Смириться с неизбежностью. Как россияне оправдывают военное вторжение в Украину?

Выдержки из отчета Лаборатории публичной социологии

Почему многие россияне поддерживают войну или делают вид, что ее нет? Этот вопрос мы часто задаем нашим очевидцам – экспертам и обычным людям разных профессий. Размышления по этому поводу вы присылаете в письмах, которые мы публикуем. Для нас важны личные истории и восприятие наших собеседников – категоричных противников вторжения России в Украину. Но мы также отдаем себе отчет в том, что отражаем позицию и мнение наших респондентов. А реальную картину поддержки войны могут передать лишь социологические исследования.

По данным ВЦИОМ, к годовщине войны 68 % опрошенных высказались в поддержку «СВО». Согласно исследованию Левада-Центра, к апрелю 2023 года 75 % россиян поддерживают или скорее поддерживают действия ВС РФ в Украине. Но о том, что эти цифры не следует воспринимать как истину в последней инстанции, многократно высказывались аналитики. Например, политолог Екатерина Шульман и философ Григорий Юдин. Достоверность соцопросов в условиях формирующейся диктатуры должна быть предметом критики и обсуждения.

Возможно, опрашиваемые отвечают с оглядкой на риски социально не одобряемой позиции. А те, кто разделяет оппозиционные взгляды, вероятно, отказываются от участия в опросе. При таком раскладе куда интереснее результаты не количественных исследований (соцопросов), а качественных – глубинных развернутых интервью. И такие исследования в России тоже проводятся.

Лаборатория публичной социологии – это независимый исследовательский коллектив, с 2011 года изучающий политику и общество в России и на постсоветском пространстве. Лаборатория опубликовала аналитический отчет по результатам 88 глубинных интервью с не-противниками войны, проведенными спустя 7–11 месяцев после ее начала. Термин – не-противники войны – выбран учеными нарочно, поскольку граница между сторонниками войны и сомневающимися размывается. «Разумеется, все еще есть убежденные сторонники войны, которых никак не назовешь сомневающимися. Но среди наших информантов также много людей, которые поддерживают одни аспекты «спецоперации», сомневаются в необходимости других, и недовольны третьими», – пишут сами исследователи.

Рекомендуем прочитать отчет Лаборатории публичной социологии целиком. Но это довольно объемный труд, поэтому мы подготовили для вас выдержки из заключения, к которому пришли авторы.

Неоднородная и пассивная поддержка войны

Среди не-противников войны все еще есть ее убежденные сторонники и те, кто сомневаются в ее поддержке, но большинство информантов поддерживают одни аспекты «спецоперации» и недовольны другими. Иными словами, они как бы и сторонники войны, и ее противники одновременно. Причем эти информанты поддерживают войну пассивно, безрадостно, как необходимое зло, которого в идеальной ситуации они предпочли бы избежать.

Восприятие войны неустойчиво, подвижно, его оттенки постоянно меняются. В обществе, где политика не является частью жизни большинства людей, не может быть «твердых позиций» по отношению к вдруг вспыхнувшим геополитическим конфликтам.

Стратегии оправдания в первые месяцы войны

Многие россияне испытали шок в момент начала «спецоперации» 24 февраля 2022 года — они не могли вообразить, как нападение России на Украину стало возможным. Военная агрессия в адрес «братского народа» вступала в конфликт с их моральными нормами, а требования государства поддержать ее — противоречили их представлению о себе как о хороших людях…

Однако постепенно шок будущих не-противников войны проходит. Используя ряд риторических стратегий, они убеждают себя в неизбежности «спецоперации», одновременно продолжая настаивать на неприемлемости военной силы как способа решения конфликтов. Это позволяет не-противникам войны поддержать действия власти, оставаясь при этом «нормальными», «здравомыслящими» людьми. Но они все равно не испытывают радости в связи с войной. Наоборот, чем дальше — тем больше негативные эмоции доминируют.

Реакция на мобилизацию

Казалось, что объявление мобилизации, заставившее рядовых россиян вновь пережить интенсивный страх за себя и своих близких, могло поменять их готовность поддерживать войну. Однако этого не произошло. Многие далекие от политики информанты не превращают свое недовольство мобилизацией в недовольство «спецоперацией» в целом — для них политика Путина, война и мобилизация существуют в разных плоскостях. Большинство информантов, критикуя мобилизацию, одновременно находят ей оправдания как печальной, но вынужденной мере: в ситуации неудач на фронте и затягивания конфликта российской армии просто не хватает людей. Не-противники войны смотрят на мобилизацию с долей фатализма: чему быть, тому не миновать — считают они.

