И вот у людей, которые уехали, они сделали очень тяжелый, тяжелейший выбор. Они не хотели уходить во внутреннюю эмиграцию, они хотели остаться свободными, нормальными людьми, когда я могу говорить то, что я сейчас говорю, не боясь за то, что тебя просто за сам факт этого разговора посадят, реально утопят в тюрьме, как мы сейчас это все видим.