Зося Леутина: «Больше ядерной войны боюсь, что Россия победит»
Зося Леутина — художница из Новосибирска. Только переехав в Тбилиси она осознала, как «много гадостей наша страна сделала другим близлежащим странам». Отношение к путинской власти ударило и по российским деятелям культуры за границей. Почему Зося Леутина боится победы России на войне в Украине и не боится «отмены русской культуры», смотрите в новом выпуске «Очевидцев».
Расскажите о себе
— Меня зовут Зося Леутина, я из Новосибирска, я художник. Я и преподаватель, и занималась печатной графикой, стрит артом, и организовывала разные события в Новосибирске.
Почему уехали из России?
— Потому что, стало страшно делать то, что ты делаешь. Потому что, делать это было нельзя, а молчать было невозможно.
Как война повлияла на вашу работу?
— На мою работу она повлияла катастрофично, потому что, с начала войны я не могу заниматься творчеством. Я работала совсем с другими темами, и этот шок, который случился, и то что происходит сейчас, не запускает совершенно никакой творческой рефлексии.
На искусство в мире, я думаю, на некоторую часть, война не повлияла совсем. В России очень многие замолчали, кто-то кричать начал очень громко, а кто-то сделал вид, что ничего не происходит.
Как вы относитесь к «отмене русской культуры»?
— Я думаю, что это просто реакция на агрессию страны. Она естественная, она совершенно понятная, но это просто популистская реакция. Что такое русская культура? На самом деле, это все равно люди. Есть композиторы, есть художники. Сложно будет отменить Льва Толстого, сложно будет отменить Достоевского. Да, сейчас, наверное, это сложно читать. Возможно, многие люди долго не смогут это читать. Но, эти имена все равно уже остались в истории культуры. То, что сейчас люди не могут про это думать и говорить — это понятно. И это можно разделить.
У меня есть художница знакомая из Киева, которая за это выступает, и я могу ее понять, и не могу её ни осуждать, ни даже сказать, что она не права. Да, сейчас она права. Потом это будет по-другому, пройдет все и поменяется отношение.
Я вообще, если уж честно, не хочу думать что культура бывает русская, немецкая, английская и так далее. Потому что, эта история — попытка пришпилить человека к какой-то национальности и соответственно к культуре. Культура — она же шире гораздо, чем национальность.
Какие художественные антивоенные акции вы бы отметили?
Мне кажется, их было не так уж и много. Потому что, всё что было очень громким, конечно, сразу же пресекалось. Была очень знаковая работа. Я, к сожалению, не помню имя девушки, она — дочь художника Исаева, одного из участников театра АХЕ, ее фамилия тоже Исаева. У неё был такой перформанс в Питере, известный очень, все его знают — «Сердце кровью обливается». И это было очень знаково для меня, потому что я на тот момент была в Питере, ходила по городу, искала надписи, хотела посмотреть, насколько активна оппозиция в городе. И я не видела ни стикеров, ни надписей, очень мало, очень редко. И я подумала, как же так, такой город, почему же он молчит? И вот, буквально на следующий день друзья пишут, что она вышла с акцией на улицу, вот смотри, такая история. Ее повторяли потом девушки в Тбилиси, как в реплику. Она вызвала много откликов и ремейков.
Да, действительно, были стрит арт работы, до сих пор некоторые художники делают актуальные работы, связанные с войной. Они не совсем явные, в том смысле, что за них нельзя посадить. Но конечно же, всем понятно, о чем это.
Каким вы видите будущее России?
— Я думаю, что у любой территории есть какое-то будущее. Если мы сейчас все не сгорим в пламени ядерной войны, то на этой территории несомненно будет жизнь и даже, наверное, будет государственность. Потому что, нет сейчас в мире территории без правительства. Анархистского государства еще ни одного не сделали вроде. Поэтому, что-то будет. Будет ли это Россия? Я не уверена, что это будет Россия. На самом деле, мне бы даже не хотелось, чтобы это была Россия. Например, может быть Сибири было бы лучше как-то отдельно, и средней полосе, было бы тоже лучше как-то отдельно. Почему? Слишком большая страна. Но, это не мои политические убеждения.
Чего боитесь больше всего?
— Я боюсь потеряться в чужой стране, не найти возможности продолжать быть художником. Или, может быть, даже не найти возможности продолжать жить. Я имею ввиду не то, что собираюсь самоубийством закончить свою жизнь, но жизнь художников в чужой стране достаточно сложная вещь. Потому что, в Тбилиси, в Грузии, быть русским художником сейчас, это даже неприлично, я бы сказала. У нас не такие отношения, у России не такие отношения с гражданами этой страны, чтобы тебя тут любили и привечали, это тоже очень понятно. И, на самом деле, это очень интересные и мощные ощущения, когда ты понимаешь насколько все-таки много гадостей наша страна сделала другим близлежащим странам. Это можно выяснить по разговорам с местными людьми, поэтому сейчас будущее у русского художника в Тбилиси, оно даже не под вопросом, его просто нет.
Почему боитесь победы России?
— Потому что, победа — это единственный козырь нашего правительства в этой игре. И, если оно победит, то эта агония будет продолжаться бесконечно долго. А мне бы хотелось, чтобы она сократилась. Конечно, мне вообще хотелось, чтобы еще до войны, как-то все аккуратно закончилось. Началось уже другое. Но, я очень сильно боялась, что будет как-то так завершаться. И, к сожалению, так оно и есть. Но, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Очень страшно за людей, которые живут там. Нам очень многие друзья сейчас пишут, кому-то повестки пришли, кого-то опять арестовали, кто-то не хочет уезжать, и это все месиво, которое там происходит, они в этом живут, и будет ещё хуже. В общем, всё это достаточно стрёмно.
Хотите вернуться в Россию?
— Я не уверена, что если война закончится, и даже падет этот режим, не случится чего-нибудь такого, что будет не лучше, чем сейчас. Поэтому, я на самом деле, хотела бы вернуться в Россию, если правда там будет строиться новое общество, если я увижу, что я могу там не тесными подпольными действиями заниматься, а созиданием. Это, наверное, было бы интересно и осмысленно.