Структура поддержки войны

На момент конца осени-начала зимы 2022 года не-противников войны можно условно разделить на 4 группы:

1) Те, кто уверен в необходимости как решения о начале войны, так и ее продолжения до победного конца.
2) Те, кто верит в необходимость/неизбежность начала войны, но не хочеит ее продолжения.
3) Те, кто, наоборот, не считает начало войны неизбежным и необходимым (и предпочли бы, чтобы она не началась), но убеждены в том, что «надо довоевывать».
4) Те, кто все еще пытается удержать «нейтралитет» — они не уверены ни в том, что война была неизбежной, ни в том, что ее следует продолжать до победного конца, но пытаются отстраниться от оценок и жить своей жизнью.

Новые стратегии оправдания

Многие из них заимствуются из государственной пропаганды, но наделяются разными смыслами и используются по-разному. Самые важные из них — это, во-первых, «реверсивные» оправдания. Агрессивная реакция/поведение Украины и ее союзников после 24 февраля как бы подтверждают правильность начала «спецоперации». Во-вторых, представление войны как природной катастрофы: она ужасна, но нет никакого смысла быть «против» нее, так же как нет смысла быть «против» урагана или землетрясения.

Не-противники войны продолжают подчеркивать неизбежный и вынужденный характер ее начала или ее продолжения. Это помогает людям сохранять гуманистическую позицию по отношению к ужасам войны, но одновременно — не выступать против вторжения России в Украину.

Источники информации не-противления войне

Не-противники войны не доверяют большинству СМИ. Многие из них какое-то время пытаются потреблять информацию о «спецоперации» из разных источников — но им становится некомфортно от постоянного столкновения с конкурирующими объяснениями событий. Тогда они ограничивают потребление новостей о войне или сознательно решают использовать только пророссийские источники, понимая, что последние предвзяты.

Таким образом, доступ к альтернативной информации не приводит автоматически к формированию более антивоенных взглядов не-противниками войны. Люди реагируют на «многоголосье» в медиа набором адаптивных стратегий, которые позволяют купировать дискомфорт, не пересматривая взгляды.

Опираясь на результаты исследований, его авторы ответили на несколько вопросов о поддержке войны россиянами, которые часто обсуждаются украинцами и россиянами с антивоенными взглядами.

Если россияне не протестуют против войны, значит их все устраивает?

Только меньшую часть не-противников войны можно назвать ее активными и последовательными сторонниками. Это чаще всего политизированные люди, следившие за российско-украинскими отношениями задолго до начала «спецоперации». Они уверены в правильности решения о начале военных действий в Украине и в необходимости их продолжения. Они ясно видят цели и задачи «спецоперации» и считают последнюю полезной для будущего России…

Мобилизация воспринимается ими как мера, необходимая для победы России в войне. Хотя они и критикуют отдельные аспекты ведения боевых действий, уличают в некомпетентности российское руководство и чиновников, они, тем не менее, продолжают связывать с войной надежды на «перерождение» России, на обретение российским государством нового статуса на мировой арене и в конце концов на улучшение жизни в стране.

Большинство же не-противников войны – рядовые, не политизированные россияне, не имеют цельных позиций в отношении войны. Их рассуждения о войне полны внутренних противоречий и сомнений. Повторяя пропагандистские аргументы в защиту «спецоперации», они стремятся убедить себя в их правдивости, не будучи твердо уверенными в них. Присваивая одни из этих аргументов, они отвергают другие. Зачастую они и вовсе ограничиваются робкой надеждой на то, что какие-то причины для начала войны, пусть и неизвестные им, существуют. Война почти не вызывает у них положительных эмоций. Они чувствуют фоновую тревогу, сожалеют о гибели людей с обеих сторон и не видят позитивных перспектив для своей жизни и жизни страны даже в случае победы России. Они хотят, чтобы война поскорее закончилась (желательно, на условиях России), но не верят в то, что это возможно. У большинства из них отсутствует внятный образ будущего, им сложно представить себе положительный исход этой войны — они предпочли бы, чтобы война и вовсе не начиналась. Поддержка войны или воздержание от ее осуждения у большинства ее не-противников вынужденная и безрадостная, она во многом является следствием ощущения собственной неспособности хоть как-то повлиять на ситуацию

Если у многих людей нет консистентных позиций и они выражаются противоречиво, значит, поддержка войны — это следствие отсутствия способностей к критическому мышлению?

