Иллюзионисты
– Я журналист по профессии, но из журналистки ушла, поскольку писать под указку не могу. Но молчать тоже невозможно. На этих «выборах» я была независимым наблюдателем на избирательном участке Центрального района в своем городе. Делюсь своим опытом в виде дневника.
Наша УИК
Наша УИК отличалась тем, что она была самая что ни на есть центральная. Людей без регистрации со всего города отправляли к нам. То есть заведомо высокая явка была обеспечена.
Как только я ступила на порог участка – а это здание крупной градообразующей компании – стало понятно, насколько «мы далеки друг от друга». Нас, наблюдателей, оградили от урн, кабинок и столов с комиссией кросс-лентой, усадили на жесткие стулья и сказали, что наблюдать все 3 дня мы можем только оттуда.
Независимым наблюдателем была только я. Остальные три были из «административного ресурса», только от разных партий. Впрочем, как и члены комиссии – партии разные, а работа у всех одна: в городской администрации или бюджетных организациях.
На попытки передвижения по участку и особенно в район столов и урн нас тут же осаживали и пытались вернуть на место. Вообще, права наши постоянно пытались ущемлять: жесткими стульями, ограничениями в передвижении и тем, что цифры явки не сообщались. Наблюдателям от «Единой России» они были нужны каждые три часа, чтобы вписывать в программу. Поэтому мы считали людей. Я – для себя, наблюдатель от «Едра» – для отчетности.
На выезде
В первый день у нас было три выезда на голосование вне стен участка. Выезд в госпиталь с ранеными на «СВО». 77 человек без ног, как правило, с оторванными стопами, голосуют либо в фойе больницы, либо в палате в присутствии военкома, членов комиссии и наблюдателя. Никакой шторки или кабинки нет, естественно. Всем видно, куда ставят галочку. Какая уж тут тайна голосования!
Второй и третий выезд на дому. Больные и инвалиды, всем за 70–80. Пишут заявления, берут бюллетени, голосуют. Все видно. Никто не скрывает своих предпочтений. Но при этом говорят: «Только бы войну остановил». Они свято верят, что мы воюем с НАТО. Лица телеведущих с центральных каналов на их телевизорах не сходят с экранов все то время, что мы ходим по домам.
В одной лишь квартире был включен не «Первый канал», «Россия» или «НТВ», а канал про путешествия. Хозяйка, женщина-инвалид, спросила: «Где тут графа “против всех”?» А такой нет. Член комиссии ответил: «Просто ничего не пишите». Она ничего не написала, свернула бюллетень и бросила в урну. За кого был учтён ее голос, догадывайтесь сами…
Третий выезд был без меня.
Я написала жалобу в ТИК о том, что мне выдали только два акта о надомном выезде, ТИК ее отклонил: «Вам выдадут итоговый протокол». Подтекст: «Вы тут никто и звать вас никак».
Лишние и карусельщики
К середине второго дня одна из наблюдателей поругалась с председателем УИК. Он что-то оскорбительное ей сказал. Жаль, она жалобу не написала.
Были на нашем участке и карусельщики. Я сама лично заметила: женщину, которая голосовала в пятницу и пришла опять в субботу. Они буквально вбегали на участок, почти все в одно время и говорили: «По допспискам». Видимо, это было кодовым словом. Именно по этим допспискам больше всего накруток, ведь наблюдателям их не проверить, как основные книги избирателей. А подойти к ним во время выдачи бюллетеней нам не разрешают – буквально физически не подпускают: «Вы наблюдаете с места, отведенного для наблюдателей».
Во второй день разница между цифрами, предоставленными комиссией, и нашими по подсчету проголосовавших была в 200 человек! На мои возражения в конце дня председатель заявил: «Но вы же выходили в течение дня то на обед, то в туалет!» «Когда я выходила, считала другая наблюдательница!» Та самая, от «Едра», которой цифры нужно было в программу вносить. Поверьте, 200 человек мы не могли не заметить.
В третий день мы точно также считали голосующих, и на этот раз у нас с председателем все сошлось. Видимо, вброс был запланирован во второй день.
Соло на сейфпакете и загончик
Подсчет голосов – особая песня. Явка на участке составила 89 %. В 20:00 закрыли участок и начали подсчитывать бюллетени. Долго кумекали, к счастью, все сошлось.
Кладут бюллетени на стол, и примерно в 11 вечера председатель радостно сообщает: «Пять минут перекур – и приступаем к сортировке по кандидатам». Пять минут растянулись на четыре с половиной часа. Наблюдатели все ушли по домам, осталась только я. Комиссия ждала отмашки из крайизбиркома.
Подсчет бюллетеней по кандидатам начался в 4 утра. Я пытаюсь снимать, подхожу ближе к столу, но меня возвращают на место наблюдателя.
– Но оттуда не видно!
– Вы имеете право наблюдать с места, отведенного для наблюдателей.
Итог: Путин набрал почти 89 %, Даванков – 0, Харитонов – около 8 %, Слуцкий – 2,6 %.При этом среди испорченных оказался только 1 бюллетень, который кто-то оставил в кабинке. На него был составлен акт, после чего он был с пафосом помещен в сейфпакет, чтобы «все было честно».
С сейфпакетами председатель устраивал шоу: «Посмотрите, как он прочно запечатан, потрогайте. Можете даже на камеру снимать». И к столу подходить разрешается. Но только не во время подсчета голосов.
Голоса подсчитали быстро. Впятером шуршали, заслоняя мой «загончик» спинами. Уловить, даже с помощью камеры, где стоит галочка, было нереально. Я знала, что как минимум два человека на моем участке испортили бюллетени: та женщина на выездном голосовании и еще один мой знакомый, который, как он поделился со мной после выборов, проставил прочерки напротив всех кандидатов. Такие бюллетени должны засчитываться как испорченные, недействительные. Но на нашем участке начитали всего один – тот, что был забыт в кабинке.
Про женщину и ее испорченный бюллетень я указала председателю. Мне парировали: «Вы не имели право вмешиваться в процесс голосования. Это тайна. Если вы заявите об этом, мы напишем жалобу, что вы вмешивались в процесс голосования».
Профессионалы, иллюзионисты, мастера тайного вброса, натасканные властью бюрократы! Таких не переделать, бороться с такими трудно. Выборы фальсифицированы. Вместо того, чтобы тратить деньги на это представление, можно было просто переназначить «президента» и сэкономить миллиарды рублей на помощь людям. Тем же старикам, живущим в жутких условиях, плачущим от благодарности, что комиссия приехала к ним домой и дала «право проголосовать».
Можно было построить несколько госпиталей для раненых. Купить протезы для них и тех же инвалидов, к которым комиссия ездит на дом. И много чего еще.