«У меня, как и у Навального, нет другой страны»
Нам написал сын военного Артем (имя изменено). Он рассказал о жизни детей военных. Хочет пойти учиться на юриста, чтобы продолжать дело Алексея Навального и бороться с системой.
— Моя история началась в далёком детстве. Мой отец — военный-контрактник. Уже на пенсии, но до этого всю мою жизнь был военным. Сначала на службе на Кавказе, потом в Армении и снова в России. С четырёх лет я жил в военной части вместе с матерью, младшим братом и отцом. Мне там нравилось. Там было спокойно и безопасно. Но всю часть со всех сторон оплетал забор. Это в более старшем возрасте создало впечатление клетки, за которой огромный мир, который ждёт, а я в клетке.
В армии всё на самом деле не так, как вы себе представляете. Своего начальника они ценят больше президента. Идут на службу по разным причинам. Честно, я и сам хотел, так как платят там хорошо, льготы и отпуск достойные. В одном из писем, которое вы выставили, было об армии — честно, всё зависит от капитана. Но сейчас, наверное, там всё забито убеждениями о защите страны. В моё время мы ездили на экскурсии, концерты, виделись с мэром и посещали такие мероприятия как похороны, возведения памятников и вознесения цветов. Мы — дети военных, нам всё было весело. Детям из другого отряда так весело не было и нас они старались притеснить на совместных мероприятиях.
Я всю кухню знаю и смело могу сказать: свошники — это два типа людей, преступники и те кого, добровольно-принудительно заставили. Последние часто становятся первыми. Грань тонка. И если вы думаете, что здесь пропаганда сильная. То на тех, кого заставили, она сильнее. И скорее всего там уже не осталось никого, кто не хочет убивать. На сво преступники.
Если честно, я не чувствую стыда. Не чувствую потому, что не считаю, что эти нелюди определяют мою страну. Мою страну определяют Немцов, Навальный, Дунцова. И все люди, что от них и с ними заодно. У меня, как и у Навального, нет другой страны. Признаюсь, я хотел уехать и уехал бы, если бы выучил язык. Я сначала смирился, что не смогу, а потом понял, что не должен уезжать, даже если будет возможность.
У меня по своим причинам уже давно нет желания жить. Но в моей голове лишь одно, что я не имею никакого морального права сдаваться после смерти Навального. Это как отрезвитель. Кто, если не я? Кто за меня пойдет отстаивать свою страну? Я живу тем, что я должен завершить это дело. Я живу тем, что я хочу смотреть его глазами на солнце, его руками творить правосудие, его словами вдохновлять людей. Я жить не хочу, и терять мне решительно нечего. Я положу свою жизнь на то, чтоб отстаивать Россию. Буду выходить на митинги, подамся в политику. Вообще пойду на юриста. Постараюсь отстаивать сторонников в суде. Выучу законы, чтоб однажды забыть как пережиток прошлого.
Самая большая моя боль сейчас — это видеть как люди пишут, что россияне скоро забудут о смерти Навального. А я оплакивал его эти две недели. И живу буквально для того, чтоб продолжить его дело.
Но я верю, что нас много. Я видел трансляцию и сидел до последнего. «Не забудем, не простим» — это я хочу выжечь у себя на коже потому, что уже выжег на сердце.
Знайте меня, когда мы победим, я уйду на покой. Я знаю, что мы победим. Вопрос только когда, надеюсь как можно раньше. И если вы это читаете, помните, страх это нормально. Абсолютно нормально. Даже полезно. Не корите себя, что именно сегодня вы не можете. Если в вас есть желание бороться — вы уже наш человек. Если у нас с вами одни взгляды — вы уже наш человек. Идите вперед, а я буду защищать вас своей спиной. Всех людей в этом жестоком мире буду защищать. Его мы не смогли защитить, и эта боль, боль нации, боль страны, боль народа. Они убили человека с большой буквы. Не просто политика, а родного человека. Одних с нами взглядов, который просто любил свою страну и до последнего верил, что люди за ним пойдут.. Прости меня за все невыходы на митинг. Было бы возможно вернуть время вспять, я бы пошёл. Но уже ничего не воротишь. Мне очень больно, но вам не меньше. Победа будет за правдой. Мир вам.