про государственных мужей, можно сравнить с садовником: если садовник подстригает кустики, то они красиво выглядят, а если садовник забил на все это, то у него попер сорняк, либо он как Урфин Джус сознательно засеивает поляну, чтобы дуболомов выращивать. Сейчас ощущение, что у нас примерно такой садовник.