Татьяна Вольтская: «Зло не было названо злом — мы не осудили ни коммунистов, ни чекистов»

Мы прекрасно знаем, что и в Германии те, кто работал при Гитлере, продолжили работать даже после денацификации, потому что «другого народа у нас нет». Но все равно важно, когда принято как данность, что коммунизм был человеконенавистническим режимом, что ЧК, НКВД, КГБ — это преступные карательные органы, которые истребили огромную часть народа и развратили, почти всех остальных. <…> Страх, двоемыслие — все это вернулось. Это настоящий, самый худший разврат.

Татьяна Вольтская: «Зло не было названо злом — мы не осудили ни коммунистов, ни чекистов» Читать дальше »

«Я так сильно боюсь последние два года»

Нам написала Алевтина (имя изменено). Она написала о том, как ей страшно с тех пор, как началась война. Алевтине хочется как-то повлиять на ситуацию, но все предпринимаемые действия кажутся недостаточными.

«Я так сильно боюсь последние два года» Читать дальше »

«Моральная позиция – это не добродетель, а привилегия»

Как формируется страх перед полицейским насилием и когда российское государство превратилось в «сервис, отделяющий людей от политики»: размышления исследователя развивающихся стран, который не стал активистом.

«Моральная позиция – это не добродетель, а привилегия» Читать дальше »

Никита Скоба: «В России тебя постоянно заставляют опускать голову»

Все сразу пережил — страх, смятение, злость, ненависть. Хотел поехать, стрелять, защищать. Потом жена образумила. Понял, что не готов брать в руки оружие. Оружие несет только смерть.

Никита Скоба: «В России тебя постоянно заставляют опускать голову» Читать дальше »

EN