Для большинства россиян проблемы «фашистской» Украины и угрозы со стороны НАТО не существовало вплоть до начала «спецоперации» (за исключением тех, кто были связаны личными связями с Донбассом — но они обычно становятся последовательными, убежденными сторонниками войны). Широко обсуждаемая идея военной интервенции России на территорию Украины и возможность полномасштабной войны с соседями казались им фантастическими сценариями. Они не имели претензий к украинцам как к нации.

24 февраля 2022 года застало многих россиян врасплох, став для них глубоким потрясением. Они не были готовы к необходимости выбирать сторону в большом геополитическом конфликте. Они выросли в деполитизированном обществе, жили частной жизнью и не интересовались политикой. У них не было опыта оценки устройства общества и государства или отношений России с другими странами. Вместе с войной они оказались стремительно погружены в совершенно новую, незнакомую, непонятную для них реальность, которую они усиленно пытались осмыслять.

Соответственно, отсутствие консистентности в их восприятии войны не удивительно — и не является следствием недостатка критического мышления: на наших глазах происходит живой процесс формирования отношения людей к прежде далеким от них феноменам.

Почему поддержку войны нельзя просто объяснить эффектом зомбирующей пропаганды?

Во-первых, потому что восприятие войны состоит не только из аргументов в защиту войны. Есть еще эмоции — и они далеко не всегда резонируют со страстями российской государственной пропаганды. Не-противники войны не только пытаются оправдать войну, но также делятся своими страхами и тревогами по ее поводу. Эти страхи и тревоги, переживаемые ими в одиночку или со своими близкими — часть их отношения к «спецоперации». Они боятся неопределенности в будущем, непреодолимого раскола внутри общества, боятся никогда не найти общий язык со своими близкими, и даже боятся, как украинцы сегодня, оказаться в бомбоубежищах.

Эти переживания, в общем, противоречащие пропагандистскому взгляду на войну, составляют значительную часть восприятия войны россиянами.

Во-вторых, потому что самый главный эффект пропаганды — это не столько навязывание определенного взгляда на войну, сколько формирование представления о том, что правда недоступна в принципе, а, значит, нет смысла тратить время на ее поиски.

Поэтому, например, когда наши собеседники пользуются множеством источников информации и встречаются с противоположными объяснениями событий, они не ставят под вопрос российские пропагандистские клише, а приходят к выводу, что ни одной из этих версий не стоит доверять. В ситуации такого многоголосия, вызывающего дискомфорт, они выбирают сторону России не потому, что верят пропагандистским объяснениям войны, а потому, например, что «неправда» своей страны им ближе, чем «неправда» чужой.

Таким образом, пропаганда оказывается эффективной не столько в убеждении россиян в единственно верной интерпретации происходящего, сколько в создании пассивной поддержки войны, основанной на тотальном недоверии и убежденности в том, что иметь независимый взгляд на ситуацию невозможно.

Как можно продолжать оправдывать войну несмотря на столько смертей, которые она принесла? Большинство россиян — бесчувственные люди, у которых нет сердца, им наплевать на проблемы других.

Безусловно, среди не-противников войны есть люди, которые с радостью встретили войну и которые, несмотря ни на что, продолжают быть убежденными в ее правильности. Есть среди них и те, кто отнесся к войне индифферентно и кто старается не думать о происходящем, пока это событие не касается его или ее напрямую.

Однако такие люди находятся в меньшинстве… В глазах многих россиян государство совершило акт военной агрессий, который шел вразрез с их советскими нравственными максимами (лишь бы не было войны), да еще и оказался направленным на «братский» народ, страну, с которой многие связаны дружескими, профессиональными и родственными связями. Требование государства поддержать нападение на Украину на какое-то время погрузило многих людей в ситуацию морального конфликта.

Однако в случае будущих не-противников войны эти моральные переживания и гуманистические ценности не трансформировались в оценку, в позицию — как это произошло с теми, кто стал осуждать войну. Наоборот, многие не-противники войны сознательно отвергли их как незначимые, незрелые, инфантильные, иррациональные. Продолжая считать войну как таковую чем-то ужасным, переживая исключительно негативные эмоции в связи с ней и даже испытывая сочувствие ее жертвам с обеих сторон, информанты начинают оправдывать действия государства. Они используют риторические стратегии, которые позволяют им занимать сторону России и жалеть простых украинцев одновременно. Последние видятся россиянам скорее жертвами западной пропаганды и марионеточного украинского правительства, чем врагами. «Спецоперация» все больше осмысляется ее не-противниками как война с враждебным Западом, который спровоцировал конфликт между двумя славянскими народами и «воюет с Россией до последнего украинца».

Не-противники войны прилагают значительные усилия, чтобы примирить свою боль с реальностью войны. Оправдание «спецоперации» как вынужденного шага позволяет им сохранять человечную, гуманистическую позицию, не выступая при этом против войны, а иногда и активно поддерживая ее.

Разве не-противники войны не лично ответственны за оправдание войны? Это взрослые, сознательные люди, которые добровольно поддерживают военную агрессию России.

Поддержка войны в большинстве случаев не является следствием сознательной политической позиции. Она пассивна и реактивна. Она не является производной от их интересов, потребностей или моральных принципов (наоборот, она во многом им противоречит). Она не становится руководством к действию в повседневной жизни. Это — деполитизированная поддержка.

Деполитизированность массовой поддержки войны особенно ярко проявляет себя в двух новых тенденциях ее оправдания, а именно, в «реверсивных» аргументах и в понимании войны как природной катастрофы…

Одна из самых важных составляющих деполитизированной поддержки войны в Украине — это отсутствие представлений об ответственных за ее начало и ее ход.

Усиливающееся представления о войне как о «погоде за окном», как о природном явлении, которое происходит как бы само собой, как о «всего лишь» проявлении глобальных мировых процессов и кризисов, силе которых невозможно противостоять, лишает руководство России статуса субъектов принятия решений.

Невозможность идентифицировать ответственных означает и невозможность направить на кого-то накапливающиеся недовольство и усталость от войны.

На этом фоне последовательные сторонники войны, чья поддержка военной агрессии против Украины является полноценной политической позицией, выглядят самыми большими критиками военного и политического руководства страны. Они, не стесняясь, критикуют провалы военного командования на фронте, организацию и проведение мобилизации…

В их интерпретации начало войны — не абстрактное обезличенное явление, а результат действий правительства, которое они в целом одобряют. Это одобрение, однако, не является для них поводом поддерживать все действия государства. У них есть свое представление о том, как должна развиваться война, в соответствии с которым они судят о происходящих на фронте и внутри страны событиях. Парадоксальным образом, активная и последовательная поддержка войны в Украине обладает протестным потенциалом.

Таким образом, поддержка войны рядовыми россиянами остается деполитизированной по своей природе. Для того, чтобы поддержать войну в обществе, где та является официальной доктриной государства, не обязательно выходить из состояния аполитичности. А вот для того, чтобы стать противниками войны, это оказывается необходимым.

Поскольку деполитизированность — это состояние, в котором российское общество (в том числе благодаря последовательным усилиям власти) пребывало последние двадцать лет, антивоенная позиция требует от человека преодоления инерции и осуществление усилия для выхода из состояния аполитичности.

Проблема, таким образом, состоит не в отсутствии у многих из тех, поддерживает войну, способности к состраданию или критическому мышлению. Пассивная поддержка войны в большой степени является результатом отсутствия опыта политической жизни, а также недоступности для большинства россиян общественных структур и институтов, где люди могли бы объединяться на основании общих взглядов. Все это необходимо для того, чтобы отдельные моральные переживания по поводу войны не были отвергнуты, а, напротив, превратилась в сознательную политическую позицию.

Пассивная поддержка — это все равно поддержка, зачем разбираться в ее тонах и полутонах?

Даже вынужденная, инерционная и в каком-то смысле безыдейная поддержка войны совсем не безобидна. Именно такая поддержка, в конечном счете, вносит наибольший вклад в нормализацию войны и поддержание статуса-кво. Однако наше исследование позволяет увидеть, что массовая поддержка войны в России — это в первую очередь следствие той формы общественно-государственного устройства, которая формировалась в стране (в том числе руками находящихся у власти) на протяжении последних десятков лет. Россияне, так долго живущие в деполитизированном авторитарном государстве с уничтоженными общественными институтами, вместе с началом войны оказались заложниками этой системы и не смогли осудить решение государства, которое шло вразрез с интересами большинства из них. В каком-то смысле мы можем различить два уровня, на которых люди, пассивно поддерживающие войну, судят о происходящем: общественно-политический, где они могут быть ведомы, бесчувственны, циничны, и личный человеческий, на котором они остаются людьми.

Это знание также важно в контексте дискуссии о коллективной ответственности, на основании которой сейчас принимается множество политических решений на международном уровне.

При ином общественном устройстве многие из неуверенных, вынужденных сторонников войны вполне могли бы оказаться ее противниками. Это, с одной стороны, в очередной раз демонстрирует нам, насколько большой властью обладает общество над индивидом, а с другой, дает некоторые надежду на то, что в случае изменения общественно-политической ситуации существенная часть поддержки войны может достаточно быстро трансформироваться в ее осуждение.